Физрук навсегда

— В разговоре при нашей первой встрече самым опасным человеком в игровых мирах он назвал тебя. Пока ты ему нужен, но как только его план будет выполнен…

— Забавно, — сказал Гарри Борден. — А мне он говорил, что самый опасный человек в игровых мирах — это ты.

Глава 19

Обычно я не люблю утро, но сегодня был не тот случай.

Я проснулся от аромата свежесваренного кофе, и нежные пальчики Беллы пробежались по моему плечу.

— Просыпайся, — сказала она. — Или не просыпайся. Но в таком случае кофе тебе придется пить холодным и в одиночестве, потому что мне пора на работу.

— Не ходи, — предложил я.

— Не могу, — сказала она. — Это вы тут счастливые курортники, которые могут ни о чем не думать. А нам приходится зарабатывать себе на жизнь.

— Ну-ну, — сказал я.

Конечно, я мог бы сказать ей, что работа больше не имеет смысла, и зарплату на этот месяц она вряд ли получит, и что привычная ей жизнь кончится где-то примерно в течение недели, но, разумеется, не сказал.

Вы бы хотели такое услышать?

Она сдернула с меня простыню и ткнула пальцем в живот.

— Я еще ночью заметила, ты какой-то весь твердый, как камень, — сказала она. — Ты уверен, что ты учитель?

— Конечно, — сказал я. — Просто слежу за собой.

— Угу, — она ткнула еще раз. — От «просто слежу за собой» такое вот не появляется.

— А от чего же оно, по-твоему, появляется? — поинтересовался я.

— Даже не знаю, — сказала она. — Никогда раньше такого не видела.

Конечно, я мог бы ей сказать, от чего такое появляется, но она скоро и сама узнает. Если ей повезет, если она протянет достаточно долго и переживет приход Системы.

Но, откровенно говоря, я и сам толком не знал, от прокачки какой характеристики тело стало таким твердым. Рельефным-то оно и раньше было, в разумных пределах.

— И в чем ты меня подозреваешь? — спросил я.

— Даже не знаю, — она отпила из своей чашки. — Может быть, ты полубог?

— К чему эти полумеры? — спросил я. — Или на полноценного бога я не тяну?

— Или, наоборот, — задумчиво сказала она. — Инкуб, демон искушения.

— Демоны мягкие, — сказал я. Мечи о них не ломаются и даже не тупятся, да и на бите вмятин не остается.

А выстрел из дробовика они вообще не держат.

— Ты, вроде как, знаешь, о чем говоришь.

— А то ж, — сказал я.

— И какие планы на день?

— Обычные, — сказал я. — Какие планы могут быть у счастливого курортника?

Зайти в больницу на опознание, посмотреть на этих гопников при свете дня и послушать, что они могут сказать. Возможно, посетить полицейский участок для дачи объяснений.

Изучить изнутри местную тюрьму.

Если не заметут, то встретиться с Магистром и обсудить с ним главный вопрос жизни, вселенной и всего остального.

А вот потом я буду свободен, как вольный ветер.

— Я освобождаюсь в районе четырех, — сказала она.

— Я подожду тебя в кафе у редакции, — сказал я. — Если меня не будет, значит, меня демоны унесли.

— Не завидую я тем демонам, — сказала она.

Она допила кофе, оделась и ушла на работу, сообщив, что дверь я могу просто захлопнуть. А могу и вовсе никуда не уходить.

С ней было легко. Ну, это в первые дни всегда так, а вот потом начинают вылезать противоречия. Разница в культурном коде не может не дать о себе знать. Тут с представителем другого поколения порою трудно общий язык найти, что уж говорить о представителе другой цивилизации.

Я вздохнул, вылез из кровати, вышел за залитый солнцем балкон и закурил сигарету.

Белла жила в небольшом, всего на несколько квартир, доме, на втором этаже, окна выходили на тихую, почти без автомобилей, улицу. Идеальное место для… Для чего?

Раньше я бы сказал, для того, чтобы встретить старость. Но чем дольше я живу на этом свете, тем отчетливее понимаю, что спокойная старость мне не светит.

Я больше не мог представить себя, сморщенного и бородатого, сидящего в накрытой пледом кресле-качалке в окружении внуков. И даже более реалистичный вариант — я, старый и сморщенный, валяюсь на раскладушке в захламленной однокомнатной квартире в Люберцах, пью дешевую водку и разговариваю с телевизором, тоже казался мне недостижимым.

Старость — это для каких-то других людей.

Более благоразумных.

По дороге в больницу я задавал себе главный вопрос, преследующий меня всю мою взрослую осознанную жизнь. На кой черт я это делаю?

Потому что обещал шефу Рамиресу и не хочу идти на обострение с местными властями? Но обострение неизбежно, если эти парни меня опознают.

Конечно, вряд ли меня сразу будут хватить и арестовывать, но на контроль возьмут точно. С другой стороны, а что мне тот контроль? До прихода Системы я тут более ничем противозаконным заниматься не собираюсь, а после того, как она придет, старые законы отпадут ввиду полной своей несостоятельности, а по новым законам я буду тут истинным хозяином положения.

Потому что я тут самый сильный.

Из игроков, я имею в виду. Магистра, Брюса и прочих созданных Системой монстров я сейчас в расчет не беру.

Так я добрался до местной больницы, благо, она была единственной в городе и находилась в центре, так что найти ее было несложно, шагнул с горячей улицы в прохладный вестибюль и тут же нарвался на шефа Рамиреса, беседующего с кем-то из медицинского персонала.

Впрочем, при моем появлении медицинский персонал, повинуясь взмаха руки шефа полиции тут же слился, и Рамирес развернулся ко мне.

Странно, а я думал, что его тут не будет…

— Странно, — сказал я шефу Рамиресу. — А я думал, что вас тут не будет.

— Неисповедимы пути шефа полиции, — сказал шеф Рамирес. — Вы, наверное, на опознание пришли?

— Разумеется, — сказал я. — Я же обещал.

— Я нахожу весьма похвальным, что вы держите свои обещания, — сказал шеф Рамирес. — Но опознания не будет.

— Вот как? — удивился я. — И почему?

— Некому больше вас опознавать, — сказал он.

— Их всех выписали? — удивился я.