Финита ля трагедия

Бабуля приволокла уже свой ковер к подъезду и присела на скамеечку отдохнуть. Надежда полюбовалась на персидскую сирень и собралась уходить, но в это время старуха вступила с ней в разговор.

– Не застала своих-то? – полюбопытствовала она. – Как вошла, так и вышла. К кому шла-то?

– В двенадцатую квартиру, – осторожно ответила Надежда, – а вы случайно не оттуда?

– Нет, я этажом выше проживаю, – ответила старуха. – а к кому ты в двенадцатую квартиру наладилась?

– Мне нужна Колодная Р. П. – сказала Надежда, демонстративно заглянув в свой список.

– Райка, значит! – неизвестно чему обрадовалась старуха. – И зачем это она тебе понадобилась?

– По официальному делу, – отчеканила Надежда.

– О! – Старуха прямо расцвела. – А вы не из полиции будете?

Узнав, что Надежда – лицо официальное, она перешла на «вы».

– Из другой конторы, – уклончиво ответила Надежда, – так нет никого в квартире, вы точно знаете?

– А кому и быть-то! – Старуха пожала плечами. – Райка целыми днями на работе, Витька, муж ее, понятное дело, в рейсе – дальнобойщик он, а Власьевна померла на прошлой неделе.

– Кто помер?

– Алевтина Власьевна, Витькина мамаша, свекровь Райкина, – охотно объяснила старуха, – померла в одночасье. Вот вечером с ней сидели тут на скамеечке, как мы сейчас, а наутро померла она.

– От чего же? – Надежда изобразила заинтересованность.

– От удушья, – старуха поджала губы, – врач сказал: «Отек Квин…»

– «Квинке»? – подсказала Надежда.

– Точно, он самый и есть! – подтвердила старуха.

– Что ж, болела она или как? – спрашивала Надежда, которую очень насторожила смерть от удушья.

Она прекрасно помнила, что жительница поселка Веселое Ариадна Аветисовна Туманян тоже умерла от удушья.

– У какой старухи болячек нету, – философски ответила словоохотливая бабуся, – у Власьевны бронхит был, хронический. Но летом всегда ей лучше было, это зимой каждую ночь она кашляла. Я над ними живу, так все слышала. Так что я тебе скажу, – старуха понизила голос и перешла на свойский тон, – что в этом деле без Райки не обошлось. Это она свекровь отравила!

– Да что вы! – Надежда картинно всплеснула руками.

– Точно тебе говорю, – старуха оглянулась по сторонам, но успокоилась, потому что из одушевленных предметов рядом с ними оказался только неслышно подкравшийся черный котище, явившийся посидеть в тенечке под кустом сирени, – тут и сомневаться нечего, потому как весь двор знает, как они жили. Как кошка с собакой жили, каждый вечер лаялись. Витька, муж-то Райкин, оттого и дальнобойщиком заделался, чтобы дома поменьше бывать. Но я тебе скажу, Власьевна-то сама во многом виновата, уж очень характер у нее был неуступчивый. Райка, когда Витьки-то нету, целый день на работе и вечером поздно приходит. А как вернется, Власьевна и давай ее попрекать. И такая-то Райка, и сякая. Витьке на нее наговаривает, как тот из рейса вернется. Может, и есть в том доля правды, но, как говорится, не пойман – не вор! Я уж и то как-то Власьевне говорю: «Ты, говорю, ее не ловила на том, что она мужу изменяет, так и молчи! А что она домой поздно приходит, так кому ж охота про себя гадости слушать!»

– Ну и помогло ваше внушение? – улыбаясь, спросила Надежда.

– Куда там! – Старуха махнула рукой. – Что мертвому припарки! Ох! – Она спохватилась. – Что ж это я про мертвую-то так… Ну, в общем, не тем будь помянута Власьевна, но доводила она свою невестку ой как сильно!

Надежда, которая с матерью первого мужа не успела сильно поссориться, поскольку быстро с мужем развелась, а вторую свою свекровь в живых уже не застала, тем не менее была твердо уверена, что молодые со свекровью ни дня не должны жить вместе, равно как и с тещей. Поэтому в душе она невольно посочувствовала Рае Колодной, тем не менее к утверждению соседки насчет того, что Власьевну отравила невестка, отнеслась скептически. Мало ли женщин со свекровями не ладят, дело житейское…

Бабуся, видя, что Надежда не слишком ей верит, вошла в раж.

– Вот не веришь, – начала она, – он тоже не поверил, а я, между прочим, из ума еще не выжила.

– Кто не поверил?

