Флорентийские маски

– Скапен, Санторелло! Немедленно выгоните отсюда Изабель и Леандру, а потом бегите и прячьтесь под юбкой новой Коломбины.

Ада и Пол переглянулись, сбитые с толку столь неожиданной тирадой Марка. Сам же он приподнялся на постели и внимательно посмотрел в глаза жены:

– Ада, дорогая, почему ты оставила меня одного? Почему тебя не было со мной, почему я уехал в это путешествие без тебя?

Ада, сияющая и с горящими глазами, летящая, словно на нее перестала действовать сила земного притяжения, обняла мужа и сбивчиво заговорила:

– Прости, что не была с тобой до конца искренней. Поверь, я вела себя так лишь для того, чтобы помочь тебе и защитить тебя. Мне хотелось, чтобы ты все время был со мной рядом. Больше я не буду обманывать тебя, ведь я даже не знала, что ты обладаешь этим редким даром. Но и ты тоже не знал о своих способностях. Это путешествие было для тебя неизбежным, и слава богу, что ты все же сумел вернуться назад.

Марк обнимал жену и слушал ее, как могло показаться со стороны, не слишком внимательно. Лишь его взгляд выдавал нежность и обожание. Пол некоторое время смотрел то на молодую пару, то куда-то в сторону, а затем счел за лучшее выйти из спальни Марка в гостиную. В большое окно он увидел луну – полную, круглую и почему-то показавшуюся ему ужасно глупой. Ночь выдалась на редкость ясной, без каких бы то ни было заметных глазу метеорологических явлений. Такая погода свойственна скорее не Британии, а гораздо более приятной по климату Тоскане.

Для Марка и Ады настал час взаимных признаний. Им обоим нужно было разобраться в своих отношениях и дать ответы на те вопросы, которые они избегали ставить друг перед другом. Марк теперь знал о себе гораздо больше, чем до свадьбы, и твердо вознамерился узнать не меньше о своей жене, не позволяя ей вновь и вновь ускользать от его вопросов и прятаться за какими-то дурацкими отговорками. Некоторые его подозрения сменились полной уверенностью, и, несмотря на слабость и головокружение, он был настроен не терять времени даром.

Ада без единого слова поняла, что замкнулся начатый ею самой круг. Начался новый цикл их с Марком отношений, а следовательно, настал час откровенных, пусть и болезненных признаний.

– Ты обязательно расскажешь мне, где пробыл все это время, где путешествовала твоя душа, пока здесь, на кровати, лежало твое почти безжизненное тело. Но прежде чем ты расскажешь о неведомых мне краях и странах, я должна приоткрыть для тебя одну из страниц своей жизни. Должна признаться в том, чего ты до сих пор обо мне не знал. Я не рассказывала тебе об этом, во-первых, потому, что никак не могла решиться, а во-вторых, просто не знала, как ты к этому отнесешься. Теперь же, когда ты побывал там, где не бывал никогда раньше, и узнал то, что было тебе до сих пор неизвестно, а кроме того, скорее всего, пообщался с теми, кто мне так близок и дорог, я чувствую себя обязанной рассказать тебе, кто я такая и кем были мои предки.

В ответ Марк лишь благостно улыбнулся. Судя по всему, он настолько устал душой, что был просто не в состоянии реагировать на что-либо происходящее вокруг. Он был готов слушать жену сколь угодно долго, готов простить любой ее проступок, даже преступление – лишь бы она сейчас была рядом и никуда не уходила. Ада взяла его за руку и продолжила свой рассказ:

– Не знаю, любимый, рассказывали ли тебе когда-нибудь об ангеле западного окна.

Марк на это ничего не ответил. Восприняв его молчание как позволение продолжить рассказ, Ада сказала:

– Ну что ж, тем лучше. Я расскажу тебе о нем, и ты узнаешь, какова была жизнь и судьба одного предателя.

