Флагманы Победы. Командующие флотами и флотилиями в годы Великой Отечественной войны 1941–1945
Шрифт:
В феврале 1941 года Кузнецов приказал увеличить состав боевого ядра флота и издал директиву о разработке оперативного плана войны против Германии и ее союзников. В апреле-июне 1941 года проводили учения и проверки хода ремонта кораблей, постройки новых баз, аэродромов, фактической готовности флота к переходу на оперативную готовность № 1. Любые недостатки в оперативной готовности кораблей, частей и соединений флота нарком считал чрезвычайным происшествием и приказывал сурово наказывать виновных. Приказ этот вышел 5 июня 1941 года. В ближайшие дни обстановка еще более обострилась. Исходя из поступавших сведений о сосредоточении неприятельских войск у границ, нарком ВМФ по собственной инициативе перевел флоты 18–19 июня на оперативную готовность № 2, а в ночь на 22 июня – на оперативную готовность № 1 [30] . Командующих флотами конфиденциально предупредили о возможности войны.
30
Касатонов В.А. Указ. соч. С. 155–156.
В 1.12 22 июня узел связи Наркомата ВМФ передал следующую
31
Михайлов Л.Я. Указ. соч. С. 126.
Все эти меры позволили флотам ВМФ СССР встретить нападение 22 июня 1941 года во всеоружии. От первых налетов гитлеровской авиации на военно-морские базы потерь не было.
В 3.15 22 июня Н.Г. Кузнецову позвонил командующий Черноморским флотом Ф.С. Октябрьский и сообщил о налете германской авиации на Севастополь. Вскоре последовали звонки с других флотов. Стало ясно: война началась [32] .
Гитлеровцы, вторгаясь в СССР, рассчитывали на внезапность. Прорвав слабую оборону на границе, они крупными танковыми группировками направились в глубь страны. Массу советских самолетов и другой техники уничтожали на местах стоянок ударами с воздуха. Потеря складов вооружения и боеприпасов в приграничной зоне затруднила мобилизацию.
32
Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 8–9.
Положение на флотах в начале войны оказалось лучше. Благодаря отработанной системе боевой готовности моряки вовремя и во всеоружии встретили первое нападение. По планам развертывания флоты ставили минные заграждения, начинали мобилизацию, развертывали дозоры. В море на патрулирование выходили надводные корабли и подводные лодки. Донесения с флотов за первый день войны свидетельствовали: моряки выдержали экзамен. На Черном море зенитным огнем отбили попытку неприятельской авиации перекрыть фарватер магнитными минами. На Севере день прошел относительно спокойно, и Кузнецов запретил затрагивать территорию Финляндии, атакуя аэродромы противника лишь в Норвегии. Дунайская флотилия ответила огнем на обстрел неприятеля. На Балтике сброшенные у Кронштадта мины заметили, и их начали тралить. Единственно беспокоило положение Либавы. На базу двигался неприятель, а взаимодействие с сухопутными войсками еще не отладили. Нарком ВМФ позднее писал: «…никто не мог предугадать, как сложится с началом военных действий обстановка на фронтах. А без ее учета нельзя было планировать дальнейшие крупные операции. Тогда мы впервые на деле почувствовали подчиненную роль Военно-Морского Флота общим стратегическим планам Вооруженных Сил, ощутили необходимость координации действий с сухопутным командованием. Пока что оба военных наркома самостоятельно разбирались в обстановке, и каждый по своему усмотрению реагировал на нее. Но уже на второй день войны была создана Ставка Главного Командования во главе с Наркомом обороны Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко» [33] .
33
Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 10–11.
Позднее в не опубликованной при его жизни рукописи Н.Г. Кузнецов отмечал: «Накануне войны у нас не было четкой военной доктрины, а потому не могло быть и четко сформулированных задач флоту, не была определена и его роль в системе Вооруженных сил. Без этого нельзя было приступить к разработке конкретных задач флотам» [34] .
До начала боевых действий в руководстве вооруженных сил считали, что война для Красной армии будет наступательной. Соответствующие задачи имели и флоты, которым, по предвоенным планам, следовало бороться с флотами противника. Так как высшее военное командование не верило в способности флота решать оперативно-стратегические задачи, в мирное время не было налажено взаимодействие сухопутных и морских сил. В реальности оказалось, что основная задача флотов и флотилий – именно поддержка войск, ведущих боевые действия, да еще в условиях отступлений. Однако первые годы войны ни Генеральный штаб, ни командующие фронтами не ставили Главный морской штаб в известность о планируемых с подчиненными им морскими силами операциях [35] . Такое положение вещей затрудняло взаимодействие флотов и флотилий с сухопутными войсками.
34
Костев Г.Г. Военно-Морской Флот страны в последние полвека. Взлеты и падения. М.: Глобус, 2000. С. 8.
35
Доценко В.Д., Гетманец Г.М. Флот в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. СПб.: Terra Fantastica; М.: Эксмо, 2005. С. 8–9.
