Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)

Я автоматически улыбнулся ему. Потом закрыл дверь и присел на стул. Вот так, со случайности все началось, случайностью и закончится. Надо же – выставил человека из Комнаты Размышлений. Мыслитель. Вот и размышляй. Обычных детей приучают с детства: есть надо в одном помещении, играть в другом, мыться – в третьем. А как должен вести себя мальчик, которого научили, что и для размышлений существуют специальные комнаты? Правильно – удаляться в них, чтобы поразмышлять. Или чтобы без помех сразиться в шахматы с самым сильным в мире противником. С самим собой.

А как же эпизод с Тесье? Этот четко исполненный приказ «поменьше эмоций»? Это не могло быть совпадением.

Ведь их беседа действительно стала спокойнее. Уж это никак нельзя объяснить. Двенадцатый обязан был услышать команду. А раз так, не мог он быть Зрителем…

Но комната действительно каким-то магическим образом помогала размышлять. Или теперь мне не мешала предвзятость, с которой я раньше подходил к этому вопросу? С каким-то безразличием я вспомнил, как несколько дней назад Николь шепнула мне за обедом: «Новый Двадцатый немного волнуется. Не говори с ним так быстро. Дай ему возможность обдумывать слова». Думай, мыслитель, размышляй… Чтобы изменить темп беседы, достаточно отдать указание одному человеку. Одному, а не двум! Я видел своими глазами, как Вторая и Двенадцатый стали говорить спокойнее, но ведь этого можно было добиться только с помощью Второй. А она уже мягко перевела разговор в другое русло. И именно поэтому Тесье так встревожился. Это не два актера обсуждали картину. Актер там был всего один. Вернее, одна.

Вот и все. Загадки больше нет. Только что я выгнал отсюда самого Зрителя. Теперь можно было вздохнуть и с легким сердцем притворяться Пятым еще полтора года.

* * *

Но у Тесье были другие планы. Недели через три он связался со мной, как всегда поздно вечером, когда я находился в своей комнате. К этому времени я уже прошел стадию усиленного самобичевания и пребывал в относительном душевном спокойствии. Эпитеты, которыми я награждал себя, стали мягче. Ошибки еще не были забыты, но уже были прощены и даже частично оправданы. Тем неожиданней прозвучало для меня сообщение Тесье. Точнее, это можно было назвать приговором.

В изысканных выражениях руководитель проекта поведал о том, что, заботясь о ходе эксперимента, вынужден заменить меня другим актером. Это будет лучше как для исследования, так и для меня. Мне самому должно быть очевидно, что я слишком озабочен посторонними вещами, чтобы продолжать оставаться идеальным Пятым. С каждым днем вероятность ошибки возрастает, и замена – единственно верное решение в сложившейся ситуации. Часть денег мне выплатят, хотя я этого не заслужил своим возмутительным поведением.

Я слушал его с двойственным чувством. С одной стороны, это было ужасно. Меня просто выгоняли за ворота. Это было позорно и стыдно. А с другой, я и сам понимал, что после ухода Мари слишком много думаю о ней и о том мире. Хотя я был уверен, что это не так уж бросается в глаза. Похоже, я ошибся и в этом. «В любом случае, – думал я, слушая Тесье, – замена – это дело далекого будущего. Сначала им надо найти кандидатов, потом их три месяца учить, затем ждать, пока они сдадут экзамены, потом еще минимум недели четыре…»

– Когда вы хотите меня сменить? – спросил я, когда он сделал небольшую паузу. – Месяцев через шесть-семь?

– Вы неверно поняли меня, – бесстрастно ответил Тесье. – Замена произойдет сегодня. Через час.

Все-таки этот человек умел шокировать. Я ощутил себя обманутым.

– Через час?! И вы не могли предупредить меня заранее?

– А зачем? – сухо спросил он. – Чтобы вы стали еще меньше обращать внимание на свои обязанности? То, что вы нам не подходите, стало понятно еще в тот день, когда мы получили этот оригинальный анализ крови. Ну а после ваших скандалов говорить вообще было не о чем. Искать замену мы стали в тот же день. Месяц назад один из кандидатов сдал экзамен. Сегодня он готов.

– А как же встреча со мной? – немного растерянно спросил я.

– Мы организовали ему встречу с вашим предшественником. По ряду соображений это показалось нам более разумным шагом. И не надо делать вид, что это вас расстраивает.

– Но у меня действительно нет повода для радости.

– Почему же? – поинтересовался Тесье. – По-моему, есть, и даже не один. Вы, наверное, не отдаете себе отчета в том, что нарушили не один, а несколько пунктов контракта. По каждому из них, повторяю, по каждому я имею полное право убрать вас из эксперимента, не заплатив ни сантима. Тем не менее вам будут выплачены деньги. Раз уж вы заговорили об этом – вам будет выплачена огромная сумма, составляющая треть вашего первоначального вознаграждения. С учетом всего, что вы натворили, это более чем щедрое вознаграждение. А кроме того… Подумайте, уже через три дня вы сможете увидеть Мари.

– Почему через три дня? – зачем-то спросил я.

– Несколько дней вы будете адаптироваться к обычным условиям. Мы не хотим, чтобы, вернувшись домой, вы вели себя словно Рип Ван Винкль. Вам и так придется мучиться тем, что вы ни с кем не можете поделиться впечатлениями.

– Не волнуйтесь, – ответил я, раздраженный его намеком. – Никому про ваши достижения я не расскажу, будете пить свой эликсир сами – пока все остальные будут подыхать от старости. Ваш секрет в безопасности.

После того как я отдал им дневник Шеналя, я не скрывал, что знаю об обмане. Меня только злила эта стена секретности, которую они воздвигали вокруг своего открытия.

– Очень хорошо, – подвел черту Тесье. – Подождите-ка одну секунду…

Послышался шорох, как будто он прикрывал микрофон рукой.

– Я все равно не согласен, – еле слышно прошелестел его голос в моей голове. – Потом…

Мне показалось, что я слышу голос Катру, но что он говорит, разобрать было невозможно. «… Давно говорил», – донеслось до меня. Но я скорее угадал, чем услышал эти вырванные из контекста слова.

* * *

И снова был поход в одиночестве через сумрак. Теперь эти залы не казались чужими и враждебными. Напротив, я испытывал какое-то сожаление, покидая этот нелепый мир. Полтора года – долгий срок. За это время может стать близким район, город. Что уж говорить об одном здании. Было время, когда эти огромные комнаты казались мне странными, потом они обратились в грозные, пугающие, а затем стали просто привычными. И оставались такими до этого вечера.

«И тени оживут вокруг, прорвав воспоминаний круг…» – писал Шеналь. Вон там, между изогнувшейся статуей и нелепой картиной, стоял стол, за которым я раздавал книги. Прощай, Зеленая Секция Искусств. Отныне слово «искусство» не будет обязательно ассоциироваться с цветом. Последний взгляд вокруг, вздох – и шаг в следующий зал.

Здравствуй, Секция Встреч. Самая просторная, до сих пор поражающая своими размерами. Здравствуй и прощай. Сколько воспоминаний связано с тобой. Здесь состоялась та памятная игра, во время которой из-под маски Восьмой впервые выглянула Мари. Вон тот проход ведет в Секцию Книг, через высокие стеллажи прошло столько трепетных писем. А если обогнуть эти мягкие кресла и пройти чуть дальше, окажешься перед переходом в Секцию Поэзии. Тем самым, где находится вход в бывшую комнату Мари. Но мне надо свернуть раньше. Дорога в Желтый тамбур не проходит через все памятные места.