Физрук-8: назад в СССР

— Так значит вас все-таки тридцать! Что же вам мешает совершить этот переход на следующую стадию?

— Мы должны собраться вместе, — снова заговори Перфильев-младший.

— Все-таки — собраться? Когда и где?

— Сейчас мы этого не знаем.

— А когда будете знать?

— Когда придет время.

— Ну так может еще дождетесь своих дружков из колонии.

— А ты еще спрашивал, почему мы вам, взрослым, не доверяем, — проговорил брательник. — Да потому что вам плевать на нас!

— Ты не справедлив к Александру Сергеевичу, — впервые за все время этого странного разговора возразил дружку Севка.

— Да я и не про него, — попытался вяло оправдаться Володька.

— Ладно, братва! — сказал я. — Я не кисейная барышня… Будут вам дружки ваши.

— Нет, правда?! — сорвался со стула брательник, недоверчиво глядя мне в глаза.

— Правда, — ответил я. — При одном условии.

— Ну вот… — скис Володька.

— Мы слушаем вас, — спокойно произнес Перфильев-младший.

— Чтобы с вами ни происходило, куда бы вы ни собрались — держать меня в курсе!

— Обещаем вам это, — последовал ответ.

— Вот и столковались!

И в этот момент в дверь постучала Ксения.

— Мужички, идите ужинать! — послышался приглушенный филенкой ее голос.

— И правда, парни! — сказал я. — Пойдем-те жрать!

Брательник разобрал свою баррикаду и мы отправились мыть руки и садится за стол. Покуда сестрица потчевала нас котлетами с картофельным пюре и поила компотом, я по большей части молчал, прислушиваясь к собственным ощущениям. После этого разговора мне стало одновременно легче и труднее. В глубине души я все еще надеялся, что это игра, вроде тех, что устраивает Илга для этих же пацанов, только придуманная ими самостоятельно, но все же я понимал, что по возможности надо быть готовым ко всему.

После ужина поехал в школу, чтобы вести занятия в секции. Севка сказал, что сам доберется до дому. С моей стороны возражений не последовало. Когда я вошел в спортзал и увидел, что Вадик Красильников уже построил моих самбистов, мне самому стало удивительно, насколько я способен радоваться таким пустякам? Пусть среди построившихся больше половины было тех пацанов, которые помечены в списке Третьяковского индексом ГЛ, здесь они вели себя как обыкновенные подростки.

Не знаю, чтобы я отдал, если бы вся эта история по окукливающихся сверхчеловеков оказалась ребячьей выдумкой, начитавшихся фантастики! Мало ли чего у них бродит в головах? Я что ли в их возрасте не воображал себя Робинзоном Крузо или Штирлицем? Разница только в том, что эти юные головорезы более организованы и последовательны. Уж чего-чего, а этого у них не отнять. Как бы то ни было, их нельзя обманывать. Раз уж обещал вытащить Парфенова и Трегубова из колонии для несовершеннолетних, обязан вытащить.

А то они, еще чего доброго, штурмом ее возьмут. С них станется… Ну или с помощью внушения. Приедет в колонию тот же Доронин, якобы для того, чтобы дружков повидать, и устроит для охраны спектакль с размножающимися делением комнатами. Да так что менты уже сами не смогут врубиться, которые помещения существуют на самом деле, а какие «возникли» у них на глазах. Или Тоха Макаров увидит в очередном своем сне какую-нибудь такую хреновину от которой у доблестных педагогов в погонах глаза на лоб вылезут. Хорошо, если — в переносном смысле. Нет, моим чересчур талантливым ученикам надо помогать, иначе они пробьются сами.

Глава 18

Вернувшись после секции домой, я застал своего сверхчеловека за мытьем посуды, оставшейся еще с завтрака. Делал это Севка так спокойно и естественно, словно и не он каких-то два часа назад говорил о вещах, в голове не укладывающихся. Невольно закрадывалась мысль, что пацаны меня разыграли. Уж очень рьяно требовал я от них правды. Вот и получил. Ну уж нет, я не позволю водить меня за нос. Не хватает еще двоих, говорите? Ну что ж, будут вам еще двое. И посмотрим.