Двадцать первого ноября тысяча пятьсот восемьдесят второго года некоему Джону Ди явился ангел в образе маленького мальчика. Ребенок вошел в помещение библиотеки через окно и протянул Джону Ди черный камень. Этот камень, который по сей день хранится в Британском музее, наделил Джона способностью к бестелесным путешествиям и к предсказаниям. Одаренный этими колдовскими способностями, он сумел подобраться поближе к королевскому двору и вместе со своим закадычным другом Эдвардом Келли, или Тэлботом, зарабатывал на жизнь астрологией и политическими интригами. Таким образом он сумел совместить власть, данную ему звездами, с земным могуществом, отвоеванным им у других смертных. Оба друга-колдуна обрели способность, которая, как выяснилось, присуща и тебе, – они смотрели в зеркало, и отражение, свободное от собственного тела, могло уноситься в неведомые края, за пределы того, что доступно обычному магу и уж тем более простому смертному. Келли был настоящим некромантом, то есть человеком, который использует мертвых для того, чтобы узнать, что будет с живыми. Его любопытству не было предела, а кроме того, он не считал себя связанным какими бы то ни было этическими нормами и правилами.

В ночь на четвертое ноября тысяча шестьсот пятого года Келли убедил Джона Ди, астролога королевы Изабеллы, пойти вместе с ним на кладбище и там вскрыть могилу кормилицы королевы. Он собирался допросить покойную и выяснить у нее, какие колдовские способности та передала королеве, всегда скрывавшей лицо под маской. Однако в ту ночь, тихую и лунную, как эта, им была уготована еще одна встреча. Там, на кладбище, рядом с поваленной и расколотой безымянной могильной плитой, они увидели Гая Фокса, который клялся отомстить монархии, подорвав устои королевства как в прямом, так и в переносном смысле.

Когда гроб был поднят из могилы, два колдуна, довольные тем, что все прошло гладко и никто не помешал им исполнить задуманное, неожиданно столкнулись с мрачным и недружелюбно смотревшим на них человеком, вышедшим из темноты. Понимая уязвимость своего положения, Ди и Келли спросили у Гая Фокса, сколько денег он хочет за свое молчание. Услышанный ответ немало удивил их обоих: «Мне нужно лишь то же, что и вам, – спросить кое о чем того, кто лежит в этом гробу». Колдуны поняли, что имеют дело не с обычным человеком, и с готовностью согласились на его условия. Так, втроем, помогая друг другу нести гроб, они дошли до дома Келли, где без труда сняли с деревянного ящика крышку.

Джон Ди обратился к покойной на том языке, который, как он полагал и как написал позднее в своей автобиографии, был языком Адама вплоть до дня его изгнания из рая. Покойница, от которой к тому времени в гробу остался лишь полуразложившийся труп, откликнулась на могущественное заклинание и в свою очередь обратилась к колдуну с вопросом: «Что тебе нужно? Зачем ты заставил меня вернуться?»

Гай Фокс хотел первым спросить покойницу о чем-то очень важном. Удивленные такой настойчивостью, колдуны уступили его просьбам. Гай Фокс объяснил, что вместе с некоторыми недовольными офицерами и братом иезуитского ордена Джоном Джерардом устроил заговор с целью свергнуть монархию и уничтожить ересь, укоренившуюся в Англии. Заговор должен был осуществиться на следующее утро. Вот почему Гай Фокс хотел знать, добьется ли он с товарищами желаемого успеха. Старая кормилица рассмеялась во весь полубеззубый рот и пугающе-дружеским голосом произнесла: «Гай, ты ведь уже мертв, да-да, и ты, и вся твоя семья, и все, кто пойдет за тобой. Отныне и вовеки твое имя и твоя кровь будут гореть в пламени праздничных костров».

Предсказания мертвецов всегда сбываются, но Ди и Келли обеспокоились судьбой своего нового знакомого вовсе не по этой причине. Джон, полный решимости перейти к активным действиям, воскликнул: «Мы должны помочь этому человеку». Эдвард Келли согласился. Гай смотрел на них, словно не понимая, что происходит, и явно не придавая значения словам колдунов. Его сердце, пораженное столь четким и чудовищно жестоким предсказанием, билось во много раз сильнее и чаще, чем обычно, а все его мысли были направлены на то, каким образом спасти от неминуемой беды жену и детей.

Марк, который выслушал этот рассказ не перебивая, вдруг вспомнил, как в день праздника порохового заговора заметил, что Ада – в те дни еще мисс Слиммернау – ведет себя несколько странно. Не желая слушать даже самых невинных расспросов своего возлюбленного, она убежала прочь и стала играть с огнем праздничных костров. Тогда Марку это показалось довольно неожиданным, но он списал такой поступок на несколько инфантильное восприятие мира его невестой.

Ада внимательно посмотрела в глаза мужу и, выдержав паузу, спросила: