Форсайт

— Значит, комплимент! Никита, вы будете чай или кофе?

— Чай, — сказал я. — Для кофе поздновато.

— Зелёный?

— Чёрный.

— Сейчас принесу, — пообещала она. Прошла к двери в кабинет, заглянула, что-то тихо произнесла. Повернулась ко мне. — Проходите, Артур Давидович вас очень-очень ждёт!

Я вошёл. Кабинет был просторный, с высоким потолком, но какой-то неуютный: со старыми лампами дневного света, мебелью вроде как массивной и солидной, но на вид очень стандартной, казённой. Крупные начальники (а к мелким вряд ли кого-то привозят среди ночи сотрудники спецслужбы) всё-таки стараются сделать свою обитель поуютнее. На столе доминировал компьютер с огромным монитором, я такой видел только у художников и гейм-дизайнеров. Стол был девственно чист: ни бумаг, ни пепельниц, ни каких-то мелочей, даже мобильника или зарядки не валялось.

Впрочем, кое-какие личные вещи я заметил — множество акварелей на стенах. В живописи я не сильно разбираюсь, но вряд ли это была великая живопись. Что-то довольно ученическое.

— Балуюсь на досуге, — подтвердил мою мысль хозяин кабинета. — Успокаивает.

Посмотрев на него, я воскликнул:

— Я вас знаю! Вы по телевизору сегодня выступали. Рассказывали, что форсайт — это коллективный психоз!

Человек, которого в передаче называли футурологом, поморщился.

— Верно. А что мне надо было говорить? Что мир скоро накроется...

Он замолчал, и я с готовностью подсказал:

— Медным тазом?

Артур Давидович снова поморщился, погладил короткую бородёнку. Ответил:

— Облачный покров в Мире После и впрямь немного напоминает медный таз. Пускай будет так.

— Ага, — сказал я. — Значит, врём народу?

— А вы бы рассказали, Никита? — с любопытством спросил Артур Давидович. — Чтобы часть населения ушла в запой, часть принялась усердно молиться, часть кинулась в тайгу и горы, скупая по пути тушёнку и патроны?

— Можно подумать, этого не случилось!

— В прогнозируемых пределах, — он пожал плечами. — Опыт пандемии и войны научил. Тех, кто видит форсайты, не обманешь, остальные готовы закрыть глаза. Вы сами-то, Никита, много рассказываете о своих форсайтах? Пугаете народ?

— Нет, — буркнул я.

— Ну? — с напором спросил он.

Я пожал плечами. Неохотно признал:

— Может, вы и правы.

Только после этого Артур Давидович протянул мне руку.

— Будем знакомы. Артур Давидович Григорян.

— Никита Валерьевич Петров, — сказал я. — Да вы сами знаете.

Артур Давидович кивнул.

— Садитесь, Никита. Кофе будете?

— Я чаю попросил, — усаживаясь за стол, сказал я.

— Тоже годно. — Артур Давидович разместился во главе стола. Я вдруг только сейчас заметил, что он одет как-то совсем не по-офисному: мягкая байковая рубашка, штаны на резинке и тапочки!

Он мой взгляд заметил и пояснил:

— Днюю и ночую тут... Никита, расскажите мне свои последние форсайты.

— С чего бы? — спросил я.

Григорян некоторое время молча смотрел на меня. Потом сказал, без всякого осуждения, просто сообщая факт:

— А вы очень самоуверенный молодой человек.

— Мир скоро накроется, — ответил я. — Медным тазом. Форсайты видит пять процентов населения...

— Четыре, — поправил Григорян. — Точнее, три целых и девять десятых.

— Говорили — пять... Ну пусть четыре. Я не хочу видеть форсайты. Там разрушенные города, нет солнца, люди какие-то пришибленные, чудовища попадаются. Нет такого закона, чтобы я все эти ужасы пересказывал! Тем более вы сами официально заявляете, что форсайты — всего лишь массовый психоз.

— Дерзкий, — снова произнёс Григорян.

Почему-то мне показалось, что он сказал это с удовольствием.

— Вы меня что, оштрафуете? В тюрьму посадите? Расстреляете? — я усмехнулся. — За что?

Григорян покачал головой.

— У вас материала мало? — продолжал я. — Да миллионы людей выкладывают в сеть рассказы о своих форсайтах! Устанете анализировать.

— Почему вы так неприязненно настроены? — спросил Григорян спокойно.

— К вам это отношения не имеет, — сообщил я. — Просто не люблю все эти шпионские игры, спецслужбы, тайны.

— Из-за отца? — поинтересовался он.

Вошла Полина. Поставила между нами поднос: конфеты, печенье, чашка и прозрачный чайничек для меня, большая чашка кофе для Григоряна. Тихо вышла.

— Из-за отца, — подтвердил я.

— Принципиальный, — сказал вслух Григорян задумчиво. — Зря от кофе отказываетесь, у меня хороший. Не из капсул, кофемашина мелет зёрна, по-моему, гораздо лучше выходит.

— Я думал, вам в турке принесут, — сказал я. — На песке приготовят.

— Потому что армянин? — Григорян усмехнулся. — Тогда уж в джезве, в Армении не говорят «в турке». И песок... это для туристов.

— Запомню, — кивнул я. — Извините, не хотел обидеть.

— Гибкий, — заметил Григорян.

— Вы на меня характеристику готовите? — оскорбился я.

— Неглупый.

— Или нас сейчас кто-то слушает? — я потянулся за чайником.

Григорян глотнул кофе и удовлетворённо заключил:

— Даже умный.

Очень хотелось чая, но я убрал от чайника руку. Сказал:

— Если я сейчас встану и уйду?

— Вас выпустят, — Григорян развёл руками. — Я попрошу, чтобы довезли до дома, и извинюсь, что побеспокоили впустую.

Мы уставились друг на друга.

— Хитрый, — признал я и налил себе чай.

Григорян кивнул.

— Хорошо. Я вам отвечу на три вопроса, хотите? Но в качестве ответной любезности вы ответите на три моих.

Я подумал. Искушение было... ну, невыносимое искушение. Артур Давидович явно знал до фига и больше. Я глотнул чая. Не знаю, как там кофе, а чай был замечательный, крепкий и ароматный.

— Что такое форсайт на самом деле? Чем он вызван?

— Вопрос не засчитан, у меня нет точного ответа. — Григорян покачал головой. — Но не психоз, разумеется.

— Хорошо. Форсайт — это предвидение будущего?

— Вероятнее всего.

Я вздохнул. Всё-таки хотелось услышать что-то другое.

— Версию с массовыми наведёнными галлюцинациями мы прорабатывали, но отвергли, — добавил Григорян. — Вы должны понимать, по какой причине.

Мне это дополнение не понравилось.

— Известна точная дата, когда произойдет апокалипсис?

— Мы говорим «Событие», — уточнил Григорян. — Осталось от месяца до года. Возможно, потом я объясню, на чём базируются наши выводы.