Флетч в Зазеркалье

Слез с велосипеда, покатил его к саду.

На скамье сидели мужчина и женщина.

В мужчине Джек узнал доктора Редлифа.

Говоря, тот держал руку женщины в своих.

Это была Шана Штауфель.

Она, вскинув голову, повернулась к Джеку. И улыбнулась одними губами.

Мужчина Джека словно и не заметил.

Джек сел на велосипед и быстро уехал.

В деревне Виндомия он прошелся по Центру отдыха. Юноша и девушка играли в пинг-понг. Дети, за дисплеями, – в компьютерные игры. Четверо подростков смотрели видеоконцерт на экране огромного телевизора.

На него никто внимания не обращал.

На веранде две пары сидели в синих креслах-качалках. На столике стояли высокие стаканы, судя по всему, с ледяным чаем.

Отдыхающие посмотрели на проходящего мимо Джека, но не сказали ни слова.

Возможно, они не разговаривали и между собой. Джек переоделся в плавки и один поплавал в пятидесятиметровом, ярко освещенном бассейне.

Глава 11

– Видишь ли. – Флетч говорил с Кристел, сидя на складном стуле у грузовичка. – Я тоже долго не знал о том, что у меня есть отец. Наверное, поэтому я испытываю противоречивые чувства по отношению к Джеку и тебе. Ты же не сказала мне о существовании Джека, две недели назад я и понятия не имел, что он есть… Вот я никак и не могу определиться, как мне на него реагировать.

– Твой отец умер при родах, – ответила Кристел из грузовичка. – Ты так всегда говорил.

– Не совсем.

– Не умер?

– Нет.

Уже стемнело.

Грузовичок стоял на автостоянке мотеля, рядом с номером, который снял Флетч.

Кристел сидела на кровати, подложив под спину подушки. Флетч откинул задний борт, сдвинул боковую дверь, чтобы Кристел обдувал легкий ветерок.

Люди, проходившие мимо, с удивлением поглядывали на сидящего на складном стуле мужчину, о чем-то беседующего с женщиной, устроившейся на кровати в грузовичке, но никто ничего не говорил.

Кристел и Флетч поужинали жареными курами, картофельным салатом, шинкованной капустой и запили все чаем со льдом.

Днем Флетчу то и дело приходилось останавливать грузовичок, чтобы купить Кристел еды. За раз она съедала больше, чем он мог съесть за неделю, а через несколько минут начинала жаловаться на голод. Он послушно останавливал грузовичок, никак не комментируя ее аппетит, но изумлялся объемам поглощаемой пищи. Он не считал себя вправе хоть в чем-то ограничивать ее. Ограничения, полагал он, заставят ее страдать, а она и так натерпелась в этом псевдосанатории.

В компании Кристел и Флетч стал есть больше, чем всегда. Он постоянно сидел за рулем, практически не двигался, и полный желудок вызывал у него неприятные ощущения. Его клонило в сон, ремень все сильнее впивался в живот, и ему это совсем не нравилось.

Не доставляли удовольствия и остановки в зонах отдыха, где он помогал Кристел подняться с кровати, на платформе гидроподъемника опускал на землю и сопровождал к женскому туалету, где она могла облегчиться. В грузовичке соответствующие удобства отсутствовали. Впервые Флетч осознал, сколь далек путь от автостоянки до туалетов. Кристел всеми шестьюстами фунтами наваливалась на Флетча, каждый шаг давался с трудом, потому что одно ее бедро зацеплялось за другое. Люди, особенно женщины и дети, в изумлении таращились на них. От такого унижения Кристел плакала. Тяжело дыша, она снова и снова повторяла: «Флетч, как я могла до такого дойти? Флетч, как я могла?»

На этом долгом, изнурительном пути Флетч оглядывал народ в поисках крепкой, сильной женщины, в глазах которой читалось сочувствие. Такую женщину он мог попросить помочь Кристел в женском туалете. Некоторые качали головами, отвечали «нет» и уходили, отводя взгляд.

В мотеле, где они провели прошлую ночь, ему пришлось самому отводить ее в ванную вечером и утром и помогать ей. Он, конечно, пытался обратить все в шутку, но удовольствия никакого не получил.

Флетч обожал человеческое, особенно женское, тело и пришел в ужас, увидев, во что оно может превратиться, если им не пользоваться.

Обе ночи он спал в номере, а Кристел – на кровати в грузовичке. В первую ночь она много читала, не забывая опустошать пакеты с едой, купленной им в придорожном магазинчике.

Если не считать вышеуказанных неудобств, путешествие Флетчу нравилось. Он мчался по прекрасным автострадам Америки, он беседовал с Кристел, лежащей на кровати за его спиной. Их головы разделял какой-то метр, но лежала она затылком к нему, так что иногда ей приходилось повторять то, что он не услышал с первого раза.

Они говорили о Джеке. Флетч засыпал ее вопросами о сыне. Кристел отвечала подробно, зачастую остроумно. Чувствовалось, что она любит Джека, восхищается им.

Они говорили о газетах, в которых работали вместе, о материалах, которые готовили, о людях, с которыми встречались.

– Так ты говоришь, твой отец не умер? – спросила Кристел.

– Нет. Это выдумка моей матери. Полагаю, она думала, что так мне будет легче.

– И ты с ним встретился.

– Скорее, наткнулся на него.

– Как интересно.

– Более чем.

Зажужжал спутниковый телефон Флетча. Он взял трубку.

– Слушаю?

– Папа! Папа! – Он услышал детский голос.

– О боже. – Флетч сразу понял, что это Джек. – Неужели другой сын?

– Нет, тот же самый, – ответил Джек уже своим голосом. – Как мама?

– Хочешь с ней поговорить?

– Конечно.

Пока они разговаривали, Флетч собрал пакеты, коробочки и прочую упаковку, оставшиеся после обеда, и отнес в мусорный ящик. «Понимают это американцы или нет, – думал Флетч, – но мы поедаем наши деревья».

– Флетч… – Кристел протянула трубку. Флетч взял трубку, уселся на раскладной стул.

– Бип.

– Когда ты доставишь маму в то место, куда ты ее везешь?

– Завтра. – Он не сказал, что не знает, удастся ли ему оставить Кристел в тренировочном лагере мистера Мортимера. В глубине души он понимал, что идея, пусть и блестящая, но из разряда безумных.

– Я вот думаю.

– Это хороший признак.

– Тут действительно творится что-то странное.

– В Виндомии?

– Да.

– Поэтому ты и приехал туда, верно?

– Я говорю из телефона-автомата у супермаркета деревни Виндомия.

– А я на автостоянке мотеля в Вайоминге. Что из этого?

– Я думаю, на жизнь доктора Редлифа покушались по меньшей мере пять раз, возможно, шесть. Вчера одна попытка удалась, правда, убили другого человека.

– Кого?

– Ученого, работающего в его лаборатории.

– Рассказывай.

– Первым умер трехлетний жеребец доктора Редлифа, на котором тот любил прыгать через изгороди.

– Это ничего не значит. Лошадь обычно делает то, чего от нее не ждешь. Смерть лошади от сердечного приступа – далеко не редкость.