Финист. Старая сказка на новый лад

– Извини, живую добычу давать тебе не буду, не могу смотреть, как убивают кого-то. Никудышняя из меня хозяйка, даже курице голову отрубить не могу, - говорила я соколу. Но сокол видно не возражал. Когда он окреп, я сняла с него тряпки, которыми его перевязывала. Позже стала брать его на улицу, надев на руку кожаный рукав - все же соколиные когти могут меня просто порвать. Так незаметно начали сбываться мои сны, в которых я везде таскала с собой сокола. Когда он окончательно окреп, я стала выпускать его на охоту. Поскольку я уже вступила в пору(для замужества), отец выделил мне горницу, которую раньше занимала старшая сестра Весняна. Поскольку она недавно замуж вышла, и горенка освободилась. В ней не было двери, но висела занавеска, отделяющая от других горниц. Сокол жил со мной. Я даже не видела ничего такого в том, чтоб переодеваться при нём. Разве что в баню его не таскала с собой. Не знаю, но я и правда привязалась к своему соколу. Даже не представляла, как раньше жила без него. Будто он и правда был моим суженным. Братья-сёстры отстали от меня. Прошло три месяца, как я повстречалась с соколом. Урожай был собран. Наставала пора сватовства. Ох, нелегко мне придется. Пару раз мелькали чужие люди, выпытывали кто у нас тут уже готов замуж выходить. Понятное дело, что насильно меня родители не выдадут замуж, но всё равно, отказывать сватам – значит, что добрых отношений скорее всего уже не выйдет. Хотя вроде и понимают всё, что у каждого своя судьба и свой суженный. Но все же отказ оставляет осадок на душе, поэтому обычно стараются после отказа только по великой нужде обращаться к тем семьям, кому отказали в сватовстве. И вот всё: детство закончилось. Я взглянула на своего сокола, который приземлился на мою руку.

– Соколик, скоро пожалуют сваты, чует моё сердце, - грустно сказала я.

В ответ сокол что-то сказал на своем языке. Я его погладила по голове.

– Вот если б ты был человеком, было б, наверное, здорово. Такое ощущение, что ты мой суженный, - вздохнула я и улыбнулась. – Ладно, не думай об этом.

Весной, когда надо было идти на гулянки, мне не хотелось. Вспоминался Финист. Как же тяжко без него было. Сердце так и разрывалось. Отец пытался меня заставить туда ходить, но я игрища не посещала, только посиделки. Девчата мне сочувствовали, поначалу пытались свести с кем-нибудь другим, но потом поняли меня и отстали. Сказки я тоже перестала рассказывать. Не было настроения, мысли просто не складывались в одно целое. На другие парочки отвлекалась, любовалась, была за них рада, но сама отказывалась участвовать.

В очередную посиделку, когда мы гуляли во съемной избе, откупившись тканями с хозяйкой, девчата во что-то играли с парнями. Я тихонечко в сторонке шила.

После Масленицы начались гулянья. Но я уже не ходила на них. Потом сокола подстрелили и я его выхаживала. Все лето я провела с ним. Странно, но мне было с ним хорошо. Так хорошо, словно я была с Финистом. Мы с ним постоянно гуляли вместе, выполняя при этом какие-то поручения или ещё что. Теперь я не была в доме хозяйкой, если честно, чувствовала себя абсолютно чужой в этом доме, некогда бывшим мне родным. Теперь это был дом моего брата, а мы жили там лишь до того времени, пока замуж не выйдем. А коли выйдем, тогда уж делать там будет нечего. Грустно это всё. Дом, ещё недавно такой родной, теперь совсем не привечал меня. Хотелось поскорее отсюда выпорхнуть, словно голубка. Одно радовало — сокол.

Наступила осень. Прошла пора сбора урожая. Наступила пора сватовства. И вот, в один прекрасный вечер к нам постучали. Сноха открыла, пригласила в дом кого-то. Я сидела в своей горнице и вышивала.

– Травинка, к тебе сваты пришли. Иди, накрывай на стол, - заглянула ко мне Карина.

