Флорис. Любовь моя

— Барыня, — пробормотал он, — солнышко ты наше.

Ли Кан, не говоря ни слова, вынул из кармана крохотный пузырек и поднес его к ноздрям Максимильены, чье лицо стало мертвенно бледным. Постепенно грудь ее перестала судорожно вздыматься, щеки слегка порозовели, а в мутных глазах вновь появилось осмысленное выражение. Максимильена поняла, что времени у нее не остается. Она с трудом произнесла:

— Друзья мои, подойдите ближе, я плохо вас вижу.

Она скорее выдохнула, нежели выговорила эти слова, но во взгляде ее угадывалась железная решимость.

— Я хочу попрощаться с вами. Не нужно оплакивать меня, ибо я всегда буду с вами, чтобы защищать вас и охранять.

— О, барыня, не уходи! Без тебя мы погибнем.

— Добрый мой Федор, — промолвила Максимильена со слабой улыбкой, — как я любила твою силу и доброту. Как любила твое лицо и твои шрамы. А ты, мой верный Ли Кан, ты спас мне жизнь и спас мое дитя. Всей моей жизни не хватило бы, чтобы отблагодарить тебя.

Маленький китаец опустился на колени рядом со своим другом Федором: он не плакал, но в раскосых глазах его затаилась скорбь.

— Пусть Великий Будда возьмет жизнь Ли Кан Юна, чтобы не забирать тебя в свои душистые сады, Летняя Улыбка! Благодаря тебе бедный раб обрел семью.

— Госпожа графиня, госпожа графиня! — всхлипывали Элиза и Грегуар. — Нужно бороться за жизнь.

— Больше не могу, друзья мои, спасибо. Спасибо тебе, Элиза, и тебе, Грегуар, ваша дружба поддерживала меня и давала силы жить. Всех вас прошу хранить ту же верность моим сыновьям и… и моей дочери.

— Клянемся тебе в этом, барыня, — сказали, зарыдав, Федор с Ли Каном.

— Госпожа графиня, мы никогда их не покинем! — всхлипнули Элиза и Грегуар.

— Спасибо, друзья мои, — промолвила Максимильена. — Прощайте все… а теперь оставьте меня наедине с Адрианом.

Флорис вскинул голову.

— Мама, а как же я?

Максимильене все труднее было говорить. Она подняла руку, чтобы еще раз погладить любимое лицо, но тут же бессильно откинулась на подушки.

— Ты должен оставить меня наедине с твоим старшим братом. Благословляю тебя, дорогой мой мальчик. Прощай, прощай, мой маленький принц.

Федор и Ли Кан подошли к Флорису, который буквально оцепенел от горя и не мог подняться с колен.

— Ступай, Флорис, поди к Батистине, обними ее за меня… она слишком мала, чтобы быть здесь… Скажи ей, скажи… потом… скажи, что я ее любила.

Флорис вышел из комнаты, спотыкаясь и ничего не видя от слез. Он не желал мириться с тем, что происходит. Ему казалось, будто это кошмарный сон, который должен прекратиться. Когда дверь за ним затворилась, Максимильена взяла Адриана за руку и привлекла к себе. В ней словно бы пробудилась прежняя энергия, на которую сын уже считал ее неспособной.

— Адриан, первенец мой, слушай меня внимательно, ибо с тобой последним я говорю в этом мире.

— Нет, мама, — попытался было возразить Адриан, — мы вылечим вас.

— Сын мой, у меня и прежде были приступы, о которых я никому не говорила. Вот уже несколько лет я чувствую, как жизнь покидает меня, но я хотела жить, чтобы вы стали мужчинами на моих глазах. Теперь это время настало, и вы скоро выпорхнете из гнезда.

— Мама, я слушаю вас.

— Перед смертью я должна открыть тебе, Адриан, ужасные тайны. Ты граф де Вильнев-Карамей, и тебе нужно это знать. Уверена, что ты всегда будешь защищать брата и сестру, а потому слушай. Я совершила грех по отношению к твоему отцу, Амедею де Вильнев-Карамею…

И Максимильена рассказала обо всем своему старшему сыну. Как полюбила царя. Как сочла, что Амедей погиб на улице Кенкампуа. Как Флорис родился во время штурма Баку. Как пришлось после смерти Пьера спасаться бегством от ненависти императрицы. Как встретилась в Марселе с Амедеем и как они вдвоем условились укрыться от людских пересудов при помощи ложного завещания, дабы Флорис и Батистина превратились в законнорожденных. Максимильена не утаила ничего. Адриан сидел мертвенно-бледный.

— Сын мой, велика моя вина. Ты осуждаешь меня?

— Нет, мама, я по-прежнему вас люблю. Значит, Флорис мне сводный брат, а Батистина — сводная сестра. Друг с другом они ничего общего не имеют, а отец мой, быть может, еще жив. Отец, отец, — задумчиво повторил юноша. — Нет, успокойтесь, мама, даже в России, когда я был совсем маленьким, мне уже чудилось нечто подобное. Я ощущал, что нас окружает какая-то тайна. Для меня не имеет значения, что Флорис сын царя, а Батистина — племянница бандита. Я люблю их от этого ничуть не меньше.

Максимильену почти покинули силы, но во взоре ее угадывалась решимость идти до конца.

— Знаю, сын мой, что ты всегда будешь защищать Флориса. Но я очень за него тревожусь, ибо он слишком многое взял от Пьера — такая же сила духа, но и необузданность тоже. Обещай мне, что никогда не оставишь его!

Адриан склонил голову в знак согласия.

— Подожди, я еще не кончила, — Максимильена задыхалась и говорила с трудом. — Пьер спрятал в парке Дубино сокровище. Золото это принадлежит Флорису, но тебе придется решить, когда лучше всего будет открыть ему это.

— Матушка, отчего вы не хотите сказать об этом самому Флорису?

— Нет, Адриан, он слишком юн, слишком вспыльчив, слишком легковерен. Ты один должен знать эту тайну.

И Максимильена объяснила Адриану, как проникнуть в подземелье Дубино при помощи статуи Дианы. Только после этого графиня откинулась на подушки, сжигаемая нестерпимой болью. Адриан, приподняв, дал ей понюхать флакончик Ли Кана, и она вновь пришла в себя, но жить ей оставалось лишь мгновение. Сжав руку сына, она пробормотала:

— Возьми в шкатулке… письмо… я уже давно его написала… отвезешь его вместе с Флорисом… ты понял, Адриан?

Юноша с изумлением смотрел на конверт.

— Матушка, это невозможно, мы и подойти к нему не сможем.

— Нет, сможете… он должен вспомнить… да, быть может… о! Адриан, сын мой, обними меня крепче.

Адриан прижал мать к груди. Максимильена пристально глядела вдаль и уже не видела своего сына. Она улыбалась, лицо ее светилось счастьем. Адриан понял, что она принадлежит теперь миру иному.

— Какая прекрасная музыка… Посмотри, как улыбаются мне эти люди, Адриан, как тянут ко мне руки.