Флабиус Ном Инферно

Все собрались у места погребения. Какой-то человек в военной форме говорил о моих родителях, о том, какими они были при жизни. Потом мой дядя стал говорить о них, об Эрике и малышке Каролине. Он не мог сдержать слёз, он говорил, временами стирая капли с щёк. Я тоже плакала, тихо, но надрывно, почти задыхаясь. Меня трясло от рыданий, но я зажимала рот платком. Я не хотела обращать на себя внимания, не хотела, чтобы на меня смотрели, чтобы задавали вопросы. Хотелось одного: убежать подальше от людских глаз, спрятаться от всех. Слишком много информации, слишком много событий за полдня.

Я плакала. Андрей тихонько гладил меня рукой по спине. Когда речи закончились, приготовились опускать гробы. Один за другим полированные ящики уходили в раскрытые, зловещие пасти могил.

Мои родные. Они уходили от меня. Мой отец… Моя мама… Мой старший брат Эрик… Младшая сестрёнка Каролина…

Перед глазами поплыли их лица. Яркий свет. Они уходили всё дальше. По очереди оглядываясь, они улыбались и прощально махали мне руками. Я увидела их лица. И вспомнила.

– Мама! – Вырвавшись из рук Андрея, я кинулась прямо к могильной яме. Меня успели подхватить, иначе бы упала вслед за опускающимся гробом. – Нет! Нет!!! Подождите!– Истерика охватила меня до потери разума. – Не уходите! Нет!… Мама! Папа! Вернитесь!… Эрик! Каролина! – Меня трясло, как в лихорадке. Я не могла больше сдерживаться. Я кричала, как безумная, выкручивая свои руки. – Пустите меня! Я хочу к ним! Мама! Мамочка!!! Не бросай меня!!! – Какой-то женский голос завыл вслед за мной, вероятно, не выдержав моих стенаний. – Мама! Ма-а-ма-а… – голос вдруг стал звучать далеко, а в глазах резко потемнело.

Услышав, как тикают часы, я открыла глаза и поняла, что снова нахожусь в своей палате. В кресле напротив, подперев голову рукой, дремал дядя. Я приподнялась, но, ощутив свинцовую тяжесть во всём теле, снова опустилась. Стараясь вспомнить события, стала прокручивать свои действия. Вспомнила похороны. Лица своих родных. Но их образы были смутны, и я чувствовала, что они ускользают от меня. Приходилось прилагать усилия, чтобы восстановить в памяти лицо мамы, отца и сестры. Эрика помнила более чётко. С тревожным чувством я попыталась вспомнить себя «до» той трагедии, но у меня ничего не получилось. Мысли панически заметались в голове, как перепуганная птица бьётся о прутья клетки. Я не вспомнила свою жизнь! И забываю лица родных! Всё опять возвращается.

Вскочив с кровати, я выбежала в коридор, и, покрутив головой, двинулась в каком-то направлении. Мне хотелось видеть доктора Войцеха, хотелось поговорить с ним. Двери мелькали перед глазами. Удивлённые лица людей в белых халатах провожали меня взглядом. Кто-то спрашивал о чём-то. Белокурая головка мелькнула мимо, и чьи-то руки остановили меня.

– Ты что здесь делаешь? – воскликнула Ядвига. – Ты лежать должна, возвращайся в палату!

Я замотала головой и вцепилась в локоть хрупкой медсестры.

– Ядвига, миленькая, пожалуйста, мне очень нужно поговорить с доктором.

– Да что случилось? – она нахмурила брови. – А ну, пойдём сюда. – Девушка потянула меня в какой-то кабинет и заставила опуститься на стул.

Я снова была на грани истерики. Мои руки тряслись, и я пыталась сцепить ладони, чтобы унять дрожь. Ядвига заметила мои усилия и положила свои руки на мои.

– Ты можешь объяснить? Успокойся, Катарина.

– Я боюсь… Мне страшно. Образы снова теряются. Но я вспомнила их всех! Вспомнила лица, голоса. А теперь опять… Почему? У меня ничего не получается. Что мне делать? Как жить? – Слезы всё же потекли по моим щекам.

Ядвига сочувствующе смотрела на меня.

– Да. Ничего приятного, – протянула она. – Может быть… Хотя нет.

– Что? Что ты хотела сказать? – Я не выдержала и схватила её за руку.

– Давай договоримся так. Твои сеансы с гипнологом и психотерапевтом будут длиться столько, сколько нужно. И если они не помогут… У меня есть один человек, он сможет помочь. Но это на самый крайний случай, – строго произнесла Ядвига. – Ты поняла меня, Катарина, на самый крайний случай. – Я закивала, и девушка погладила меня по плечу. – Успокойся, ты не должна так себя изводить. Тебе нужны силы и холодный рассудок. Сейчас мы выйдем в коридор, и я покажу тебе, где пан Войцех. Но ты будешь вести себя очень тихо и разумно, договорились? – Я снова закивала. Ядвига повела меня по коридору и остановилась у входа в блок реанимации. – Он здесь. Но не заходи внутрь. Жди на фильтре. Доктор увидит тебя через смотровое окно и выйдет. Пожалуйста, постарайся держать себя, – она улыбнулась и ушла по коридору в другое крыло.

Я глубоко вздохнула и тихо вошла на территорию фильтра. Закусив губу, прижалась лбом к смотровому окну. Временами мимо пробегали медсестры и санитары. Совсем недавно я сама находилась здесь. И именно здесь начался отсчёт моей новой, моей второй жизни. Моей пустой жизни. Чужой и пугающей. Я потеряла всех. Я потеряла всё. Потеряла даже себя. Я как чистый лист, на котором можно написать, что угодно, и он будет содержать то, что написано. Я поверю всему. А напуганному и растерянному человеку доказательства не нужны.

Увидев, как по ту сторону окна проходит доктор Войцех, я затаила дыхание. Он повернул голову и, увидев меня, удивлённо поднял брови.

Мужчина вышел ко мне, качая головой.

– Вот непослушное дитя. Это кто же привёл тебя сюда? Догадываюсь, Ядвига, – доктор оглядел меня с головы до ног. – Вижу тебе уже лучше.

Я умоляюще сцепила руки у груди.

– Это не Ядвига. Я сама. Доктор Войцех, мне хотелось поговорить с вами.

– Так хотелось, что ты сбежала из палаты.

– Мне больше не с кем поговорить. Я просто пошла искать вас.

– У тебя есть дядя, он твой родственник. Кстати, он должен быть в палате. Он ушёл?

– Нет, спит в кресле. Я просто… Просто подумала… Простите, – повернувшись, я собралась уйти.

– Катарина, ты меня неправильно поняла. Я же сказал, что ты можешь обращаться ко мне по любым вопросам. И я помню об этом. Меня просто удивило то, что игнорируя родственника, ты обратилась ко мне.

Я рассеянно посмотрела на седого врача.

– Мне захотелось поговорить именно с вами. За это время вы стали для меня ближе, чем кто-то родной.

Доктор Войцех обнял меня за плечи.

– Ну, хорошо. Пойдём в мой кабинет. Там нас никто не потревожит. Можешь говорить, о чём захочешь.

Я говорила с доктором о себе, спрашивала об аварии, о подробностях, которые ему известны. Он взял с меня обещание не плакать и рассказал всё, о чём ему удалось узнать.