Я растерялась. Вроде ж на молодежные гулянья не ходок, все равно пришли. Положила сорочку в сундук и не переодеваясь вышла к гостям.

– Здравствуйте, гости дорогие, - поклонилась им.

– Здравствуй, девица, - гости в виде пожилой женщины, которую я видела раньше в нашей деревне, не могу вспомнить, кто она, а также ещё одной женщины тоже в возрасте, и ещё немолодого мужчины, поклонились и прошли в кухню.

Я стала накрывать на стол, поставила на печи самовар греться, разложила пироги на столе по тарелочкам, чашки с блюдцами выставила перед гостями. Мы уже поужинали, так что ужина нет.

– Приготовить вам что-то?
– участливо предложила я.

– Нет, не стоит, мы уже ужинали. Садись, расскажи про себя.

– Я, даже не знаю, что и рассказать. Я неплохая хозяйка, управлялася тут со всем, как матушка преставилась. Но не мастерица, своим сёстрам и в подметки не гожусь в ткачестве, шитье, вышивании. Частенько выпадаю из нашего мира.

– Это как?
– сразу недоверие возникло у свахи.

– Ну, погружаюсь в придуманный мир, придумываю какой-то разсказ (то, что РАЗ сказано) и частенько меня кличут, а я и не слышу. Уже в своем мирке живу.

– Понятно.

Сваха шепнула на ухо знакомой тетке:

– Это она пока не замужем, есть время у неё придумывать что-то. А как замуж выйдет, не до того будет. С хозяйством справлялась без матери, значит, хорошей хозяйкой будет.

Что ж это за тетка, надо подумать. И я вырубилась. Ну, не в прямом смысле, а в переносном — задумалася. Где же я её видела? О, вспомнила, она приглядывала за нами на прошлогодних гулянках, когда я с Финистом гуляла. Чья же она мама?

– Травинка!
– окликнула меня эта женщина.

– Да, - я очнулась.
– Ты вновь погрузилась в свой выдуманный мир?

– Простите, я просто задумалась.

Встала, пошла проверять самовар. Он уж согрелся, досыпала углей на дно и понесла на стол ставить.

– Ты когда родилась?

– Зимой.

– Очень содержательный ответ, - явно насмехалась будущая чья-то свекровь. С такой не соскучишься — постоянно пилить будет.

– Прошу меня извинить, - вошел в кухню отец.
– Я не знал, что у нас гости.

– Здравствуйте, я отец Травинки.

Он поклонился в пояс, всё же не молодой уже.

– Здравствуй, Любомир, - протянул руку моему отцу пожилой мужчина.

Они обменялись рукопожатием. Этот жест не только приветственный, но обычно так проверяется, есть ли в рукаве у твоего знакомца нож.

– Мы тут спрашивали, когда родилась твоя дочка.

– Она ведь сказала, что зимой.

– А конкретно?

Дальше я уже не слушала. Мне было тошно. Мы попили чай, и я распрощалась вежливо со сватами, сославшись на плохое самочувствие. Сваты тут же насторожились. А мне без разницы.

Я прошла в свою горницу, на лицо наворачивались слёзы.

– Сваты приходили, - не знаю, кому сказала: себе или решила поплакаться соколу. Сокол, до того спавший, вдруг насторожился, отворил очи, взмахнул крыльями. Подлетел ко мне, сел рядом на лавку. Я его погладила по головке, он что-то говорил мне. Так мы и уснули в обнимку.

Утром отец сообщил мне, что вежливо отвадить сватов всё же не удалось. Договорились на то, что я приготовлю ужин, а вечером придут вновь, да еще и с женихом. Я приготовила. Вот только сокол от меня не отходил. В итоге опрокинул солонку в кашу. А ведь соль дорогая, солили в основном лишь по праздникам и когда дорогих гостей принимали. Каша получилась пересоленная. Долила туда воды, получилась размазня. Эх. Но на удивление, я не сердилась на моего соколика. Когда сваты пришли, я попыталась унести сокола в горницу, но он не захотел слезать с полатей. Ловить его было некогда.