Формула беды

Активность триметилфентанила отличается особыми параметрами… Процесс синтеза имеет длительный цикл реакций и опасных для жизни выделений… Для его производства необходим…идин, который вся химическая промышленность России производит в количестве пятисот граммов в год…

Андрей откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками. Если бы он мчался на автомобиле с большой скоростью и внезапно натолкнулся на бетонную стену – ощущения были бы приблизительно те же… Какая досада! Всего пятьсот граммов в год! Конечно, этот…идин нигде, ни за какие деньги не купишь. И кустарным способом его не произведешь – это все равно что смастерить в школьном кабинете физики ядерную бомбу. Бывает, что даже сверхгениальность и необузданная одержимость оказываются бессильными против бетонной стены. Бейся в нее головой, пока не разобьешь, не расколешь черепа, а результат все равно останется нулевой.

Андрей снова посмотрел на сетку формул. Ему хотелось плакать от обиды. Всего несколько минут назад ему казалось, что он уже схватил "белого китайца" за бороду и заглянул в его узкие глаза. Но цель оказалась недосягаемой.

– Уже уходите? – спросила библиотекарша и подумала, что неплохо бы до остановки автобуса пройти вместе с этим молодым человеком. А то на улице сейчас темно – хоть глаз выколи.

Андрей нерешительно кивнул, даже приподнялся из-за стола, но взгляд его все еще был прикован к журнальной странице… Первые четыре стадии пройти ему вполне по силам. А на пятой все упирается в этот треклятый…идин. В самом деле – бетонная стена. Широкая, плоская, серая… Дурак точно стал бы биться в нее головой. А он, Андрей Хлыстун, не дурак. Он далеко не дурак! Это для него придумана поговорка: умный в гору не пойдет…

Он снова сел за стол, обхватил лоб рукой и принялся мелко писать в тетради. "Совсем заучился парень, – с сочувствием подумала библиотекарша. – А моего разгильдяя ни за что вечером за уроки не засадишь. Знай только футбол гонять…"

"Умный гору обойдет, – думал Андрей, боясь на секунду, на долю секунды отвлечься и упустить мысль – эту чудодейственную Жар-птицу. – А на кой ляд сдался мне этот…идин? "Белый китаец" соединяется с ним только этиловым мостиком, а все остальное "тело" идет в "мусор". А почему бы не выделить точно такой мостик из какого-нибудь доступного вещества?.."

Он, как часто с ним бывало, даже вспотел от волнения и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

Библиотекарша допила вторую чашку и снова взялась за чайник. Ее сын, как с футбола приходит, тоже по нескольку чашек чая выпивает… Ей вдруг стало жалко своего "разгильдяя". И чего она на него собак вешать стала? Нашла с кем сравнивать! Он хоть и разгильдяй, хоть уроки делает с ленцой, зато здоровый и крепкий мальчишка. С футбола придет – щеки горят, аппетит волчий, весь наполнен здоровыми эмоциями и жизнелюбием. И по хозяйству никогда помочь не откажется. Разве это маловажно? А этот студентик-замухрышка – тьфу! Плечики узкие, лицо бледное, глаза уже подпорчены чтением. Всю жизнь среди пыльных журналов и проведет. Нет, ее сын все делает правильно. Главное, чтобы рос здоровым и счастливым человеком.

Она решительно встала, шлепнула ладонью по стойке и громко сказала:

– Все, выключаю свет!

Глава 23
ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА

Андрей нервничал и потому проигрывал. Ковальский был невозмутим, все внимание сосредоточил на шарике и посылал точные, крученые удары. Друзья резались в настольный теннис. Зрители, окружившие стол, постепенно расходились. Прозвенел звонок. На факультете началась третья пара.

– Отчим снова привел домой эту стервозу, – рассказывал Андрей. Он говорил быстро и отрывисто, стараясь полностью выразить мысль между пасами. Из этой затеи ничего не выходило, шарик прыгал по столу значительно быстрее, Андрей путался в своих же словах. – А мать как раз… Зараза, опять пропустил! А мать неделю на больничном… Слушай, хватит крутить! Подавай нормально! В общем, мать все время дома, на диване… А отчим прямым текстом ей: мне нужен диван… Представляешь? У нее тридцать восемь и четыре… Нет, сегодня игра не моя… Сколько уже? Двенадцать – сорок два? Как, уже сорок шесть?!

