Фонтенбло
Шрифт:
Как-то раз Людовик рассказал маркизе историю, показавшуюся ему забавной. Он неожиданно вернулся от фаворитки в свои покои и обнаружил тем неизвестного человека, чрезвычайно перепугавшегося при виде короля.
Он объяснил, что служит булочником и заблудился в огромной резиденции. Королю показалось, что булочник не кривит душой; он дал ему пятьдесят луидоров, а заодно убедительно попросил немедленно забыть об этом досадном инциденте. Мадам де Помпадур не было смешно; она прежде всего перепугалась при одной мысли о том, что практически любой может при желании проникнуть в апартаменты короля. Когда она поделилась
– Я нахожу все это только забавным и не более, – сказал он, – но будь уверена, сестрица, что уж я-то за пятьдесят луидоров ничего не пожалел бы.
Король действительно бывал щедр до безрассудства, особенно если речь шла о фаворитке, ее родственниках или друзьях. Увидев женщину, выходящую из комнаты маркизы, он немедленно интересовался, какое отношение та имеет к мадам де Помпадур.
– Это моя бедная родственница, – ответила маркиза.
– Она, конечно же, приходила просить денег?
– Что вы, сир… Единственное, чего она хотела, – поблагодарить меня за все, что мне удалось для нее сделать.
– Ну что ж, с завтрашнего дня ваша родственница станет получать денежное пособие.
Кажется просто удивительным, как удавалось маркизе поддерживать столь длительные и ровные отношения с королем, обладавшим очень непростым характером. Во-первых, с детства он был болезненно неравнодушен к разговорам о смерти. Считалось, что эта черта характера развилась в нем после того, как за одну неделю он, будучи двухлетним малышом, потерял родителей и брата. Людовик то и дело огорошивал своих подданных разговорами о кончине или похоронах. Однажды на одном из приемов он поинтересовался у старого маркиза де Сувре, где бы тот хотел быть погребенным. Надо отдать должное старику, тот не растерялся и ответил: «Только у ног Вашего Величества».
Даже мадам де Помпадур знала: если на короля нашло подобное настроение, лучше в его присутствии вовсе не шутить. Другие же этого не знали и порой попадали в неловкие ситуации. Так, по дороге в Фонтенбло экипаж короля сломался и он был вынужден на время пересесть в экипаж маркизы, которую сопровождала подруга, очаровательная жена маршала де Мирепуа. Эта дама, как и маркиза, считала, что жизнь – это большой праздник, а сердце существует только для того, чтобы в нем царили постоянное веселье и вечная весна.
Однако сейчас рядом с придворными находилось сельское кладбище, и неожиданно Людовик попросил лакея сходить туда, чтобы посмотреть, нет ли свежих могил. Вскоре посланный объявил, что действительно есть, и даже три. Мадам де Мирепуа сочла своим долгом сострить, но получилось это у нее более чем неудачно. Придворная дама сказала со смехом:
– Надо же, как только об этом подумаешь, как сразу начинают течь слюнки!
При этих словах Людовик, всегда относившийся к ней благожелательно, смерил ее настолько уничтожающим взглядом, что потом мадам де Мирепуа еще долго не решалась заговорить в его обществе.
Другими неприятными, но естественными для его положения чертами характера были эгоизм и крайняя избалованность. Маркизе не оставалось ничего другого, как только смириться с подобными качествами возлюбленного. Она старалась развеселить его, но порой и ей не удавалось сделать этого. Рядом с Фонтенбло, в Сёли, она устраивала «сельские» праздники, на которые приглашала только близких друзей.
Специально для Людовика она надела роскошное синее платье, усыпанное звездами, устроила потрясающий ужин, сопровождавшийся изумительными звуками клавесина. Когда же ужин закончился и королева праздника протянула монарху свою ручку, тот демонстративно отвернулся, делая вид, что увлечен угощениями. Однако мадам де Помпадур не пала духом, настояв на том, чтобы его величество проводил ее в рощицу. Перед Людовиком и его фавориткой шествовал оркестр, дамы и кавалеры наслаждались чарующим менуэтом, а король при этом шел с мрачным и не сулившим ничего хорошего выражением лица.
Увидев пастуха в окружении стада, он с отвращением поморщился: «Кого мы видим? Да неужто это господин де ла Салль?». Пастух сделал вид, что ожидал увидеть кого угодно, но только не монарха. При этом он храбро прочитал в честь Людовика незамысловатый стишок, но король сделал вид, что не заметил его усилий. Далее показалась стайка крестьян с домино и маской наготове, которые предложили королю. Этот жест также был проигнорирован. Ему все это представление надоело. Он откровенно зевнул и отправился спать в скверном расположении духа.
С того дня над маркизой откровенно злорадствовали, особенно те, кого она не сочла достойными быть приглашенными на праздник, даже королева, хотя по натуре была добросердечна и набожна, не удержалась от искушения внести и свою долю в общий хор язвительных насмешек. Что же касается мадам де Помпадур, то она просто сделала для себя вывод, что увеселения подобного рода совершенно не нравятся королю, а значит, нужно придумать для него нечто более интересное. И она действительно придумала. Отказавшись от костюмированных представлений с веселыми пейзанами и пастушками-герцогами, она начала устраивать настоящие сельские праздники.
Людовик и маркиза с тех пор часто бывали на деревенских свадьбах, что проходили в имениях фаворитки, и такое зрелище, сопровождавшееся великолепными угощениями, песнями и народными плясками, очень нравилось королю. Кроме того, сердобольная маркиза испытывала необычайное удовольствие, когда ей предоставлялась возможность сделать ценный подарок в качестве свадебного какой-нибудь бедной девушке.
Еще одной страстью Людовика было строительство. За время его правления в Фонтенбло произошли перемены более значительные, нежели при каком-нибудь другом французском монархе. Благодаря его стараниям замковый корпус был значительно увеличен: появились новые постройки, новые живописные коллекции. Самые знаменитые художники того времени работали над декоративным оформлением плафона в зале Совета, который был возведен еще во времена Франциска I. Франсуа Буше поместил на этом плафоне символическую картину «Феб, победивший ночь и четыре сезона», на котором было изображено солнце в аллегорическом виде. Его могут скрыть тучи только на время, но потом оно снова победит тьму после того, как заглянет в нее. И это было также символом неумирающего правосудия, превосходства солнца над тьмой. Это произведение, так характерное для духа Фонтенбло, сохранилось до настоящего времени.
Кроме того, скульптурными изображениями и рельефами был дополнен мост Чудесного источника, перекинутый через небольшую речку Орж. По этому мосту проходила королевская дорога, а потому и выглядеть он должен был очень нарядно. Примыкающий к галерее корпус Франциска I, выстроенный Приматиччо в 1568 году, был переделан таким образом, чтобы в нем могли ставиться театральные представления, а потому получил название Старой комедии. Именно здесь впервые прошло представление «Деревенского колдуна» Ж.-Ж. Руссо (1752) и «Танкреда» Вольтера (1768).