Фирсов Русские флотоводцы
Шрифт:
Осенью корабли эскадры салютовали первенцу херсонских верфей, 70-пушечному кораблю «Слава Екатерины» под командой капитана 1~го ранга Марка Войновича.
Минул год. У самого входа в Южную бухту неподалеку от приметного мыска загрохотал якорь, отданный 50-пушечным фрегатом «Святой Павел». Фрегат встал на якорь лихо, без суеты и излишнего шума. Капитан 1-го ранга Федор Ушаков отдал команду:
— Опустить шлюпки. Экипажу дозволено на два часа съехать на берег.
К прибывшим кораблям Мекензи относился с прохладцей. Больше занимался увеселениями и своими делами. Осенью, когда в Севастополе объявилась ревизия, посла иная Потемкиным, который с
Вместо него Потемкин назначил своего протеже Войновича. Вступив в должность, Войнович хотел ос-гм вить при себе Сенявина флаг-офицером. Сенявин согласился, но попросил:
— Ваше превосходительство, должность сия отлучила меня от службы корабельной. Посему, оставаясь при вас, желал бы предстоящую кампанию самостоятельно судном управлять.
Потемкин сам указал на Сенявина:
— Нынче с Константинополем сношения обретают пижный смысл. Посланник наш, Булгаков, просил надежного офицера отыскать.
Русский посланник Яков Иванович Булгаков об-рмдовался новому человеку из России. За двадцать нет дипломатической службы он научился с одного ии’ляда оценивать людей. Сенявин пришелся ему явно по душе. За обедом он рассказывал новому знакомому о разных интригах и происках дипломатов | Стамбуле. Частенько они не ладили, но потом сходились и мирились, чтобы сообща воздействовать на Порту.
— Но при всем том, братец вы мой, — попросту го-норил посланник, — вся эта шатия — и французы, и пруссаки, и англичане — цель имеют превосходную: предать как можно больше России-матушке.
Осенью Войнович усиленно просил вернуть Сеня-ип на в Севастополь. Приближался момент выезда из Петербурга императрицы в путешествие по южным областям для обозрения недавно присоединенных про-ми пций. Поездку эту с неимоверным размахом задумал Потемкин — деньги-то из казны для него лились беспрерывным ручьем.
Едва из Херсона пришло известие, что Екатерина намерена посмотреть Севастополь и флот, как все и Дхтиарской бухте и вокруг взбудоражилось. Коман-дпры кораблей меняли рангоут pi такелаж, шили но-мме паруса, заказывали новую форму для служите-миЙ. Войнович, как только появился Сенявин, вцепился а него мертвой хваткой. Первым делом он надумал перестроить дом Мекензи под царский дворец, потом
помпезно обставить встречу и сопровождение Екате рины от Инкермана до дворца.
Накануне приезда императрицы в Крым Войтови ча произвели в контр-адмиралы, а Сенявин стал капп тан-лейтенантом.
В жаркий полдень 22 мая 1787 года Екатерина со спутниками приехала в Инкерман. Еще издали, спускаясь с гор, прибывшие увидели лазурную гладь громадной бухты и застывшие на рейде корабли эскадры.
У пристани, в устье Черной речки, стояли наготове катера, в парадной форме Войнович ожидал Екатерину. Милостиво подав ему руку, Екатерина легко вошла на катер. Дальнейшие события красочно описал Сенявин. «Лишь только катер государыни отвалил от берега и показался штандарт, в то самое время, со всего флота и крепостей салютовали с каждого по 101 выстрелу. Потом поравнявшись, государыне противу середины флота салютовано в другой раз, по прибытии к пристани и снятии штандарта салютовано в третий раз по столько же выстрелов. День ясный клонился к вечеру, теплота воздуха охлаждалась легким ветром. с моря, и все это вместе приветствовало шествие государыни наивеликолепным образом.
По прибытии ее величества во дворец генералитет, штаб- и обер-офицеры были представлены и все удостоены руки ее величества. Я и капитан морской артиллерии Юхарин были в это время на корабле за няты некоторыми распоряжениями и представлялись спустя часа два особо.
Когда я. целовал руку государыне, тогда князь Гри горий Александрович сказал несколько слов в пользу мою. Ее величество изволило подать мне и другую руку и сказало: «Вот ему в другой раз и другая моя рука за хорошую его службу». Я не могу выразить тогдашний мой восторг, а скажу только, что все последующие мои награждения никак уже сравниться с сим не могли. В то время целование царской руки делалось с коленопреклонением, может, я и ошибаюсь, это мне
нашлось тогда и теперь весьма и очень хорошо». Когда сгустились сумерки, бомбардирское судно, стоящее Посреди бухты, открыло ураганный огонь по укрепленному городку на Северной стороне. С третьего выпрела городок загорелся, а после пятого запылали все фш ни и и стены. Гости были поражены меткостью канониров, а Екатерина восхитилась:
Передай благоволение наше Войновичу, — ска-Мплм она Потемкину, — особливо за пальбу пушечную.
Канониров, матушка-государыня, меткой Стрельбе обучал бригадрф Ушаков, — пояснил свет-чеГнпий князь. — Сей опытный капитан держится не токмо догм, а сам учиняет новизну в экзерцициях.
Минуло два месяца после посещения Екатериной Крыма, и Турция без объявления войны неожиданно пинала на русские сторожевые корабли в Днепровском лимане у Кинбурна. Султан намеревался вначале расправиться с Лиманской эскадрой, а затем уничтожить Hpvryio эскадру, Войновича, в Севастополе. Но у Кин-дурия десант турок был наголову разбит войсками Суворова, а накануне Потемкин распорядился Войновичу выйти в море, искать и атаковать неприятеля. Тру- "питый Войнович замедлил с выходом в море, и это привело к беде. Флаг-офицер Сенявин вспоминал:
<*2-го сентября поутру вступили мы с добрым по-путным ветром проворно под паруса: три 70-пушечных корабля, два пятидесяти и шесть 40-пушечных фрегатов, — все тут, что было налицо морских наших сил. Проплыв половину расстояния, 4-го числа случились нам ветры тихие и переменные, 8-го числа 0 поддень мы были от Варны в сорока милях итальян ских, ветер дул от W, ввечеру ветер стал крепчать и отходить к NO, а с полуночи сделался ужасный шторм от NNW.
9 числа на рассвете видели мы. только один кор-яичп и два фрегата без мачт. В 9-м. часу у нас на корабле осе три мачты сломались разом, сделалась большая течь. Мы положили якорь на глубине 55-ти саже-
нях, выдали полтора каната; якорь задержал, ко рабль пришел к ветру и течь несколько уменьшилась. В полдень никого от нас не было видно. 10-го течь у нас прибавилась, а 11-го числа с вечера до полуночи так увеличилась, что во все помпы, котлами и ведро м.и изо всех люков едва только могли удерживать во ду, и мы в это время были точно на краю погибели».