Фонд
Шрифт:
Гаал не выполнил своего обещания. Утром его разбудил негромкий телефонный звонок. Он снял трубку, и администратор гостиницы тихим и любезным голосом, как бы извиняясь, сообщил ему, что он задержан и находится в распоряжении Комитета Общественной Безопасности.
Гаал бросился к двери и обнаружил, что она заперта. Ему оставалось лишь одеться и ждать.
Они явились за ним и перевели в другое здание, но и там Гаала держали взаперти. По сути дела, он находился под арестом. Допрашивали его очень вежливо. И все происходило самым культурным образом. Он объяснил им, что приехал с провинциального Синнекса, что посещал
Он ответил, что не знает, о чем речь. Секретных инструкций ему никто не давал. Он ученый и математик и не интересуется политикой.
— Когда будет разрушен Трантор? — спросил в заключение благовоспитанный инквизитор.
Гаал заколебался:
— У меня лично таких данных нет.
— А у кого есть? Скажите!
Он почувствовал, как его бросает в жар, нестерпимый жар.
Инквизитор спросил:
— Говорил ли вам кто-нибудь о дате уничтожения Трантора? Сообщите нам эту дату!
Увидев, что юный пленник не спешит с ответом, он продолжил:
— За вами следили, доктор. Мы встретили вас на космодроме, и вели на обзорной площадке, и, разумеется, мы смогли подслушать ваш разговор с доктором Селдоном…
— Ну, тогда вы и без меня знаете, что он думает по этому поводу.
— Возможно, но мы бы хотели услышать это от вас.
— Он полагает, что Трантор погибнет через три столетия.
— Доказал ли он это математически?
— Да, доказал, — довольно дерзко ответил Гаал.
— И вы полагаете, что он правильно все обосновал?
— Если он ручается за это — значит, правильно.
— К этому разговору мы еще вернемся.
— Подождите, не уходите. Мне ведь положен адвокат, не так ли? Как гражданин Империи, я требую, чтобы мои права соблюдались.
— Будет вам и адвокат.
Так и случилось.
Вскоре в комнате появился долговязый субъект с лицом в густых морщинах, идущих от лба к подбородку, и таким худым, что, казалось, улыбке просто негде будет на нем поместиться.
Гаал пристально посмотрел на него. Настроение было тоскливое и, кроме того, он опасался, что выглядит неопрятно. Он устал от событий, лавиной обрушившихся на него, хотя со времени его прибытия на Трантор не прошло еще и тридцати часов.
— Меня зовут Лоре Аваким. Меня прислал доктор Селдон, чтобы я предоставлял ваши интересы, — заявил адвокат.
— В самом деле? Ну, тогда выслушайте меня. Я настаиваю на том, чтобы мы немедленно обратились с апелляцией к Императору. Меня содержат под арестом безо всяких на то причин. Я ни в чем не виноват. Ни в чем? — Гаал всплеснул руками. — Вы должны добиться, чтобы слушание моего дела проводилось в присутствии Императора, и как можно скорее.
Аваким тем временем аккуратно выкладывал на стол содержимое своего плоского портфельчика. Если бы Гаал полюбопытствовал, он увидел бы бланки для юридических документов фирмы «Челломет», сделанные из тончайшего металла и напоминавшие кассеты для магнитофона, приспособленные для магнитофонных капсул
личного пользования.Закончив, Аваким посмотрел на Гаала и, не придав его гневной тираде никакого значения, сказал:
— Можете не сомневаться в том, что сотрудники Комитета подслушивают наш разговор при помощи проникающего луча. Их не остановит то, что это противозаконно.
Гаал стиснул зубы.
— Впрочем, — осторожно усаживаясь за стол, заметил Аваким, — мой магнитофон, хотя внешне и не отличается от ему подобных, обладает одним дополнительным качеством — полностью заглушает проникающий луч. Правда, они об этом сразу догадаются.
— Тогда я могу говорить откровенно.
— Ну конечно.
— Я хотел бы, чтобы слушание дела проводилось в присутствии Императора.
Аваким сдержанно улыбнулся — оказалось, что и на его невообразимо худом лице все же может найтись место для улыбки.
— Сразу видно, что вы из провинции, — заметил он.
— Я — гражданин Империи, так же, как вы или любой из членов Комитета Общественной Безопасности.
— Да, конечно, конечно. Но дело в том, что, как всякий провинциал, вы не знаете обычаев Трантора. Слушания в присутствии Императора не проводятся.
— К кому же тогда может обратиться с апелляцией человек, задержанный этим Комитетом? Или, может быть, существует другая какая-то процедура?
— Не существует, и обращаться за помощью некуда. Чисто формально вы можете подать апелляцию Императору, но слушание дела не состоится. Вам ведь известно, что нынешний Император не принадлежит к династии Энтунов. А Трантор, к сожалению, находится во власти нескольких аристократических семейств, члены которых входят в Комитет Общественной Безопасности. Такое развитие событий было в точности предсказано психоисторией.
— Неужели? В таком случае доктор Селдон может предсказать, что произойдет на Транторе в ближайшие триста лет…
— Он может составить прогноз и на полторы тысячи лет.
— А хоть бы и на пятнадцать тысяч лет! Почему же он вчера не предсказал события сегодняшнего дня и не предупредил меня?!. Извините.
Гаал сел за стол и обхватил голову липкими от пота руками.
— Я прекрасно понимаю, что психоистория основана на статистике и не может с большой точностью предсказывать будущее одного человека, но поймите — я очень расстроен.
— Вы заблуждаетесь. Доктор Селдон предполагал, что утром вас арестуют.
— Что?!
— Увы, это правда. Комитет все более и более враждебно относился к его деятельности, все больше вмешивался в дела новых сотрудников. По диаграммам было видно, что в наших интересах было бы довести развитие ситуации до кульминации, и безотлагательно. Комитет же не торопится, и поэтому доктор Селдон посетил вас вчера, чтобы заставить их действовать активнее. Да, именно поэтому он и нанес вам вчера визит.
Гаал поперхнулся:
— Я возмущен…
— Извините, но это было необходимо. И выбор пал на вас не из-за каких-то ваших личных качеств. Поймите же, что планы доктора Селдона составлялись на протяжении восемнадцати лет на основе последних достижений в области математики. В них с большой точностью учтены все непредвиденные обстоятельства. И это одно из них. И меня прислали сюда как раз для того, чтобы я вас успокоил. Для Проекта все закончится хорошо и, весьма вероятно, для вас тоже.