Флиртующая с демонами

И тогда я на него посмотрела. Оценивающе так, с головы до ног. Задержала взгляд на обтянутом дорогими джинсами хозяйстве. И бросила ему сумочку:

— Держи!

Реакция у мужчин в этом плане хорошая: сначала ловят, потом думают. Красавин поймал мой клатч:

— Что мне с этим делать?

— Неси за мной, — велела я. Шагнула вплотную, положила ему ладонь на грудь, обвила его одной ногой. Аудитория еле слышно вздохнула. — Сделаешь мне массаж ног, мальчик.

Я направилась по ступенькам на свое обычное место в пятом ряду, напротив кафедры. Красавин остался стоять, хватая воздух ртом. Уж не знаю, что со мной произошло, но даже в новой системе оценки «король» не произвел на меня впечатления. Такого, как он, можно использовать только в крайнем случае, большая часть его энергии уходит в «павлиний хвост» — то есть чтобы выглядеть крутым. В постели он должен быть груб и чересчур быстр, короче, ничего интересного, ни себе, ни девушке.

Красавину предстояло решить, идти ли за мной или же презреть очевидные намеки. Мне его решение, если честно, было по барабану: в аудиторию вошел преподаватель возрастной психологии.

Нет, не зря я его еще раньше выбрала! Какой мужчина! Как спелый персик — только укуси, то есть поцелуй, и сладкий сок так и брызнет в рот, потечет по пальцам и подбородку… Я представила, как приближаю лицо к его лицу, пью его дыхание, ласкаю языком ямочку над верхней губой… Андрей Владимирович что-то говорил, но я не слышала, погрузившись в фантазии, плавая в них, как в ванне с теплой водой.

И не заметила, как рядом сел Красавин. Только когда он прижался плечом и положил ладонь мне на бедро, я осознала, что не одна.

Я понимала, что поставила однокурсника в нелепое положение, вела себя с ним как с поклонником — с ним, королем группы. Я, аутсайдер.

Однако же мой преображенный вид привлек всеобщее внимание, Красавин не мог не отметить, что на меня все пялились, и даже когда началась лекция, немногочисленные парни нашего потока оборачивались, чтобы поглазеть. Ко мне, а не к нему были прикованы все взоры в аудитории. Девчонки тоже косились. Андрей Владимирович и тот бросал в мою сторону недоуменные взгляды, то ли не узнавал, то ли следовал общему направлению внимания.

То есть как бы получалось, что Красавин ничего не терял, добиваясь моего внимания. И в некотором роде, если он меня получит, то только повысит статус альфа-самца в группе.

Прилетела записка: «Котова, айда в клубешник вечером?» Подписи не было, но судя по тому, как вытягивал шею наш спортсмен Никита, соперничающий с Красавиным совершенством фигуры, это от него.

И тут же Рогов с верхней парты зашептал в голос:

— Анна, что за дивная метаморфоза? Ты открыла мне глаза на новую сторону своей природы! Может, обсудим это за бокалом вина в хорошем ресторане?

Рогов был внешне непримечательным умником, однако за ним в универ приезжала такая машина, что даже Красавин бледнел от зависти.

Два основных соперника сделали первый шаг, и Антон Красавин не мог остаться позади, поэтому его ладонь пошла выше, приближаясь к тому, что весьма условно можно было назвать юбкой. Мило улыбнувшись Красавину, я отодвинулась, чтобы удобнее положить ноги ему на колени.

— Массаж ступней, пожалуйста. — И сбросила босоножки.

При этом послала воздушный поцелуй Никите и мурлыкнула Рогову:

— А ты умеешь водить, Рогов? Свидетели мне не нужны…

— Научусь! — тут же поклялся он.

Сидящая ниже Лилька постоянно оборачивалась, чтобы бросить на меня угрожающий взгляд. Не стоило ссориться с соседкой, сдался мне этот Красавин! Но сегодня голос разума не оказывал никакого влияния, меня несло, и ничего нельзя было с этим наваждением поделать.