– Участковый наш, Геннадий Васильевич. Телевизор, говорит, много смотрите, оттого везде вам детективы мерещатся. А я, между прочим, не голословно, могу доказать.

– Точно можете? – Надежда спрашивала уже просто так, по инерции.

– Вот слушай, как дело было. Власьевна померла в прошлую пятницу, недели еще не прошло. Значит, утром ушла Райка на работу, она еще жива была, потому что вслед ей с балкона что-то кричала, все соседи слышали. Днем она что-то на улицу не вышла, а мне и ни к чему. А вечером Райка приходит, и вдруг слышим мы крик на лестнице. Райка бежит, волосы всклокочены, свекровь, говорит, на полу лежит, глаза на лоб вылезли, а сама уже холодная. Я в квартиру зашла – и верно, лежит на полу в ванной. Ну, труповозку, само собой, вызвали, полиция приехала. Смерть от удушья, говорят, при ее болезни вполне может такое быть – аллергия там или что. А поздно ночью выхожу я на балкон перед сном подышать и слышу внизу разговор. Райкин-то балкон как раз под моим, там Райка курит с Ольгой, соседкой. И говорит ей Райка, что свекровь-то померла оттого, что кремом намазалась, который ей Ольга подсудобила.

При слове «крем» Надеждины уши сами собой встали торчком, как у насторожившегося фокстерьера.

– Ольга, конечное дело, не верит, – продолжала старуха, – но Раиса и говорит, что когда пришла она в квартиру и свекровь в ванной увидела, то у той в руке баночка с кремом была. Как раз с тем самым, который Раисе достался на презентации в «Лейке».

– Что такое «Лейка»? – встряла Надежда с вопросом.

– Не знаю, – отмахнулась старуха, – ты не перебивай. Значит, Раиса говорит, что она, конечно, не очень расстроилась, что свекровь померла, и что та, зараза такая, все время у нее все воровала – продукты там, порошок стиральный. А теперь и до косметики дошла, хотя для какого беса ей тот крем понадобился, никто не знает. В общем, чужое добро никогда впрок не идет, это уж точно. И что она ту баночку убрала с глаз подальше от полиции и от соседей, чтобы на нее и на Ольгу ничего не подумали. Но только сама она тем кремом пользоваться ни за что не станет. А Ольга помолчала так, потом и говорит, чтобы Раиса ей тот крем отдала, она это дело распутает.

– А дальше что?

– А ничего, они в комнату пошли.

Надежда подавила улыбку, представив, как старуха лежит на бетонном полу балкона, выставив наружу огромное ухо.

– В воскресенье Власьевну похоронили, а Витька снова в рейс ушел, – продолжала старуха, – а в понедельник Ольга пропала. Домой ночевать не пришла. Спрашивал ее тут мужчина один, солидный такой, – на работу, говорит, не вышла, и телефон у нее не отвечает, а мы что? Мы ничего не знаем.

– Какой мужчина, как он выглядел? – Внезапно у Надежды в голове что-то забрезжило, потому что в деле уже присутствовал один солидный мужчина – тот самый тип в голубой рубашке, которого прихватили парни в черном и увезли на склад фирмы «Ликофарм».

– Прилично выглядел, – ответила старуха, – сам на машине, одет аккуратно, волосы светлые плойками…

– Плойками говорите? – задумчиво переспросила Надежда. – А рубашка какого цвета?

– Рубашка голубая, а брюки серые, – доложила старуха, – складка хорошо заглажена, не иначе как сам парит, у нас, баб, складка на брюках никогда не получается.

С этим утверждением Надежда в душе не могла не согласиться, а старуха сообщила еще, что мужчина разыскивал Ольгу во вторник утром, часов в одиннадцать, она как раз из магазина шла, вот и спросила, кого ему нужно.

Все ясно, подумала Надежда, соседка и подруга Раи Колодной – это и есть та самая девушка, которую Павел Петрович подвез на машине на свою беду. Зовут ее Ольга, она дружила с Раей Колодной и работала в какой-то «Лейке». Там была презентация фирмы «Ликофарм», комплекты косметики раздавали по дешевке, а может быть, вообще бесплатно. И Ольга решила посодействовать подруге в приобретении дорогой косметики, поскольку самой Рае купить что-то подобное не по деньгам. А потом, когда Ольга узнала, что Раина свекровь умерла, намазавшись кремом, она заподозрила, что дело непростое, и решила вывести фирму «Ликофарм» на чистую воду. За что и поплатилась. Жива ли она еще? Надежда думала, что жива, но прячется или уехала из города.