Флеш Рояль
Шрифт:
— Конечно буду, любимый. Ты же знаешь, что я жить без тебя не могу.
Глаза «любимого» стали цвета грозового неба, разве что молнии не метали, он явно с трудом сдержался, чтобы не отшвырнуть ее в сторону. Взгляд стал колючим и злым, плечи привычно заныли от сверлящих тисков. Динка продолжала безмятежно таращиться, Домин опасно наклонился ближе, аккуратно касаясь губами виска, и ей словно ветер принес: «Ну все, ты доигралась».
Динка мужественно выдержала это лирическое прощание, дала хорошего пинка своему рыдающему от умиления внутричерепному соглядатаю и направилась в дом, оставляя за собой на поле боя лишь выжженое пепелище. Похоже, никто кроме них двоих не заметил одуряющего рева сирен, оглушительных залпов смертоносных орудий, взметающихся
Дверца «Мерседеса» хлопнула так, словно Домин закрывал ее снаружи ногой, двигатель взревел, и автомобиль сорвался с места удивительно горизонтально. А Динке казалось, он сейчас взлетит. Она чуть слышно вздохнула. И отчего, спрашивается, так взбеленился Макс? Он просил играть роль, она и играла. Вот только от того, что она сказала чистую правду, было по-настоящему тошно.
— Проходи в дом, садись, отдыхай. Я пойду на кухню, нужно на вечер кое-что приготовить, будем день рождения праздновать, — тетя Лиза по-прежнему радостно улыбалась, — а торт я еще вчера испекла.
— Я не устала, — Динка точно не собиралась торчать в чужом доме в одиночестве, — можно я вам помогу?
Женщина внимательно посмотрела на нее, склонив голову, и удовлетворенно кивнула:
— Конечно, если хочешь, я от помощи не откажусь. И называй меня просто Лиза, если тебе так удобнее.
Тетка Макса оказалась общительной и словоохотливой, что было Динке только на руку. Можно было молчать в свое удовольствие, лишь периодически кивая и в тему хмыкая. К тому же, появилась возможность больше узнать о Домине, и Динка выжидала, когда подвернется удобный случай. Спустя какое-то время Лиза предложила передохнуть и выпить по чашке чая.
Они сидели на террасе за низким столом, расположившись на мягких стеганых матрасах и опираясь на подушки. Лиза говорила, как это все называется, но Динка не запомнила, увлекшись самим процессом. Чай оказался изумительным, настоянным на ароматных травах, к нему полагался прозрачный тягучий мед и целое блюдо сладкой выпечки.
Динка уже выслушала историю замужества Лизы, начиная с того, как молодой Джамиль увидел ее, шестнадцатилетнюю, и тут же заслал сватов. Отец Лизы кричал и ругался, а Джамиль смиренно обещал ждать положенных два года до ее совершеннолетия, лишь бы ему пообещали, что больше ни за кого другого она замуж не пойдет. И потом целых два года отгонял ухажоров от своей невесты.
Ей и правда было интересно слушать, главное, не приходилось ничего рассказывать об их с Максом отношениях, потому что рассказывать Динке было нечего. Точнее ничего такого, что можно было бы знать родне Максима.
— Максим каждый год на свой день рождения приезжает к нам. Он мне как сын, — сама подняла нужную тему Елизавета, — с тех пор, как погибла Вера.
— Она была вашей сестрой? — уточнила Динка.
— Двоюродной. Но мы с ней были как родные. И мальчики наши дружили, хоть Алан на пять лет младше Максима.
— Как они погибли, Лиза? Мне Максим ничего не рассказывал, — решилась Динка.
— Он и не скажет, девочка, десять лет прошло, а ему до сих пор тяжело о них говорить. У них очень хорошая семья была, дружная, Вера с Георгием хотели дать детям все, дети занимались танцами, Леночка ходила в художественную школу, Максим в музыкальную. Иностранные языки, репетиторы. Максим школу с медалью окончил, в институт поступил, Леночка тоже отличницей была. И тут такая трагедия, — Елизавета покачала головой и промокнула уголки глаз. А затем продолжила, зачем-то понизив голос. — Макс тогда чуть с ума не сошел, бедный мальчик, он же с ними должен был на отдых ехать. Институт бросил, в армию ушел, а потом на войну попал. Я так и не знаю, где он был, только Алану как-то проговорился, что в спецназе служил. Вернулся оттуда совсем другим человеком.
Она горестно умолкла, отпивая чай, а Динка сидела, как оглушенная.
