Формула бессмертия

Альб подошел к Хоршу.

– Послушайте, я вам запрещаю говорить так о моем отце. В конце концов вы всего лишь его ученик. И не вам судить, что умно, а что не умно. Я думаю, что он был совершенно прав, отказавшись от этой идиотской затеи. И вообще зачем вы ко мне пришли?

Он посмотрел на Альберта молящими глазами.

– Альб, только ради бога не сердитесь... Дайте слово, что вы будете вести себя благоразумно.

– Что вам нужно?

– Две вещи... Постарайтесь разыскать хотя бы обрывки тетради, которую вы у меня взяли, и затем... капельку вашей крови для анализа.

Альб протянул ему правую руку и с гадливостью наблюдал, как дрожащие руки Хорша торопливо шарили в карманах, как он извлек ватный тампон, пузырек с эфиром и инструмент. Легкий прокол, на пальце появилась красная капля.

Хорш приставил к ней змеевидную трубку и стал быстро всасывать кровь в баллончик.

– Зачем вам?

– Теперь я буду знать, проживете ли вы дольше вашей матери. Любопытно, что произошло в структуре ДНК, определяющей летальность... А теперь тетрадь.

Альб позвонил, и в кабинет вошла экономка.

Пожилая женщина кивнула головой и удалилась. Они остались вдвоем. В голове Альберта вертелся страшный вопрос, который он боялся задать. Была еще одна тайна, которая требовала разгадки, но чем больше он вникал в ее сущность, тем больше страшился спросить о ней Хорша. Тот тоже молчал, как бы догадываясь о том, что мучило Альберта.

Через несколько секунд экономка принесла большую папку с ворохом бумаги.

– Вот, господин Альберт, все, что осталось...

Хорш вырвал коробку из ее рук и начал торопливо расправлять клочья скомканной бумаги, исписанные рядами цифр.

– Есть. Кое-что есть... Главное осталось, а остальное можно восстановить. Вот, вот самое главное. Летальность... Теперь мы попробуем иначе...

По мере того как он углублялся в восстановление записей, его лицо все больше и больше принимало то выражение, как тогда, когда Альберт увидел его впервые... Наконец он оторвал глаза от листков бумаги, перевел сияющий взгляд на Альба.

– А вы просмотрели фотографии? Правда, изумительный образец человеческой истории. От клетки до самой смерти.

Альберт молчал. Перед его глазами плыли зеленые и фиолетовые круги. Они заслояяли лицо Хорша.

– Вы заметили, как Миджея походила на Сольвейг?
– продолжал он спрашивать.

И тогда Альб не выдержал и спросил:

– Миджея - моя сестра?

– Что вы, Альб, что вы! Конечно, нет! Это шестой вариант.

Потом... В его ушах до сих пор звучит этот раздирающий, истерический крик. А перед глазами бледное лицо Хорша. А затем боль, боль в голове, груди, ногах. По-видимому, его били, отдирали от этого скорченного тела. Он плакал, как маленький ребенок, и слезы текли по его щекам и падали на небритый подбородок бездыханного Хорша. Затем его связывали. Затем холодная смирительная рубаха. И, наконец, тюремная камера...

– Смертный приговор за убийство могут заменить пожизненной каторгой, если вы представите достаточно убедительные мотивы вашего преступления, - спокойно говорил ему какой-то человек, кажется, старый адвокат отца.

– Смертный приговор? Летальность? Разве Хорш успел сделать анализ моей крови?
– спрашивал Альберт, как после гипноза.

– Альберт, соберитесь с мыслями, подумайте хорошенько. Завтра суд.

– Скажите, а существуют ли законы, по которым судят за создание людей, заведомо обреченных на смерть?

– Что вы говорите, Альберт!

– В вашем ДНК записано, когда вы умрете...

– Ради бога, не притворяйтесь сумасшедшим. Врачи установили, что вы действовали в состоянии аффекта. И только. В отношении остального вы совершенно здоровы.

– Нормальный. Здоров. Как это странно сейчас звучит. Как будто бы вы знаете мою формулу. Ее никто не знает. И никогда не узнает. Она не будет вписана в золотую книгу бессмертия, потому что я недостаточно живуч.