Флаг вам в руки!

– Ну, и где?

– Дам вам карту и заговоренное веретено.

– Что это?

– Карта – это листок бумаги со схематически изображенной в каком-либо масштабе местностью…

– Хватит! – умоляюще взвыл Коля.

Его начинала бесить любовь Всезнайгеля к плоским шуткам, произносимым с абсолютно серьезным лицом.

– Ладно, извините, – без особой вины попросил прощения Тилль. – Пойдемте, покажу.

Мудрец повел гостя на второй этаж. Лестница уперлась в кованую железную дверь.

– Мой рабочий кабинет, – Всезнайгель отворил дверь.

За ней обнаружился огромный, во весь этаж, зал без окон.

– А как же?..

– С улицы видна иллюзия, – ответил Тилль.

Зал освещали такие же яркие лампады, как и виденные Колей раньше. Стены были заставлены полками под самый потолок. На полках – книги, свертки, разнообразнейшие предметы, знакомые и диковинные. Посредине зала располагались полукругом семь или восемь столов, на которых царил дичайший бардак: приборы, словно украденные из химического класса спецшколы, перемежались с недостроенными макетами архитектурных сооружений и бесконечными стопками книг.

Пол был мраморный, в самом центре выложена мозаичная пентаграмма.

Над одним из столов торчала высокая толстая клюка. На ней сидела огромная сова. Сова открыла большой зеленый глаз, внимательно посмотрела на Колю, захлопнула глаз и отвернулась.

– Елки-ковырялки… Тут столько… всего… – сбивчиво заговорил Лавочкин. – Только книг вон… За жизнь не перечитаешь…

– За жизнь? – усмехнулся мудрец. – Вы думаете, сколько мне лет?

– Ну, сорок пять…

– Спасибо за комплимент! Мне, юноша, сто пятьдесят два годика и семь месяцев.

Парень присвистнул.

– Не свистите! – строго велел Тилль.

– Что, денег не будет? Это же суеверия! – воскликнул Коля. – Вы бы еще три раза через левое плечо поплевали!

– Зачем? – пришла очередь удивляться мудрецу.

– Ну, чтобы несчастье не случилось. Такой у нас обычай.

– Ужасный обычай! – возмутился Всезнайгель. – Плевать скверно, тем более трижды. А свистеть здесь не стоит: можно ненароком снять несколько заклятий, наложенных мной ранее.

– Например?

Тилль залихватски присвистнул. Завал на ближнем столе зашевелился, и из него скатился на пол небольшой коротконогий медный котел. Он загрохотал, кувыркаясь и скользя по гладкому полу, затем, ловко подъехав к пентаграмме, подпрыгнул и встал точно в ее центр.

– Ни фига себе… – выдохнул Коля. – Не в тот я институт поступал…

– И имейте в виду: ничего без спроса не брать, никуда свой нос не совать. А то лет пять назад ко мне придворный шут залез. Думал что-нибудь смешное учудить. Понюхал жидкость вон из той колбы и превратился в мышь. Со страху юркнул в норку, и я до сих пор не могу его найти… Шучу, разумеется. Но в каждой шутке есть…

Всезнайгель зашагал к полкам. Коля пошел за ним.

Карта нашлась сразу. Солдат принял ее из рук Тилля и развернул. В правом верхнем углу прочитал название королевства: Вальденрайх [3] . Остальное решил рассмотреть позже.

3

От Wald – лес и reich – государство.

– Так-так-так… – придворный колдун теребил себя за верхнюю губу. – Где-то оно тут валялось…

Он послонялся вдоль полки, изредка копаясь в залежах бумаг и поднимая облака пыли. Наконец радостно щелкнул пальцами.

Под котлом вспыхнул огонь.

Тилль взял с полки старое веретено и тарелку с выщербленными краями.

– Вот то, что нам нужно, – мудрец обернулся к солдату.

Лавочкин пристально смотрел на объятый пламенем котел. Над ним с бешеной скоростью клубился сизый дым, в котором бегали разряды маленьких молний.

Всезнайгель взмахнул рукой, крикнул: «Место!» – и огонь погас, а дым быстро втянулся в котел.

– Фух, чуть ураган не устроил… – сказал Тилль. – Все, идем отсюда.

Колдун и солдат вернулись на первый этаж, снова сели на стулья.

– Это заговоренное веретено, – хозяин поставил тарелку на стол и уложил в нее деревяшку.

Веретено самопроизвольно завертелось.

«Вылитый компас», – решил Коля.

– Хайнц! – позвал Тилль. – Принесите, пожалуйста, вещь принцессы, присланную его величеством!

Слуга явился с носовым платочком. Всезнайгель потер им веретено. Снова положил на тарелочку. Деревяшка сделала неуверенный оборот и замерла, чуть подрагивая, указывая острым концом на Колю.

– Не виноват, не брал никаких принцесс! – заявил солдат.

– Да оно ж не на вас показывает, – расхохотался хозяин. – А в сторону Зачарованного леса. Ладно, сейчас уже поздно. Переночуете, и в путь. Хайнц проводит, уложит, разбудит и снабдит в дорогу. А мне отлучиться надо. Пожалуй, железяку свою не берите, – Тилль указал на висящий на спинке стула автомат, – а вот штандарт прихватите. Чувствую, он приносит удачу…

На том и расстались.

Комната, в которой слуга постелил Коле, была маленькой и уютной. Окно выходило во внутренний дворик. Чуть сбоку от окна темнела небольшая голубятня.

«Очевидно, для почтовых голубей», – предположил солдат.

Улегшись на кровать, парень тут же заснул сном не дезертира, но праведника.

Глава 8 Всадник с головой, или Подбирай все, что плохо лежит!

Прапорщик гордился собой. Верхом-то получалось значительно быстрее, нежели в пешем порядке. Другое дело, он не ездил на лошадях с детства и, конечно, отвык. Ноги онемели, спина заныла. А потом разболелись плечи.

Поэтому примерно через полтора часа неспешной езды Дубовых слез с гнедка и немного прошелся, ведя его под уздцы. Отдохнув, возобновил неторопливую скачку. Удалось расслабиться. Тело постепенно привыкало.

Хитрость ограниченного человека всегда ущербна. Прапорщику бы не грех задуматься: раз привязанный к дереву конь стоял хвостом к деревне, в которую вор столь самонадеянно поскакал, то, вполне вероятно, коня там могли узнать…

Палваныч въехал в деревню гордо, как маршал Жуков на Красную площадь. Однако принять парад было не у кого, разве что у гуляющих по дороге пестрых кур да индюков.

В первых нескольких дворах не было видно хозяев, зато на самой улице, у колодца, хлопотала женщина. Прапорщик подъехал ближе.

В корыте плавало замоченное белье. Сама крестьянка, стоя спиной к всаднику, вытягивала из колодца наполненное водой ведро. Дубовых сделал гениальный вывод: женщина стирала.

– Гражданочка! – окликнул ее Палваныч. – Вы моего сына не видели?

Крестьянка оглянулась, щурясь на солнце, маячившее за спиной прапорщика, и вдруг выпустила ведро из рук. Оно гулко загремело о стенки колодца.