Формула одиночества

– Он умер, умер! – запричитала Сабрина и вдруг, уставившись на Марину, прошипела: – Это ты! Все ты! Сдалась тебе эта Гагра! Отдыхали бы в Сочи...

– Заткнись! – тихо сказала Марина. – Нужно выпутываться, а я не знаю как. – Она приложила пальцы к шейной артерии Костика. – Он жив, но ему нужны лекарства.

Бандиты тем временем оттащили трупы Жорика и Галины на обочину. Труп Гоги завернули в одеяло и унесли в лес, но скоро вернулись. Видно, не стали копать могилу, а просто заложили тело камнями. Бандиты переговаривались вполголоса, нервно и возбужденно, излишне суетились и даже выставили часовых на дороге, которые настороженно вглядывались в наступавшую темноту. Они кого-то опасались. И явно не своих пленников. На них почти не обращали внимания.

Марина предполагала, кто именно нагнал страх на бандитов. Побег Арсена сделал их еще агрессивнее, но все же он давал пленникам надежду на его помощь в освобождении. Совсем крошечную надежду, потому что Арсен вполне мог смыться, вполне мог наплевать на судьбы своих попутчиков. Темна душа человека, особенно в минуты смертельной опасности, и кто его знает, что перевесит в такой момент: совесть или страх за собственную жизнь...

Марина сквозь сумерки и припустивший дождь вгляделась в Игоря. Он по-прежнему лежал на дороге, но теперь лицом вниз. Один из бандитов сидел на нем верхом и связывал руки веревкой. Это подтверждало, что Игорь еще жив. Марина вздохнула с облегчением, затем поднялась на ноги и крикнула:

– Ребята, банкиру плохо! Позвольте посмотреть в его вещах, возможно, там есть лекарства.

– У нас одно лекарство – пуля! – оскалился застреливший Галину бандит. На вид ему было лет тридцать пять, но седые волосы, усы и густая щетина на лице добавляли еще лет десять.

– Будьте людьми! – тихо сказала Марина. – Вы уже убили двоих, оставили мальчика сиротой. Зачем вам еще одна жизнь?

– Ты, русская курва, живо в машину! И ты, пацан! – Он ткнул стволом в плечо Вадика. – И ты, красотка! – Он подошел к Сабрине и, ухватившись за вырез ее майки, рванул вниз.

Сабрина охнула и прикрыла грудь руками.

– Красотулечка! – с неприкрытым вожделением бандит уставился на нее. Затем бесцеремонно, вслед за Мариной и Вадиком подтолкнул Сабрину к машине и крикнул своим приятелям: – Эта девочка моя! Кто тронет, порву!

Игорь в скрюченной позе лежал между задними сиденьями. Сверху на нем, держа автоматы на изготовку, устроились два бандита. Женщин и Вадика усадили на средние сиденья. Мальчика трясло. Он вел себя, как сомнамбула, и не сопротивлялся, когда Марина прижала его голову к груди, чтобы он не видел, как бандиты, взяв за руки и за ноги тела его родителей, раскачали и сбросили их в пропасть. Та же участь постигла и Костика. Он был жив, когда бандиты подтащили его к краю, и отчаянно вскрикнул, падая в пропасть. Сабрина громко икнула от страха и повалилась без чувств на Марину и Вадика...

Бандиты, возбужденно перекликаясь и оттирая руки от крови травой и носовыми платками, направились к «уазику». Дождь уже хлестал вовсю. Порывы ветра трепали кроны, гнули и раскачивали деревья. В темных недрах туч то и дело вспыхивали молнии и басовито грохотал гром. В сполохах небесного огня Марина наконец пересчитала бандитов. Их было шестеро, а ей показалось, что не меньше сотни демонов...

Глава 11

На руках у Арсена имелся автомат и уйма прочего оружия: нож спецназа, несколько гранат, пистолет «ПМ», даже рюкзак с упакованной в него резиновой лодкой, но он был бессилен что-то предпринять, даже тогда, когда «партизаны» убили Жору и Галину. Он знал, что у этих типов нет ни чести, ни совести. И стоит ему открыть стрельбу, они тотчас прикроются пленниками, выберут удобную позицию и начнут отстреливаться. А с наступлением темноты уйдут в нужном им направлении, прихватив с собой женщин. Конечно, если те не погибнут в перестрелке. Но даже если Марина и Сабрина останутся живы, то их участи не позавидуешь. Переход по горам ночью, сквозь дождь и непроходимые дебри измотает женщин до полусмерти. А на первом же биваке их изнасилуют по очереди. Затем в худшем случае оставят среди камней на медленную и мучительную смерть, в лучшем – пристрелят, как ненужную обузу.

Во время войны Арсен не раз видел, что вытворяли бравые грузинские воины с захваченными женщинами: абхазками, русскими, армянками, гречанками... Юной школьнице сломали позвоночник после того, как три дня подряд ее насиловали двадцать грузинских гвардейцев, а затем еще живую выбросили из окна. В его памяти до сих пор звучали крики радистки Нади, которой те же гвардейцы отрезали грудь и прострелили руки и ноги, включив при этом рацию, вместе с которой Надю захватили в плен. Эти крики слышали более сотни бойцов: среди них три десятка русских парней-добровольцев и чеченцев из Грозного. Нетрудно представить, в каком они были состоянии, когда ночью пошли в атаку на грузинские позиции. Пленных не брали! И разве можно обвинять этих людей в нарушении каких-то конвенций и соглашений? Запах крови – сильнейший наркотик, способный помутить самый стойкий разум, самый здравый рассудок. Особенно если сердце испепеляет ненависть к насильникам и убийцам...

