Формула неверности
Шрифт:
Словом, рассуждала Таня правильно, что при всех раскладах их брак стоило поберечь, но вслух на Ленькин вопрос ответила неожиданно для самой себя:
— Что ж, тогда ты со мной разведешься.
Слово было произнесено.
В салоне машины повисло молчание — они стояли как раз на светофоре, но Леонид вовсе не был намерен отдавать инициативу в руки жены.
— Солнышко, — сказал он, криво улыбаясь, — верни, пожалуйста, деньги, которые я тебе дал.
— Не верну.
Все-таки она успела как следует изучить своего мужа. И была уверена, что
— Меня не оставляет впечатление, что жену мне не изменили, а подменили, — сказал он. — Ты уверена, что я не применю к тебе силу.
— Уверена, — сказала она, обольстительно улыбаясь, — ты не из тех людей, которые отбирают у женщины собственный подарок.
— Деньги не могут быть подарком!
Кажется, она опять повергла его в растерянность:
— Выходит, могут.
— Ты знаешь, почему я ушел от своей второй жены?
— Ты мне не рассказывал. И я решила не спрашивать. Но я с удовольствием послушаю.
— Так вот, она тоже захотела свободы!
— И ты понимаешь, о чем это говорит?
— О чем? — спросил Ленька с самым глупым видом.
— О том, что рядом с тобой женщина не может слишком долго выглядеть дурочкой. В ней просыпается любовь к активной жизни. Ты слишком незаурядный человек, потому каждая из нас стремится до тебя дотянуться, тебе соответствовать, быть тебя достойной…
Вот так, пусть теперь сидит и размышляет: Таня сказала ему комплимент или обдурила.
Он опять углубленно замолчал и заговорил только несколько минут спустя, ехидно усмехаясь:
— Может, я не так красиво излагаю свои мысли, но если твоя воля к жизни проснулась только сейчас, то объясни мне, что за эмоции сегодня ночью не только имелись в наличии, но и вопили об этом на всю улицу.
Нет, это удар ниже пояса. Таня невольно покраснела. Почему он все их споры сводит к одной постели? Ну темпераментная она женщина! Другой бы радовался, а этот все время кусает.
Но и то правда, чего это вдруг ее потянуло на красивости? Не на трибуне! Ленька понял, что она вешает ему на уши лапшу, и разозлился.
Самое время изобразить на лице раскаяние и смирение.
— Ладно, я больше не буду разглагольствовать на тему свободы, но и ты скажи, что тебе не нравится в моем новом облике? Разве ты не знаешь — время от времени женщина должна менять свой имидж, так говорят даже известные психологи.
— Прежний имидж мне нравился больше.
— Безответный?
— Называй его как хочешь, но такая роскошная женщина, какой ты себя сделала, для ежедневной прозы жизни как-то не подходит. Это на подиуме или на сцене ты могла бы выглядеть на своем месте, а в нашем скромном коттедже…
— Да что особенного со мной сделали? — не выдержав дипломатии, взорвалась Таня. — Ну подстригли, ну покрасили… Сейчас модны такие цвета. Осенней листвы. Нанесли макияж…
— А что у тебя с ногтями?!
— Обычные накладные ногти.
— И как ты собираешься с такими мыть посуду?
— Так вот что тебя возмутило, —
с издевкой протянула Таня, а Леонид при ее словах стукнул кулаком по рулю. — Ничего, я буду надевать резиновые перчатки. Они продаются. Хозяйственными называются.— Не выставляй меня идиотом!
— В крайнем случае можно пригласить домработницу. На те деньги, что ты мне дал, я могу себе позволить лет пять платить другим за работу, которую я делаю сейчас.
— Тогда что будешь делать ты?
— Тебя не поймешь. — Тане надоело препираться, и она просто «включила дурочку». — То ты не хочешь, чтобы я работала, то чуть ли не требуешь…
— Ничего такого я не требую. — Он понизил голос.
— А еще ты говорил, чтобы я нашла себе какое-то хобби.
— Ну говорил. — Он уже с осторожностью подбирал слова, решив про себя, что ему с ней надо держать ухо востро.
— Я придумала, чем смогу заняться. Стану рисовать картины.
Он так круто повернулся к ней, что машина вильнула на шоссе.
— Смотри на дорогу, — сказала Таня.
Ей стало не по себе от его взгляда. Она считала, что Ленька ее не знает, но она-то сама так ли уж хорошо его знала? Иначе почему вдруг ей пугаться?
Что-то этакое в ее жизни уже было. Ах да, она одно время боялась, что Мишка в ярости поднимет на нее руку. После того случая, когда он так жестоко обошелся с напавшими на них хулиганами.
— Ты хочешь заняться рисованием?
Он произнес фразу как бы по слогам, будто она сказала что-то донельзя глупое.
— А чем же это хобби хуже любого другого? — все же спросила она. — Я в юности неплохо рисовала. Одно время даже ходила в молодежную художественную студию. Наш руководитель, художник, говорил, у меня неплохая рука.
— И ты для того себя обезобразила? Наверное, в представлении богемы это очень красиво, а на мой взгляд, этому твоему имиджу только таблички не хватает: «Даю!»
— Останови машину, немедленно! — в бешенстве закричала Таня.
— Без нервов, мадам, — медленно процедил он, и взгляд его сделался злым и холодным. — Я отвезу тебя домой, и попробуй в мое отсутствие хоть шаг за калитку сделать!
— В твое отсутствие? И долго ты собираешься отсутствовать?
— Столько, сколько сочту нужным!
Он и в самом деле довез ее до дома и смотрел ей вслед, пока Таня не зашла во двор и не закрыла за собой калитку, а потом с ходу так ударил по газам, что взвизгнули покрышки.
Едва она простучала каблуками к своей двери, как услышала голос Маши — она кричала, свесившись с перил веранды:
— Сашенька, это ты?
Из-за навеса ей не было видно, кто открывает входную дверь.
— Это я, Маша, — отозвалась она.
— Таня, зайди ко мне на минутку! — сказала сестра. — Ты-то как раз мне и нужна.
Коттедж на два хозяина, в котором жили сестры, был мансардного типа, разрешение на строительство таких особняков давали в свое время весьма неохотно, но адвокат Вревский был заметной фигурой в городе, и ему строить дом разрешили.