Фирсов Русские флотоводцы

Шведы первыми открыли огонь. В 17 часов корабли авангарда сблизились почти на пистолетный выстрел, дали картечный залп по шведам, сражение началось. Флагман авангарда «Всеслав» лихо атаковал головной шведский корабль. Пороховой дым постепенно окутал обе линии кораблей.

Тем временем «Всеслав» сокрушил-таки головной неприятельский корабль, и он, спешно спустив шлюпки, под буксирами потащился за линию сражения.

Досталось и флагману шведов от «Ростислава». По бортам и за кормой у него волочились на вантах перебитые стеньги и реи, и он тоже покатился под ветер.

Но вот и вся шведская эскадра по сигналу своего флагмана стала склоняться под ветер, не желая продолжать сражение...

Грейг будто не понимал намека — разойтись по-хорошему, азартно вступил в схватку с вице-адмиральским кораблем «ПринцГустав».

Командир «Ростислава» — капитан-лейтенант Одинцов — картечными залпами изрешетил его паруса, рангоут и корпус.

В наступивших сумерках все увидели, как пополз вниз кормовой флаг флагмана. Победа воодушевляет, с «Ростислава» донеслось русское «Ура!».

В зрительную трубу стало видно — с «Ростислава» спускают шлюпку и она несется к сдавшемуся «Принцу Густаву».

Спустя полчаса шлюпка доставила на «Ростислав» плененного вице-адмирала Вахтмейстера — адъютанта короля Густава III, командующего авангардом шведской эскадры.

Утомленный Грейг сидел на юте, на раскладном кресле. Когда шведский адмирал приблизился, он медленно поднялся. Вахтмейстер, держась с достоинством, отрекомендовался, обозначив все титулы, начиная с графского, чины и должности.

— Я выполнил свой долг перед королем, но более сражаться смысла не вижу, — с плохо скрываемой досадой произнес он по-английски и протянул Грейгу шпагу и вице-адмиральский флаг.

Грейг холодно посмотрел на плененного, немного помолчав, сказал по-русски:

— Флаг сей, как свидетельство капитуляции неприятельского корабля, принимаю, — и передал флаг капитан-лейтенанту Одинцову.

Обратившись к Вахтмейстеру по-английски, Грейг продолжал:

— До окончания военных действий, начатых королем вашим, объявляю вас, адмирал, пленником державы русской. Вы сражались храбро и честно, как подобает моряку. Поэтому возвращаю вам шпагу.

Он протянул шпагу Вахтмейстеру. Тот с поклоном принял ее и пошел следом за конвоиром в отведенную ему каюту.

В наступившей темноте еще тут и там слышались раскаты и ярко светились вспышки редких залпов и отдельных выстрелов. Но становилось постепенно ясным, что сражение завершается. И только далеко к северу глухо доносились многочисленные пушечные выстрелы.

Грейг еще не ведал, что это отбивается от многочисленных атак находившийся в окружении 74-пушеч-иый корабль «Владислав». Один против пяти. С перебитыми такелажем и рангоутом корабль потерял управление, и ветром снесло его в середину шведского

• юевого порядка. Не получив помощи арьергарда, Владислав» ожесточенно сопротивлялся, получив десятки пробоин в надводной части, потерял убитыми и ранеными более двухсот человек и в конце концов вынужден был сдаться¹²...

Грейг еще не знал об этом, воодушевленный пленением Вахтмейстера, в темноте показал последний сигнал «Гнать неприятеля», но ему ответил один капитан Г го ранга Муловский, остальные корабли получили

• ильные повреждения, а некоторые по невнимательности не разобрали сигнал.

В это время к Грейгу явился офицер с «Владислава» с просьбой о помощи. Идти на выручку с двумя кораблями против полутора десятка было бессмысленно...

Грейг питал надежду предпринять погоню с рассветом, к тому же ветер ночью посвежел. Однако, когда рассвело, стало очевидно, что это не удастся. Шведы, воспользовавшись темнотой, кое-как привели в порядок корабли и, поставив паруса, уходили на север.

Одинцов разбудил Грейга.

— Видимо, спешат в Свеаборг, — сказал адмирал. — И все-таки генеральную линию мы достигли — неприятеля к Петербургу не допустили. Однако сражение могло быть успешным, если бы не странные действия арьергарда.

...Из всеподданнейшего донесения адмирала Грейга:

«Трех капитанов за слабое исправление должности в сражении 6 июля я уже сменил, а именно: командиров фрегатов капитанов 2-го ранга Коковцева, Обольянинова, Валъронда, и отослал их при рапорте в Адмиралтейств-коллегию для исследования».

Эскадра легла в дрейф. На кораблях подсчитывали боевые потери, меняли перебитые снасти, латали паруса, сбрасывали за борт перебитые реи и стеньги. Некоторые корабли получили серьезные повреждения. «Владислав» потерял перебитыми почти все стеньги на мачтах, число пробоин в бортах доходило до 120...

За успех при Гогланде Екатерина II наградила Грейга орденом Святого Андрея Первозванного. Но некоторые моряки — адмирал В. Чичагов, земляк Грейга, капитан 1-го ранга Д. Гревенен — считали, что Грейг промедлил и упустил явную победу.

Две недели эскадра чинилась, приводила себя в порядок, пополняла израсходованный боевой запас, подвозимый транспортами из Кронштадта.

Через два дня пришло донесение от посланных фрегатов: шведская эскадра укрылась в Свеаборге, у входа на внешний рейд стоят в дозоре четыре корабля.

Близилась осень. По утрам находили густые тума-III.!, а иногда моросило. Воспользовавшись этим, Грейг скрыто подошел к Свеаборгу. На подступах к внешнему рейду стояли на якорях три линейных корабля и фрегат шведов. Неожиданно из густого тумана появилась русская эскадра. Пять... десять... двадцать вымпелов. В панике шведы рубили спешно икорные канаты и пустились в шхеры к Свеаборгу. Последним уходил 74-пушечный «Густав Адольф». При входе в шхеры он резко повернул и сел на камни. Корабли авангарда окружили его. Контр-адмирал Козлянинов приказал сделать несколько выстрелов и предложил сдаться. После недолгого размышления кормовой флаг на «Густав Адольфе» нехотя пополз вниз.