Формула Вечности

Ниже уровня земли все выглядело не столь удручающе, даже можно сказать, вполне прилично. Двухмаршевая бетонная лестница выводила в просторное помещение, квадратов сорока по площади и почти трех метров в высоту. На полу лежал хороший кафель, стены были ровно оштукатурены и покрашены, а высокий потолок с точечными светильниками был и вовсе как в городской квартире. По планировке это была так называемая «студия» – без внутренних стен, не считая отгороженного в правом ближнем углу санузла. По левой и правой стенам комнаты шли стеллажи, в середине правого имелся разрыв, в котором приютился компьютерный столик, а переднюю стену занимали навесные шкафы. Под ними расположились тумбы, обеденный стол с тремя табуретами, мойка и электроплита. Освещали помещение несколько галогенных ламп, свет которых, как известно, наиболее похож на солнечный, отчего в подземелье не было тоскливо, даже в отсутствие окон. С вентиляцией здесь тоже был полный порядок. Ни сырости, ни духоты. Чего здесь явно не хватало, так это кровати или диванчика. Хотя, возможно, кровать все же была, только откидная, днем упрятанная в нижнюю часть одного из стеллажей.

Каким образом Хамелеон сумел провести сюда электричество и как пробирался зимой – поселок был неухоженным, и после снегопадов вряд ли кто-то чистил ведущую к нему дорогу, – Туманов не спросил, довольствуясь предположением, что зимой и в распутицу Хамелеон скрывался где-то поближе к городу. Возможно, даже в самом городе, на какой-нибудь неприметной квартирке в одном из спальных районов, таких же бесчисленных и до уныния одинаковых, как и подмосковные садовые товарищества.

– Неплохая нора, – усмехнувшись, одобрил Туманов. – Сам вырыл или таджики помогали?

– Сам, – Храмовников кивком предложил проходить в помещение.

Туманов прошел и осмотрелся. Больше всего его заинтересовало кресло-качалка, единственный предмет, не «привязанный» к стене, а стоящий почти по центру комнаты.

– Камина не хватает, – мечтательно вздохнув, сказал Виктор.

– Из ванной дверь в котельную, там «Висманн» стоит, – не прочувствовал Хамелеон. – Всегда горячая вода, свет, тепло.

– Мы с хлеба на воду перебивались, а он бункеры строил, – окинув взглядом интерьер убежища, проворчала Женя. – Тепло и сухо ему!

– На водку, – уточнил Хамелеон. – С хлеба на водку. Тебя мне было жаль, сестренка, не скрою. А мать – нет. И отца тоже. Ненавижу безвольных и чокнутых. Батя еще столько сделать мог, а вместо этого в отшельники подался. Он ведь одним из лучших охотников был, и не по местным меркам, а в мировом масштабе… в европейском – точно. Полвека назад назови любому Вечному имя Бриан, мокрые штаны обеспечены. Триста лет имя гремело! А потом вдруг – раз, и перегорел наставник Бриан. Хорошо, хоть меня успел выучить себе на смену.

– А мама тебе чем не угодила? – Женя нахмурилась и, подбоченившись, встала с братом лицом к лицу. – Она ведь не пила, пока папа не пропал, а тут еще тебя на войне контузило… как бы. А ты, значит, вместо войны бункер тут рыл, тренировался и папины мемуары изучал, да? А потом больным прикинулся, чтобы удобнее было на бессмертных охотиться. Знал, что мы без отца пропадаем, что мать на грани, но охота тебе дороже нас была. Сел мне на шею, мать до ручки довел, скотина бесчувственная, и после всего этого еще смеешь наезжать на родителей?! Да я тебя за такие слова сама загрызу, никакого Врага звать не придется!

– Что ты понимаешь, дура малолетняя! – вскипел Хамелеон, сжимая кулаки. – Наше дело… наша борьба… она превыше всего! Выше всех родственных чувств, даже выше инстинкта самосохранения! Все эти сантименты – пыль, прах, ничто! Наши жизни это… бои местного значения… да что там! Это лишь крохотные стычки в войне за выживание вида! При таком масштабе борьбы отдельные судьбы – это щепки! Они всегда летели и будут лететь, пока мы не вырубим весь этот чертов лес, то есть Цех! Или пока он не уничтожит нас, третьего не дано!

Казалось, что в порыве гнева он готов засветить сестрице промеж глаз. Туманову такое развитие событий определенно было ни к чему, и он решил рискнуть здоровьем. Благо, что у бессмертного, да к тому же Избранного, этого добра хоть отбавляй.

– Извините, что вмешиваюсь в семейную сцену, – Туманов втиснулся между Хамелеонами, – но, во-первых, борьба отложена, если я правильно понял твой отчет о результатах переговоров с Джонатаном, а во-вторых, «третье» все-таки дано. Это Враг. Будет глупо ослаблять нашу и без того хилую команду, калеча друг друга за прошлые обиды.

Вряд ли его слова дошли до разгоряченных Хамелеонов, но спокойный тон возымел действие. Женя пробурчала что-то невнятное, но наверняка оскорбительное и отошла в сторонку. Храмовников тоже расслабился, разжал кулаки и нервно усмехнулся.

– Вот почему до последнего времени ни одна женщина не становилась охотником. Слишком сентиментальные создания. Даже нашего рода-племени. Семья, родня, всякие глупые условности… с таким настроем настоящим Хамелеоном не стать. У настоящего воина нет чувств, нет привязанностей, нет сомнений. Только цель!

– Пипец какой-то! – фыркнула Женя, мотая головой. – Насколько же я была слепой! Не смогла рассмотреть, какую гадину холила и лелеяла. Тебе электричеством лечиться надо, братец. Охотник сраный! Псих-одиночка! Привязанностей у него нет! Может быть, сыщик был прав тогда у вагонов, может, отца убил все-таки ты, а не Кощей? Признайся, раз уж пошла такая пьянка!

– Я никогда не убивал Хамелеонов! – Храмовникова буквально затрясло от возмущения. – Даже твоего недоделанного Кощея не стал бы убивать! А наставника убили бритоголовые!

– Но если бы пришлось срубить эту «щепку» в интересах твоей паскудной борьбы, ты сделал бы это не задумываясь, да?! – заорала Женя, срываясь на визг. – Ты бы убил собственного отца?!

– Все, брэк! – прикрикнул на них Туманов. – Все равно не подеретесь, не дам! Вашего «героицкого папашку» убил Враг, я уверен. И Кощея тоже. Вот вам, кстати сказать, еще один мотив, чтобы заткнуться и заключить перемирие. Женя, твой угол вон тот, где кухня. Завари чай. Володя, у тебя чай есть?

– Есть, – Хамелеон взглянул на сыщика исподлобья и кивнул. – В шкафу над плитой.

– Вот и отлично. – Туманов подтолкнул Женю в нужном направлении. – Марш! А мы с тобой, экстремист, делом займемся. Ваххабизм свой позже будешь проповедовать, среди бритоголовых.

– Не ваххабизм это, а миссия, Вечностью данная, – буркнул Хамелеон и махнул рукой. – А-а, тебе не понять, ты же наполовину Вечный.

– Тут в твоей монолитной версии мироустройства дырка, – спокойно возразил Туманов. – Будь я Вечным, даже полукровкой, ты бы меня давно придушил. Избранный я, Володя, как ни хвастливо это звучит. И это значит, что у меня тоже миссия имеется, причем почище твоей. Не мочить бессмертных в сортире, а спасать и Вечных, и смертных, и даже таких мизантропов, как ты. Так что засунь свою фашистскую натуру сам знаешь куда и начинай мыслить конструктивно, без идеологических истерик.