Фирсов Русские флотоводцы

Лицо генерала вытянулось.

— Но это противоречит договору, — раздражаясь, ответил он, — нам следует соблюдать уже подписан ные документы.

— Смею уверить ваше превосходительство, что я придерживаюсь того же мнения, — хладнокровно со гласился Сенявин, — но, пожалуй, с австрийскими пре тензиями сподручнее разбираться дипломатам. Я пере дам нашему посланнику господину Санковскому, как только он выздоровеет, чтобы запросил инструкции.

Слушая русского адмирала, Лористон досадовал: «Как умело, однако, он уводит разговор в сторону, не отвечая по существу».

И он спросил прямо в лоб:

— В какие сроки вы предполагаете сдать Которо?

— Ежели не произойдет чего-либо непредвиден ного, в середине августа, — невозмутимо ответил Се* нявин.

Лористон уехал несколько успокоенный. Впервые переговоры приобрели реальные контуры, хотя он до бивался большего.

Прошла неделя, и опять пожаловал Лористон. На этот раз он вел себя холодно и первым делом спро* сил, когда же адмирал намерен передать которские крепости. Время было выиграно, и Сенявин ответил^ без обиняков:

По сей день я и не думал сдавать крепости кому-либо без получения указаний моего государя.

Лористон удивленно вскинулся. Неожиданный ответ изумил его и пришелся явно не по вкусу.

Но, ваша честь, договор подписан полномочным представителем императора Александра.

Ваше превосходительство замечает верно, — идко ответил Сенявин, — однако нет еще примеров и ис тории, чтобы выполнение договоров могло иметь место прежде утверждения их монархами.

Лористон откланялся и ушел.

Лицо русского адмирала светилось искренней v 1ыбкой, он не скрывал радости...

Два часа назад вдруг наконец-то появился фельдъ-< | ерь из Петербурга:

Император отменяет все свои прежние распоря-жеиия и приказывает вам удерживать Которо. Парнасский договор, подписанный Убри, государь не ратифицировал.

Весть об этом мгновенно облетела все корабли и достигла берега. Которцы и черногорцы обнимали друг друга.

На следующий день Сенявин, не мешкая, послал десант и он с ходу захватил французскую батарею.

В середине сентября, разведав позиции французов, русские батальоны и черногорцы атаковали их и отпросили к Дубровнику. Сенявин намеревался преследовать французов, но командующий французами генерал Мармон, имея пятикратное превосходство в си-||цх, первым начал наступление.

Однако замыслы Мармона нарушила погода. Когда Французские полки находились на полдороге, глубо-coii ночью разразился жестокий ливень. Промокшие, выбившиеся из сил, передовые отряды французов только к рассвету подошли к позициям русских.

После сражения черногорцы хотели расправиться с пленными французами, но за них вступились русские егеря, а егерь Иван Ефимов отдал накопленные

им на черный день червонцы и выручил от погибели генерала Мориана. Узнав об этом, Сенявин возместил деньги егерю из личных средств.

Днем командующий устроил на берегу обед для всех участников сражения — русских, которцев, черногорцев. Посреди лагеря, прямо на траве, расстелив палатки, разложили приготовленные закуски, выставили бочонки с вином. В центре разбили большой, с поднятыми пологами, шатер адмирала. Рядом с собой командующий посадил егеря Ивана Ефимова, напротив сел Негош. Первый тост был за командующего. Он встал, и все поднялись за ним.

— За здоровье русского егеря Ивана Ефимова! — произнес Сенявин.

Не успел он закончить, как прогремели пять залпов полковых пушек. Вслед им сначала разрозненно, а потом все громче и громче понеслось отовсюду, перекрывая шум:

— Здравие отцу нашему Сенявину!

Сенявин поднял руку. Все стихли.

— В продолжение военных действий я имел удовольствие видеть усердие народа вашего в содействие русским войскам в битве с французами. Дерзость врага, осмелившегося вступить на землю вашу, наказана. Неприятель удивлен нашей твердостью и сколько потерял людей, что не скоро может собрать новую силу. Поздравляю вас с победой, благодарю за все и желаю вам здравствовать!..

В эти минуты все смешалось. Чины и звания, должности и титулы, языки и обычаи единились в порыве воинского братства.

На следующий день, по договоренности с Лористо-ном, состоялся обмен пленными, а вечером парламентер принес Сенявину сверток.

— Генерал Мориан просил передать это своему спасителю.

Сенявин вызвал Ефимова и передал ему сверток. Там оказалось сто наполеондоров...

Наше превосходительство, — спросил егерь, — гьи н.ко это будет по-нашему? — Не смущаясь, отсчи-м»'1 несколько монет и вернул сверток адмиралу. — Л Перу только свои деньги, а чужого мне не надобно.

Тронутый* Сенявин вернул ему сверток чуть не на-• и 'И.но:

Возьми, братец, это не французский генерал, п и тебе дарю и, сверх того, произвожу в унтер-офицеры. Ты делаешь честь имени русскому...

Восьмой месяц французы терпели поражение от ИоЙек Сенявина, а в ту же пору далеко от Адриатики, и и- птре Европы, разваливалась четвертая коалиция.

Войска Бонапарта направились на восток. Наполеон был уверен в себе, как никогда. Он рассчитывал ок-11v жить и уничтожить русскую армию.

...В далекой Далмации между тем войска под комп идованием наполеоновских генералов попросту не могли сдвинуться с места и были не раз биты русским Адмиралом.

Комиссар Бонапарта в Далмации, его любимец ге-HI*рил Мармон и бывший адъютант Наполеона генерал tMoристон получили наглядный урок от Сенявина, иI"демонстрировавшего свое превосходство в этом соперничестве.

А в Далмации осенние дожди со снегом сделали непроходимыми дороги. Генерал Мармон укрыл свои вой-