Формула беды
Шрифт:
Активность триметилфентанила отличается особыми параметрами… Процесс синтеза имеет длительный цикл реакций и опасных для жизни выделений… Для его производства необходим…идин, который вся химическая промышленность России производит в количестве пятисот граммов в год…
Андрей откинулся на спинку стула и закрыл лицо руками. Если бы он мчался на автомобиле с большой скоростью и внезапно натолкнулся на бетонную стену – ощущения были бы приблизительно те же… Какая досада! Всего пятьсот граммов в год! Конечно, этот…идин нигде, ни за какие деньги не купишь. И кустарным способом его не произведешь – это все равно что смастерить в школьном кабинете физики ядерную бомбу. Бывает, что даже сверхгениальность
Андрей снова посмотрел на сетку формул. Ему хотелось плакать от обиды. Всего несколько минут назад ему казалось, что он уже схватил "белого китайца" за бороду и заглянул в его узкие глаза. Но цель оказалась недосягаемой.
– Уже уходите? – спросила библиотекарша и подумала, что неплохо бы до остановки автобуса пройти вместе с этим молодым человеком. А то на улице сейчас темно – хоть глаз выколи.
Андрей нерешительно кивнул, даже приподнялся из-за стола, но взгляд его все еще был прикован к журнальной странице… Первые четыре стадии пройти ему вполне по силам. А на пятой все упирается в этот треклятый…идин. В самом деле – бетонная стена. Широкая, плоская, серая… Дурак точно стал бы биться в нее головой. А он, Андрей Хлыстун, не дурак. Он далеко не дурак! Это для него придумана поговорка: умный в гору не пойдет…
Он снова сел за стол, обхватил лоб рукой и принялся мелко писать в тетради. "Совсем заучился парень, – с сочувствием подумала библиотекарша. – А моего разгильдяя ни за что вечером за уроки не засадишь. Знай только футбол гонять…"
"Умный гору обойдет, – думал Андрей, боясь на секунду, на долю секунды отвлечься и упустить мысль – эту чудодейственную Жар-птицу. – А на кой ляд сдался мне этот…идин? "Белый китаец" соединяется с ним только этиловым мостиком, а все остальное "тело" идет в "мусор". А почему бы не выделить точно такой мостик из какого-нибудь доступного вещества?.."
Он, как часто с ним бывало, даже вспотел от волнения и расстегнул верхние пуговицы рубашки.
Библиотекарша допила вторую чашку и снова взялась за чайник. Ее сын, как с футбола приходит, тоже по нескольку чашек чая выпивает… Ей вдруг стало жалко своего "разгильдяя". И чего она на него собак вешать стала? Нашла с кем сравнивать! Он хоть и разгильдяй, хоть уроки делает с ленцой, зато здоровый и крепкий мальчишка. С футбола придет – щеки горят, аппетит волчий, весь наполнен здоровыми эмоциями и жизнелюбием. И по хозяйству никогда помочь не откажется. Разве это маловажно? А этот студентик-замухрышка – тьфу! Плечики узкие, лицо бледное, глаза уже подпорчены чтением. Всю жизнь среди пыльных журналов и проведет. Нет, ее сын все делает правильно. Главное, чтобы рос здоровым и счастливым человеком.
Она решительно встала, шлепнула ладонью по стойке и громко сказала:
– Все, выключаю свет!
Глава 23ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА
Андрей нервничал и потому проигрывал. Ковальский был невозмутим, все внимание сосредоточил на шарике и посылал точные, крученые удары. Друзья резались в настольный теннис. Зрители, окружившие стол, постепенно расходились. Прозвенел звонок. На факультете началась третья пара.
– Отчим снова привел домой эту стервозу, – рассказывал Андрей. Он говорил быстро и отрывисто, стараясь полностью выразить мысль между пасами. Из этой затеи ничего не выходило, шарик прыгал по столу значительно быстрее, Андрей путался в своих же словах. – А мать как раз… Зараза, опять пропустил! А мать неделю на больничном… Слушай, хватит крутить! Подавай нормально! В общем, мать все время дома, на диване… А отчим прямым текстом ей: мне нужен диван… Представляешь? У нее тридцать восемь и четыре… Нет, сегодня игра не моя… Сколько уже?