Прежде чем свернуть шею Гоги, Арсен устроил ему короткий допрос с пристрастием. Жора оказался прав. Это была диверсионная группа, хорошо подготовленная и состоявшая из настоящих отморозков. В их задачу входил подрыв железной дороги и ликвидация двух военных складов близ Гагры и Гудауты, а также теракт в Пицунде, чтобы отпугнуть отдыхающих и сорвать курортный сезон. Пятеро из семи диверсантов являлись наемниками. Они воевали против абхазов в начале девяностых, а затем против федералов в Чечне. И это была их третья ходка в Абхазию. В первую они пытались взорвать мост на реке Гумиста близ Сухуми, но неудачно. Банду обнаружили, обстреляли, и она едва унесла ноги в Кодорское ущелье. Во время второй вылазки в Гальский район близ границы с Грузией они подорвали милицейскую машину. Погибли два милиционера. Правда, бандитам опять удалось скрыться, но они потеряли своего командира – свана по кличке Гордец. Теперь их командиром был Гиви. Гоги не знал его имени, только кличку Коршун. Но Арсену не нужна была фамилия Гиви. Он помнил Коршуна с войны. Ведь не только Игорь, но и Арсен был кровным врагом Гиви и его брата Автандила.

В девяносто третьем во время боев за Сухуми Игорь и Арсен в составе разведгруппы – в нее входили еще три русских добровольца и отец Лаврентий, бывший настоятель православного храма близ Гудауты, – без единого выстрела захватили штаб одного из грузинских формирований в пригороде столицы Абхазии.

На обратном пути на узкой горной тропе их встретили сваны. Сначала они открыли огонь, а затем с боевыми криками бросились в атаку. Завязалась рукопашная. Сванов было в три раза больше. Воевали они отчаянно, а от запаха крови и вовсе обезумели. Дрались ножами и всем, что подвернулось под руку, но бойцы Арсена отбились и вывели пленных из-под огня почти без потерь. Правда, пришлось пристрелить одного, самого молодого, по имени Каха. Обкурившись «планом», то есть марихуаной, он потерял чувство реальности, кинулся на отца Лаврентия и вцепился зубами ему в горло. Еще мгновение, и Каха прокусил бы Лавру сонную артерию...

Через три месяца Арсену – тогда он с ранением попал в Гудаутский госпиталь – сообщили, что некто Автандил Микадзе объявил его и Игоря своими кровниками. И вот эта встреча с их третьим братом – Гиви – на горной дороге...

Арсен понимал, что у диверсантов мало времени, да и вряд ли они решатся по темноте заниматься его поисками. Из своего укрытия среди камней он видел, как они расправились с Жорой и Галиной. Их трупы упали на осыпь и скатились вместе с градом камней в пропасть. Банкиру повезло больше. Его тело приземлилось в заросли можжевельника и повисло на них, пружиня и раскачиваясь. Арсен выругался сквозь зубы, он ожидал всего, но не такого печального исхода. Десятки «уазиков» и «Газелей» снуют ежедневно по трассе до Рицы, Ауадхары и обратно. Но диверсионная группа, как нарочно, вышла навстречу именно к ним. И надо ж было так случиться, что возглавлял ее Гиви, их общий с Игорем кровник...

Конечно, Арсен знал, что Игорь никогда бы не пошел на обострение отношений, потому что безопасность отдыхающих всегда была для него делом чести, но бандит обозвал его «козодуем» – оскорбительным для абхаза прозвищем. Вернее всего, Игорь едва ли не быстрее Арсена понял, кто им встретился на самом деле и чем грозит эта встреча. Будь это просто бандиты, они скоренько обчистили бы карманы отдыхающих и отпустили бы всех с миром. Да и не водилось здесь грабителей вот уже несколько лет, с тех пор как местная милиция поставила жесткий заслон на пути любителей поживиться за счет отдыхающих. В Абхазии практически все знакомы друг с другом. Все родственники или друзья. Так что по любому случаю воришек нашли бы моментально. Диверсанты – другое дело. Диверсанты свидетелей не отпускают и в живых не оставляют.

Сегодня Арсен крепко сплоховал, потому что, отправившись в столь дальнюю поездку, впервые не захватил с собой оружие. Но что бы это решило? Даже открой он стрельбу первым, его бы изрешетили из автоматов в долю секунду, а сдаться на милость бандитов он тоже не мог. Игорь это знал и, возможно, не столько оскорбился из-за «козодуя», сколько отвлек внимание на себя, позволив Арсену благополучно скрыться да еще прихватить с собой несчастного Гоги. Парень раскололся чересчур быстро, но Арсен не слишком поверил в сказку, что его силком заставили пойти в диверсанты. Он просто задрал рукав на левой руке Гоги и обнаружил чуть ниже плеча татуировку: некую грузинскую букву – первую букву слова «датви» – медведь. Это слово было очень хорошо знакомо Арсену.