Форсаж

– Хочешь, я покажу тебе все остальное? – спросил Рауль, когда она вышла.

– Все остальное? – спросила Кристина.

Стоя на каблуках, она едва удерживала равновесие. В спальне все выглядело вполне нормально, кроме больших круглых ламп над кроватью.

– А это зачем?

– Как в операционной, – сказал Рауль. – Та же самая модель. – Он щелкнул выключателем, лампы над кроватью замерцали и через минуту стали светить чудовищно ярким светом.

Она улыбнулась, сделав вид, что это ее не удивило. Если ты не дура, убирайся отсюда немедленно, – пронеслось в голове…

– Что еще?

– Темная комната. – Его брови приподнялись. – Так сказать, по контрасту.

– О, давай посмотрим.

– Большинство фотографов отдают свои пленки в проявку. Я тоже отдаю их проявлять, но есть такие кадры, которые проявляю сам. – Стоявшие на столе ванночки и химикаты подтверждали слова Рауля. – Например, фотографии мертвых женщин – подвешенных в подвале на крюках со связанными руками, со ртами, забитыми хирургическими перчатками.

Не думай о таких вещах! – сказала она себе. Продолжай смотреть.

Стол в темной комнате был завален бумагами, ключами, открытками, контрольными распечатками, кассетами, деньгами в разной валюте; там был также черный мобильник размером с карточную колоду. Она взяла его в руку, восхищенная замечательным дизайном. Когда Рауль отвернулся, чтобы представить свою коллекцию старых хассельбладовских камер, она опустила телефон в свою сумочку. Возможно, он мне пригодится. Она обратила внимание на маленькую стеклянную банку, наполненную ватными палочками.

– А что ты еще фотографируешь? – спросила Кристина, спеша в гостиную.

Он пошел за ней.

– Что случилось?

– Ничего.

Его кожа была яркой, лоснящейся.

– Думаешь, я странный?

– Нет. А с чего бы мне так думать?

– Я вижу.

Может, он и сам принял какую-нибудь пилюлю.

– Мы все странные. – Кристина вцепилась в свою сумочку. Я его не боюсь, сказала она себе. Спать я с ним не стану ни за какие коврижки, но я его не боюсь.

– Давай сядем и поговорим, – предложил он. Она посмотрела на часы.

– Мне пора идти.

– Я хочу, чтобы ты осталась. Мы едва…

– Мой друг ждет меня.

– Я хочу показать тебе другие фотографии.

– Другие? Не таблеток?

Он вытащил с полки огромный фотоальбом.

– Здесь у меня первая серия.

Она присела и раскрыла альбом. Ватные палочки. Леса, и созвездия, и водопады… из ватных палочек.

– Я немало над этим потрудился, – сказал он, указывая на одну из фотографий. – Трудно было поставить свет.

– Ты делаешь фотографии в спальне?

– Откуда ты знаешь?

– Просто догадалась.

Он выглядел польщенным и опять провел рукой по черепу.

– И сколько ты их сделал? – спросила она. – Я имею в виду – фотографии ватных палочек.

– Сколько? – Он погрузился в раздумья. – Тысячу пленок, тридцать шесть кадров в каждой.

– Так ты сделал тридцать шесть тысяч фотографий ватных палочек?

Он кивнул.

– Никто еще до меня такого не делал, я думаю.

– Рауль, мне пора идти.

– Пожалуйста, не уходи.

– Мне действительно пора.

Он запрет меня в подвале, тогда я воспользуюсь мобильником, подумала она. То, что он собирается завтра лететь в Германию, было ложью.

– Дашь мне твой телефон? – спросил Рауль.

– Как-нибудь в другой раз.

– Знаешь, я богатый.

– Я так и поняла.

– Ты очень красива.

– Понятно.

– Я знаю, что мужчины обычно это говорят, но у меня особый дар видеть вещи.

– Так ты меня проводишь к двери?

– Погоди немного, пожалуйста.

Она встала.

– Я могу сделать тебя счастливой.

Она бросилась к прихожей. Боже, какая же я дура, подумала она, спьяну скользя руками по фотографиям таблеток. До какой же степени отчаявшейся дурой надо быть…

– Подожди! – закричал он, спеша за ней. У двери он схватил ее за руку. – Ты не можешь просто так взять и уйти. Обожди, ты…

Она открыла дверь, но он был сильнее, и дверь опять захлопнулась.

– Я сказал, обожди, сука.

Она ударила его коленкой по яйцам. Внезапность атаки позволила ей открыть замок и выбежать на лестницу. Потом, пересчитывая ступеньки и оглядываясь, на улицу. Он за ней не погнался.

На углу она остановилась и закурила, стараясь отдышаться. Ее подташнивало, лоб горел. По улице проносились машины. Люди вокруг торопились использовать радости вечернего времени. Она жадно затягивалась, надеясь, что это успокоит. Не помогало. Что-то странное случилось с пальцами – они дрожали. Я не в себе, подумала Кристина. Слегка или очень?…

Пятнадцатая улица и Лексингтон-авеню, Манхэттен

20 сентября 1999 года

Он ее не нашел. Еще не нашел, не совсем чтобы нашел. В предыдущие четверг и пятницу он заезжал в офис Марты, чтобы встретиться с двумя из трех претенденток. Они оказались милыми здоровыми женщинами, к тому же неглупыми и полными жизни. Каждая из них вроде бы на вид подходила, но чего-то все-таки не хватало. Не теряй надежду, внушал себе Чарли, переступая порог офиса Марты.

Пока все складывалось неплохо. Вчера он смотрел по телевизору игру с «Джетс», и Элли ни разу за вечер не упомянула о поселке пенсионеров. Неужели отказалась от этой идеи? Назначенная на сегодня встреча с мистером Мином обещала быть благоприятной. Он заведет разговор о заводе, и Мин станет улыбаться. Они отобедают, и Мин даст добро на транш еще десяти миллионов.

Он вошел в конференц-зал, когда Марта уже вела беседу с очередной претенденткой, Памелой Арчер, живущей на ферме в северной части штата.

– Мы получили вашу аппликацию, – сказала Марта, исподволь разглядывая женщину. Высокую, худощавую, в простеньком платье и кроссовках, подростком явно не носила брекеты, меж бровей складка беспокойства. – Я Марта.

– Меня зовут Чарли Равич.

– Вы тот самый бизнесмен?

– Да, это я, – произнес он мягко.

– Мисс Арчер, – продолжала Марта, – мы хотим задать вам несколько вопросов и, возможно, ответить на некоторые ваши.

Женщина вежливо улыбнулась, она явно нервничала.