Двенадцать – сорок два? Как, уже сорок шесть?!Он плохо играл и плохо рассказывал не потому, что делал два дела одновременно. Просто он начал понимать, что пытается обмануть себя, и это открытие спутало все, что только могло спутать. Он искал не причину. Андрею нужен был веский, мощный повод, чтобы приступить к синтезированию "белого китайца". И тут, как по заказу, отчим вновь выкинул очередной финт со своей любовницей – привел ее домой и потребовал у матери Андрея, чтобы она освободила для нее диван. По-скотски прямо и просто. Мать на следующий день пришла к Андрею в общагу и обо всем этом рассказала. Потом добавила, что, видимо, придется возвращаться в станицу, в пустой заброшенный дом, и там, без дров, без продуктовых запасов, в полном одиночестве встречать зиму…
Это была для Андрея индульгенция на все его последующие грехи. Он так и сказал сам себе: "О какой морали теперь можно говорить? Я должен зарабатывать деньги любым способом". Но в душе бесновался восторг. Горе матери стало ему выгодно – оно легко гасило в нем совесть.
– Все, – сказал Ковальский, кидая ракетку на стол. – Двенадцать – пятьдесят. С тобой сегодня играть неинтересно.
– Постой! – Андрей взял Мишу за плечо и повернул лицом к себе. – Мне надо с тобой серьезно поговорить.
Миша сел на край стола и скрестил на груди руки. Андрей знал, что означает эта поза. Рыцарь в латах. Космонавт в скафандре. Не достучишься.
– В общем так, – произнес он негромко. – Я тебе ничего не предлагаю, потому что знаю, что ты мне ответишь. Но у меня ситуация безвыходная. Я должен зарабатывать деньги, чтобы купить матери квартиру.
Миша слушал молча. В его глазах читалась настороженность.
– Я нашел методику изготовления триметилфентанила. Но она оказалась невыполнимой. Тогда я разработал свою – более технологичную и приспособленную. Цена на этот порошок огромная. Риска – никакого. В России триметилфентанила еще никогда не было, и ни один эксперт не сможет его опознать…
– А зачем ты обо всем этом мне рассказываешь? – перебил Миша.
– Я прошу тебя в своей лаборатории перегнать, почистить и высушить некоторые реактивы. Только и всего. Синтезировать я буду сам. А тебя прошу только почистить и просушить.
– А где ты собираешься синтезировать?
– Я снял квартиру.
Ковальский, не меняя позы, продолжал смотреть на Андрея холодным и подозрительным взглядом, как смотрит сапер на ржавый снаряд в земле.
– Предположим, у тебя получится, – произнес он. – А как ты собираешься сбыть порошок? Снова через "папочку"?
– Конечно. Никаких других каналов у меня нет.
Ковальский медленно крутил головой.
– Не нравится мне этот дядя, – сказал он.
– Перестань, – махнул рукой Андрей. – Нормальный мужик.
– Этот нормальный мужик, если начнет тонуть, обязательно прихватит тебя с собой. Или, в случае опасности, прихлопнет тебя, как ненужного свидетеля.
Андрей был уверен, что Миша сгущает краски. Насмотрелся американских боевиков, вот и примеряет крутой сюжет на унылую российскую действительность.
– Меня он не прихлопнет, – усмехнулся Хлыстун. – Я курица, которая несет золотые яйца. И пока я их несу, он будет меня беречь и лелеять.
– Ну-ну, – произнес Ковальский свое любимое. – Неси, курочка-ряба.
– Значит, мы договорились? – поспешил внести ясность Андрей. – Я могу на тебя надеяться?
– Только очистка и сушка, – твердо заявил Миша. – Для курицы я слишком толстый и неповоротливый, и потому у меня нет уверенности, что меня не прихлопнут.
– Хорошо, – торопливо и осторожно, боясь разрушить хрупкое согласие, произнес Андрей. – Как ты сказал, так и будет. Перегонка, чистка и сушка. Все. Спасибо. Ты мне очень, очень помог…