Любопытно отношение к флоту в высшем звене военного руководства. Если в Ставке Главного Командования Вооруженных сил СССР нарком ВМФ присутствовал, то в составе
образованной 10 июля Ставки Верховного Командования во главе с И.В. Сталиным ни одного моряка не было. Не вошел Кузнецов и в состав Ставки Верховного Главнокомандования, созданной 8 августа, когда Сталина назначили Верховным главнокомандующим. Наркома ВМФ включили в состав Ставки только 17 февраля 1945 года [36] .36
Боевой путь Советского Военно-Морского Флота. С. 153.
Нападение Германии на Советский Союз сразу изменило расстановку сил в мире. Уже 22 июня премьер-министр Великобритании У. Черчилль заявил о поддержке СССР в войне. 24 июня президент США Ф.Д. Рузвельт, несмотря на то что страна еще не вступила в войну, обещал предоставить «всю возможную помощь». Со временем обещания вылились в поставки вооружения и продовольствия по ленд-лизу. 12 июля Кузнецова вызвали в Кремль на церемонию подписания англо-советского соглашения, которое предусматривало совместные действия и содержало обязательства не заключать сепаратного мира. Не раз нарком встречался с английским морским представителем контр-адмиралом Дж. Майлсом. Два моряка быстро нашли общий язык. После первого же разговора Майлс обещал доложить в адмиралтейство о проблемах обеспечения морских перевозок между двумя странами. Позднее Англия и СССР обменивались информацией о современном вооружении. В конце июля 1941 года прибыл специальный представитель президента США Гарри Гопкинс. Он вел переговоры со Сталиным, в которых участвовал и нарком ВМФ. Обсуждали вопросы о том, какие грузы должны поступить из Америки для фронта и промышленности. Гопкинс был уверен, что Соединенным Штатам предстоит вступить в войну. Он являлся сторонником активизации английских действий в Европе. Улетев в Лондон, Гопкинс организовал Московскую конференцию трех стран (Англии, США и СССР) в сентябре-октябре 1941 года, на которой были решены важные вопросы совместных действий и помощи Советскому Союзу снабжением [37] .
37
Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 11, 16–20.
Но помощь союзников начала поступать позднее. Теперь же приходилось рассчитывать только на свои силы. Как и в Финской кампании, война для флота явилась несколько иной, чем планировали. В Главном морском штабе ожидали, что противник будет высаживать морские и воздушные десанты. Однако Германия, не располагавшая большим флотом, сберегала его для войны с Англией и США и поставила целью брать военно-морские базы с суши. Потому основной задачей ВМФ СССР стало взаимодействие с армией и авиацией. Кроме того, флот выполнял типичные для него задачи: действия на неприятельских коммуникациях силами подводных лодок и легких сил, постановку минных заграждений и траление поставленных неприятелем мин, перевозки войск и грузов. Но и в этих типичных для морских сил действиях возникли проблемы, в первую очередь на Балтийском море.
Еще за два дня до начала войны германские и финские суда начали постановку минных заграждений на вероятных путях движения советских кораблей. На позиции вышли подводные лодки. Активность противника заметили, но ее причины до начала боевых действий оказались неясны. Уже 23 июня на минах подорвались эсминец «Гневный» и крейсер «Максим Горький»; первый затонул, а крейсер потребовал длительного ремонта [38] .
Так как для обеспечения защиты от минной опасности требовалась сотня быстроходных тральщиков, а налицо состояло лишь двадцать, в первые же дни командование Балтийского флота приказало подобрать в Ленинграде все пригодное для траления, не исключая речных колесных буксиров. Слабой оказалась зенитная оборона. Недостаток сторожевых кораблей пришлось компенсировать даже весьма дефицитными тральщиками [39] .
38
Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 12.
39
Там же. С. 30–32.
Наиболее острое положение возникло в районе Либавы (Лиепаи). Атаку неприятельской авиации защитники базы успешно отбили, в ответ самолеты Балтийского флота нанесли удар по Мемелю (Клайпеде). С утра 22 июня подводные лодки вышли на позиции, надводные корабли начали ставить минные заграждения. Часть кораблей отправили в тыл. Однако неприятельские сухопутные войска быстро прошли дорогу от границы до города. Неотмобилизованная 67-я стрелковая дивизия и флотские подразделения сдерживали натиск противника, не позволив взять Либаву с ходу. До войны Н.Г. Кузнецов говорил с командующим Прибалтийским военным округом об обороне Либавы и Риги с суши, но тот был уверен, что немцы так далеко не пройдут. Неподготовленность сказалась. 25 июня неприятель прорвался к судостроительному заводу. Пришлось взорвать стоявшие на ремонте корабли и склады. Остатки защитников продолжали вести бои в окружении еще пять дней. В примечаниях к книге «На флотах боевая тревога» Николай Герасимович самокритично отмечал:
«Уже после войны я слышал замечания о нецелесообразности создания военно-морской базы в Либаве. Мне представляется, что основная ошибка заключается не в этом. В Либаве следовало иметь военно-морскую базу лишь для временного базирования небольших сил. Строительство же Либавской военно-морской базы не было увязано с планами сухопутного командования, и поэтому она оказалась плохо прикрытой с суши.
Бесспорной ошибкой Наркомата ВМФ нужно признать развертывание в Либаве военно-морского училища противовоздушной обороны, за что мы и поплатились» [40] .
40
Кузнецов Н.Г. На флотах боевая тревога. С. 15.