— Георгий серьезный человек был, обеспеченный, бизнес у него был. Квартира в центре, машина, и нам все время помогал. А его брат у него в совладельцах
ходил, вот он эту аварию и подстроил, себе все решил присвоить Вроде бы следствие все установило, но он откупился, а его потом столичные бандюки застрелили вместе с женой, она беременная была, не пошел ему впрок бизнес брата. Максим когда вернулся, в квартиру даже зайти не смог, мы с Джамилем ездили, фотографии забрали, документы. Он нас заставил все вывезти и людям пораздавать. Он оттого и подался к браткам, думает, мы ничего не знаем, — она устало махнула рукой, — а как тут не знать, когда уже пол-побережья под Горцем? Мы с мужем молчим, конечно, делаем вид, что не знаем, я вижу, ему так спокойнее. Ты уж, деточка, не суди его строго, — она посмотрела на Динку почти умоляюще, — он хороший мальчик, просто досталось ему очень. Он может и жесткий иногда, и упрямый, так а как по-другому, с волками жить по-волчьи выть. Ты не представляешь, как я рада, что ты у него появилась. И он теперь тебя сам не отпустит.Динка смутилась и почувствовала, как запылали уши.
— С чего вы решили…
— Так я его знаю двадцать восемь лет, солнышко! — улыбнулась женщина. — Ты первая, кого он сюда привез, если не считать той стервы. А ее-то он сразу в гостиницу отправил, лишь только она тут свои перья распустила.
— Лана? — чужим голосом спросила Динка.
— Лана, — презрительно хмыкнула Елизавета, — какая она Лана? Светлана она, Светка и есть. Я ей говорю, Светочка, пойдем на стол накроем, мужиков наших кормить, а она морду скривила, маникюр видите ли у нее. И говорит, я вам не Светочка, а Лана, будьте любезны меня так называть. А Максим за дверью стоял, услышал. За шкирку взял, в машину вкинул и в гостиницу отвез, а сам к нам вернулся. На следующий день Алана попросил, тот ей на поезд билеты купил и деньги передал. Я сначала распереживалась, что они из-за меня поссорились, а Максим меня давай утешать, не переживайте, говорит, тетечка Лизочка, вы моя родня, а она мне чужая. Простите, говорит, что я сюда ее привез. И с тех пор один приезжал, я тебя сегодня как увидела, чуть не расплакалась. Такая девочка золотая! Ты только не говори, что я тебе за эту стерву Лану рассказала, а то он сердиться будет.
У Динки и уши, и щеки горели огнем.
— Мы недолго встречаемся, — пробормотала она, — еще никто не знает, как там будет дальше.
— Ой, деточка, — покачала головой тетя Лиза, — я же не слепая, вижу, как он на тебя смотрит. Я никогда еще не видела своего племянника влюбленным.
В подтверждение этих слов на террасу ввалились Максим с Аланом, шумные и голодные. Динка поднялась, чтобы помочь Елизавете и начала убирать чашки, но тут же оказалась в плотном коконе объятий, ее разве что на руки не подхватили. Вот тут Динка и поняла, до чего она доигралась, Макс решил отыграть спектакль по полной программе.
Он не отлипал от нее ни на минуту, его руки постоянно тянули ее, обнимали, гладили волосы, прикасались то к плечам, то к талии, то к лицу. Динка сбежала мыть посуду, чтобы перевести дух, но Макс нашел ее и там, приклеился намертво, обхватив со спины и слушал рассказ тетки о каких-то неизвестных ей соседях Акимовых.
Динка, закусив губу, слушала стук его сердца, чувствовала губы на своей шее, висках, затылке и отчаянно пыталась противиться будоражащему действию его рук, и это было просто невыносимо. Потому что не было правдой.
К вечеру мужчины засобирались на рыбалку.
— Пойдем к морю, прогуляемся, — позвала тетка Динку, — мы уже все приготовили.
Динка согласно кивнула, Максим наконец-то отлип от нее и ушел помогать дядьке с братом. Когда они с Елизаветой вышли на берег, он стоял в закатанных джинсах по колени в воде возле лодки и о чем-то переговаривался с Аланом.
У нее сердце защемило при виде его голых ног, обнаженного торса и влажных волос. Футболка была наброшена на плечи и завязана рукавами вокруг шеи. Надо же, спецназ, теперь не удивительно, что он отжался пятьдесят раз раз с ней на спине. Увидев Динку, Макс растянулся в улыбке, раскинул руки и пошел ей навстречу.