Он плохо играл и плохо рассказывал не потому, что делал два дела одновременно. Просто он начал понимать, что пытается обмануть себя, и это открытие спутало все, что только могло спутать. Он искал не причину. Андрею нужен был веский, мощный повод, чтобы приступить к синтезированию "белого китайца". И тут, как по заказу, отчим вновь выкинул очередной финт со своей любовницей – привел ее домой и потребовал у матери Андрея, чтобы она освободила для нее диван. По-скотски прямо и просто. Мать на следующий день пришла к Андрею в общагу и обо всем этом рассказала. Потом добавила, что, видимо, придется возвращаться в станицу, в пустой заброшенный дом, и там, без дров, без продуктовых запасов, в полном одиночестве встречать зиму…

Это была для Андрея индульгенция на все его последующие грехи. Он так и сказал сам себе: "О какой морали теперь можно говорить? Я должен зарабатывать деньги любым способом". Но в душе бесновался восторг. Горе матери стало ему выгодно – оно легко гасило в нем совесть.

– Все, – сказал Ковальский, кидая ракетку на стол. – Двенадцать – пятьдесят. С тобой сегодня играть неинтересно.

– Постой! – Андрей взял Мишу за плечо и повернул лицом к себе. – Мне надо с тобой серьезно поговорить.

Миша сел на край стола и скрестил на груди руки. Андрей знал, что означает эта поза. Рыцарь в латах. Космонавт в скафандре. Не достучишься.

– В общем так, – произнес он негромко. – Я тебе ничего не предлагаю, потому что знаю, что ты мне ответишь. Но у меня ситуация безвыходная. Я должен зарабатывать деньги, чтобы купить матери квартиру.

Миша слушал молча. В его глазах читалась настороженность.

– Я нашел методику изготовления триметилфентанила. Но она оказалась невыполнимой. Тогда я разработал свою – более технологичную и приспособленную. Цена на этот порошок огромная. Риска – никакого. В России триметилфентанила еще никогда не было, и ни один эксперт не сможет его опознать…

– А зачем ты обо всем этом мне рассказываешь? – перебил Миша.

– Я прошу тебя в своей лаборатории перегнать, почистить и высушить некоторые реактивы. Только и всего. Синтезировать я буду сам. А тебя прошу только почистить и просушить.

– А где ты собираешься синтезировать?

– Я снял квартиру.

Ковальский, не меняя позы, продолжал смотреть на Андрея холодным и подозрительным взглядом, как смотрит сапер на ржавый снаряд в земле.

– Предположим, у тебя получится, – произнес он. – А как ты собираешься сбыть порошок? Снова через "папочку"?

– Конечно. Никаких других каналов у меня нет.

Ковальский медленно крутил головой.

– Не нравится мне этот дядя, – сказал он.

– Перестань, – махнул рукой Андрей. – Нормальный мужик.

– Этот нормальный мужик, если начнет тонуть, обязательно прихватит тебя с собой. Или, в случае опасности, прихлопнет тебя, как ненужного свидетеля.

Андрей был уверен, что Миша сгущает краски. Насмотрелся американских боевиков, вот и примеряет крутой сюжет на унылую российскую действительность.

– Меня он не прихлопнет, – усмехнулся Хлыстун. – Я курица, которая несет золотые яйца. И пока я их несу, он будет меня беречь и лелеять.

– Ну-ну, – произнес Ковальский свое любимое. – Неси, курочка-ряба.

– Значит, мы договорились? – поспешил внести ясность Андрей. – Я могу на тебя надеяться?

– Только очистка и сушка, – твердо заявил Миша. – Для курицы я слишком толстый и неповоротливый, и потому у меня нет уверенности, что меня не прихлопнут.

– Хорошо, – торопливо и осторожно, боясь разрушить хрупкое согласие, произнес Андрей. – Как ты сказал, так и будет. Перегонка, чистка и сушка. Все. Спасибо. Ты мне очень, очень помог…