Краем сознания я понимала, что не короткое платье и вызывающие манеры привлекли внимание мужской части курса. Было что-то еще во мне, чего не было раньше. И этому новому было решительно наплевать на взгляды Лильки и на то, что мне с ней жить в одной комнате. Оно требовало мужского внимания — и все тут!

Пока я кокетничала с Роговым и строила глазки Никите, а Красавин неумело делал массаж ног, лекция кончилась.

— Подожди в коридоре, — сказала я Красавину и присоединилась к облепившим преподавателя студенткам. Вернее, встала сзади, дожидаясь, когда схлынут эти никчемные девицы. Как они смеют занимать мужчину, на которого я имею виды? А ну брысь!

Похоже, внутренний возглас каким-то путем достиг внутреннего же слуха однокурсниц — неприязненно косясь на меня, они одна за другой расходились, пока не осталась последняя. Андрей Владимирович объяснял ей что-то, а она медленно пятилась к выходу из аудитории, бледнея: я строила ей зверские рожи из-за спины преподавателя.

— Вы что-то хотели, Анна? — Мой мужчина собирал записи со стола и аккуратно складывал в желтый кожаный портфель.

Самой мне никогда не пришло бы в голову нечто подобное — это сопровождалось бы грохотом костей — да и вообще, что за бред, залезать на стол, чтобы соблазнить кого-то! Что в этом соблазнительного? Однако то новое, что появилось ночью и заставило меня подскочить ни свет ни заря, укоротить платье и охотиться за мужчинами, также заставило меня легко вспрыгнуть на стол и сесть в вызывающей позе — свободно и совершенно бесшумно. Андрей Владимирович поднял брови. Руки, как раз уложившие последний карандаш, замерли, держа портфель.

Дальним уголком сознания я понимала, что делаю что-то бесстыдное и просто неразумное. Но когда Андрей Владимирович повернулся и взглянул на меня своими глубокими темными глазами, бархатными, как у газели, все возражения вылетели из головы. Оказывается, эти высокие университетские столы — чертовски удобная штука, как я раньше не подумала! Наши лица оказались на одном уровне. Недоумение в его взгляде постепенно сменялось желанием — я отлично знала этот взгляд! («Хм, откуда бы?» — скептически спросил внутренний голос, но тихо и где-то совсем уж внутри).

Он мой, возликовала я. Все смешалось: и жажда мужчины, и нежность к высокому и худому и потому немного нескладному преподавателю, и удивление от собственных действий, и упоение от возникшего между нами возбуждения. Я позволила себе насладиться этим кратким моментом — когда сдерживаешься, то желание нарастает, все в тебе уже бурлит, даже взгляд обжигает!

И затем без лишних слов я впилась в него губами. Наше дыхание смешалось. Я жадно ощупывала языком его плотно сжатые губы, и он быстро уступил. Я скользнула внутрь, затем чуть отодвинулась и поводила кончиком языка по его еще твердым губам, неподвижному языку. Дыхание Андрея Владимировича стало чаще, рот смягчился, теперь он отвечал на мой поцелуй, хотя и не так страстно, как хотелось.

А внутри меня все и правда бурлило, как будто там вскипел целый котел воды. Кажется, от меня даже пар пошел. Я не могла себя контролировать (да что же это такое происходит?!) — закинула руки преподавателю на шею, прижимаясь к нему грудью, спустила ноги со стола, придвинулась животом к его…

Эээ…

Портфель. Черт! Одной рукой, не прерывая жаркого поцелуя — мы аж дымились, — я дернула дурацкий портфель, чтобы отшвырнуть последнюю преграду между нами.

Портфель не сдвинулся. Это еще почему?! Животом я ощутила, как напряглись на ручке пальцы моего мужчины. Что, протест? Сопротивление?