Меня осенила одна идея.

— Хочешь почитать кое-что интересное? — спросил я.

— Хочу!

— Сейчас принесу, — сказал я. — Только не на кухню, а в комнату.

— Хорошо. А я пока свежего чаю заварю.

— Давай!

Покуда Перфильев-младший возился с чайниками и заваркой, я зашел в спальню, взял папку, валяющуюся на подоконнике. Вынул из нее «Меморандум Третьяковского» и отнес его в большую комнату. Положил на стол. Пусть почитает этот гомо супер. Любопытно, что он скажет. Мне надоели эти недомолвки. Оборванные на полуслове разговоры. Сейчас нужна ясность. Иначе зачем вся эта возня с загородной резиденцией нашего Ордена не Ордена. Для кого, черт побери, я стараюсь, если однажды все эти личинки станут куколками, а затем — бабочками и упорхнут, только их и видели.

Севка принес чайник и чашки, затем — конфеты и баранки. Увидел распечатку, застыл. Мне почудилось в глазах его удивление. Неужто он уже видел эту машинопись? Тем не менее, налив и мне и себе чаю, пацан уселся на диван. Открыл «Меморандум» и принялся читать. Причем, похоже, не пропускал, в отличие от меня, ни строчки. При этом читал быстро, страницы так и мелькали. Немного задержался на листочке с цветной диаграммой и таблицей. Закончив чтение, аккуратно сложил листки, уровнял ладонями и сложил в папку.

— Ну что скажешь? — спросил я его.

— Тот, кто написал это, многое о нас знает.

— Но не все?

— Всего не знает никто.

— Это понятно… Ты можешь мне вот что рассказать, Сева… Как это вы узнали, ну что не такие как все?.. Ощущения, может, какие-то необычные?

— Я не могу рассказать за других. Только — о себе.

— Ну о себе хотя бы…

— Знаете, есть такие кубики детские, но не с буквами, а с частями одной большой картинки, причем — на каждой грани части разной картинки. Соответственно, можно сложить и так и эдак. Так вот я еще читать не умел, но уже видел эти кубики. Только их много-много, не сосчитать. И картинки такие ну неземные, что ли… Иногда — это пейзажи, живые, как в кино, только лучше — со звуками и даже с запахами. А иногда — формулы, формулы, формулы… Чем старше я становился, тем легче мне было отыскивать нужные кубики, чтобы правильно сложить их. А теперь мне достаточно лишь пожелать и они сами собой складываются… В общем, я могу получить ответы на очень многие вопросы, беда только в том, что другим я далеко не все могу объяснить… Вот вы вчера спросили про то, куда такие как мы уходят, я объяснил, как мог, а истина-то гораздо сложнее.

— Спасибо и на этом.

— Я это еще почему говорю? — продолжал Перфильев-младший. — У других парней примерно такая же история… Ну то что вы видите — это же лишь верхушка айсберга, то немногое, что мы можем показать или сделать… Так что если есть соблазн использовать нас в каких-то своих, простите, взрослых целях, то хочу сразу сказать, ничего хорошего не получится.

Вот тебе, Граф, и спасение России руками мутантов.

— Да никто и не собирается вас использовать, — сказал я. — Во всяком случае, не я. Мне лишь хочется вас защитить, сберечь во время перемен, которые неизбежно настанут, но если всё в руках или что там у нее, у эволюции, то куда мне…

— Вы можете очень многое. Без вас нам не совершить переход на следующий этап.

— А можно у тебя еще спросить?

— Да, конечно.

— Ты ведь появился здесь не только потому, что с новыми одноклассниками не ужился?

— Не только, — кивнул Севка. — Я должен быть рядом с остальными.

— Потому что ты — синий?

— Синий?

Я сходил в спальню и принес «песчанку».

— Знаешь, что это такое?

— Счетчик переменно-скользящей частоты, — сказал Перфильев-младший.