Фирменные люди

Этот Нинкин «unprofessional» стал ее визитной карточкой, чем-то вроде лейбла на одежде. Она повторяла это чаще, чем «спасибо», и даже, как мне казалось, гордилась этим словом. Я долго не могла привыкнуть к тому, что, если Нинка в данный момент добренькая, шутит и улыбается, значит, жди вскоре беды. Частенько от нее доставалось и случайным людям: продавцам, таксистам или мелким клеркам.

Однажды «Сити-банк» задержал ей выдачу кредита. Банк почему-то тянул с ответом больше месяца вместо обещанных десяти дней. Киприянова рассчитывала на эти деньги и ужасно нервничала, безуспешно пытаясь дозвониться какому-то ответственному лицу в течение нескольких дней, ходила злая, пересказывала всем посетителям бухгалтерии эту нудную историю. Наконец, дозвонившись до кредитного отдела банка и узнав, что решение о выдаче кредита по-прежнему не подписано, она разоралась на весь офис:

– Вы позорите доброе имя своего банка. Что я вижу? (Пауза.) Что случилось с «Сити-банком»? Дела настолько плохи, что вы не можете обслужить своего постоянного клиента в назначенный срок? Да!.. Я ненавижу unprofessional! Ненавижу всеми фибрами своей души!..

Мне самой не раз приходилось иметь дело с «ситифоном», телефонной службой «Сити-банка», которая абсурдные ситуации лепит, как горячие пирожки. Обычно беседуют с клиентами они безупречно, вежливо и тактично, даже если клиенты откровенно хамят и пытаются втянуть в конфликт. Им, к примеру, говоришь:

– Я, такая-то, такая-то, получила от вас по почте в подарок кредитную карту сроком на год. Поскольку она мне не нужна, я трижды звонила и отказывалась от нее, но в Интернете она до сих пор за мной числится.

– Возможно, кредитный отдел не аннулировал ее, – говорят мне вежливо.

– Позвольте узнать, почему?

– В подобных случаях они обычно запрашивают лично вами подписанное заявление на отказ от карты, – еще более вежливо отвечает клерк.

Как будто бывают неподписанные заявления!

– Почему я ничего об этом не знаю?

– Я затрудняюсь ответить на этот вопрос.

– Хорошо, – начинаю заводиться я, – скажите мне имя и телефон того, кто может мне дать пояснения.

– Сожалею, но я не уполномочен давать такую информацию, – слегка виновато продолжает отнекиваться клерк.

– А кто уполномочен? – Я не замечаю, как уже повысила голос.

– Мы не можем ответить на ваш вопрос. – Клерк спокоен, как крышка от уличного люка.

– Что мне делать, черт вас подери! С моего счета списали девятьсот рублей за обслуживание дурацкой карты, которую я не заказывала, не подписывала и вообще в глаза не видела! Понимаете, не видела! Мне она на фиг не нужна! Я четко объясняю?! – уже ору я.

– Мы можем предложить вам подъехать в любой из офисов нашего банка и написать заявление об отказе.

Я шиплю так, словно плюнули на сковородку:

– Я из принципа никуда не поеду! Я только хочу, чтобы вы удалили с моего профайла эту карту и немедленно вернули на мой счет девятьсот рублей! Девятьсот! Понимаете? Только и всего. Больше мне от вас ничего не нужно!

– Хорошо, – клерк продолжает разговаривать со мной как с душевнобольной, – пришлите заявление с вашей подписью по факсу. Напишите: «Прошу закрыть мой кредитный счет по карте такой-то...»

– Хорошо, я напишу...

– Всего вам доброго! – говорит клерк и, как мне кажется, улыбается. – Спасибо, что позвонили нам.

Я отправила заявление по факсу, а потом повторила его трижды на всякий случай. Через неделю, проверив профайл в Интернете, я нашла все в преж–нем состоянии, только к обслуживанию добавились проценты в размере двухсот рублей за просроченный платеж по кредиту.

Я злилась ужасно, но звонить мне не хотелось. Ведь было ясно сказано: заявление по факсу. Я отправила это проклятое заявление еще пять раз, в надежде, что дело сдвинется с мертвой точки.

Через неделю раздался телефонный звонок. Бодрый голос представился сотрудником «ситифона».

– Добрый день! Мы получили ваше заявление на отказ от кредитной карты. Вы подтверждаете его?

– Да-да, – говорю я радостно, – подтверждаю. Очень подтверждаю!

– О’кей, всего хорошего. Спасибо, что работаете с нашим банком.

Через неделю снова звонок.

– Алло? Вас беспокоит «ситифон». Вы отправляли заявление на отказ?

– Да, отправляла. И не раз. А в чем, собственно, дело? – недоумеваю я.

– Мы хотим вам предложить оставить карту у себя совершенно бесплатно, так как вы попали в список VIP-клиентов!

– Нет, нет, не нужно, – очень взволнованно говорю я, уверенная в том, что бомбежка факсом не могла не подействовать.

– Можно спросить, почему? – говорит сотрудник, и это звучит не просто уважительно, а как-то заботливо, по-домашнему.

Хочется послать далеко и надолго этого клерка с его банком, но хорошее воспитание мешает сделать это сию же минуту.

– В прошлом году эта карта мне ни разу не понадобилась, значит, она мне не нужна.

– Понятно, – говорит клерк, то ли соглашаясь со мной, то ли разочаровываясь в моем умственном развитии. – Хорошо, мы ее закрываем. Деньги вам вернут. Пожалуйста, не волнуйтесь.

– Спасибо и до свидания, – облегченно вздыхаю я.

– Всего хорошего. Спасибо, что работаете с нами.

Я кладу трубку и ловлю себя на мысли, что слегка сожалею о том, что отказалась от чудной, почти бесплатной (если не считать 24% годовых) кредитной линии. Вдруг пригодилась бы!

Нинка постоянно хвалилась своей памятью и при этом регулярно переспрашивала, забывая, когда у меня день рождения, где я живу и сколько времени добираюсь на работу. Мне уже было неудобно перед девочками в бухгалтерии отвечать на эту дурь, словно это я, а не Киприянова страдала склерозом.

Всех людей Нинка четко поделила, согласно своему мироощущению. Первые – новички, секретари и ленивые менеджеры из других отделов – те, кого было необходимо, как она считала, долго и терпеливо учить, потом переучивать, а далее жестко контролировать. Если возникали проблемы, Киприянова реагировала следующим образом:

– Что, опять не отчитывается? Будет политинформация методом Ипатьева – ипать его! А не поможет, порву его, как Тузик грелку. – И добавляла свое любимое: – Ненавижу unprofessional!

Вторые – это те, с кем у нее уже случались конфликты. Она держала на этих сотрудников камень за пазухой, независимо от давности истории, и частенько шипела сквозь зубы:

– Каждый гондон мнит себя дирижаблем, а сам сидит весь день хуи пинает. Страшная история – он их всех пожег. Короче, вчера – жопа, сегодня – жопа – ситуация стабилизировалась.

Ненавидя высоких статных женщин, Нинка описывала их с особой ненавистью коротышки:

– Сама – «два метра красоты», макияж – «остановись, прохожий», а из одежды – один меч. Юбка, девочки, до края меховой опушки! – И далее, как с трибуны, патриотично завершала: – Люди! Человеки! Опомнитесь!