Форвард: Игра на грани фола

3

Не думал Глеб, что его положение так серьезно...

Его обвинили в убийстве. И ведь он в самом деле убил одного и ранил второго бандита. Плюс куча изуродованных ублюдков из охримовской кодлы. А это умышленное нанесение тяжких увечий...

Но ведь он сам мог погибнуть. И так бы могло случиться, если бы на свалку не заглянул наряд патрульно-постовой службы. Менты искали какого-то бомжа, а напоролись на целую банду. И Глеб, получается, помог им справиться с ней.

Его всего лишь заковали в наручники и вместе с Сонькой отвезли в отделение. Там быстро во всем разобрались. Было установлено, что действовал он в пределах допустимой обороны. Против него даже не стали возбуждать уголовное дело. Зато повязали Охрима с его дружками и вставили им фитиля – изнасилование и похищение.

Их отправили в тюремную больницу. А Глеба – в Центральную клиническую больницу. Не думал он, что все так серьезно. Рассчитывал отделаться парой-тройкой дней больничного режима. Но врачебный приговор был достаточно суров: как минимум месяц стационарного лечения, затем санаторный курс реабилитации. Переломы ребер – это ерунда. Куда страшней была травма головы. Это хорошо, что его обследовали классные специалисты, они смогли выявить скрытую гематому. При правильном лечении Глеб мог выздороветь полностью, а пофигизм мог сделать его инвалидом в самом недалеком будущем...

Так что делать нечего. Придется сжать зубы и терпеть.

Кормильцев был жутко расстроен решением врачей. Ведь Глеб не сможет выйти на поле как минимум три месяца, а потом еще нужно будет набирать форму. В лучшем случае он сможет отыграть вторую половину летне-осеннего сезона. А тренер хотел видеть его в составе команды прямо сейчас. Но увы... Глеб и сам рвался играть. Но ему вовсе не хотелось стать инвалидом.

Он не может играть – эта мысль его убивала. А еще его убивала смертная больничная тоска. Как VIP-больному ему выделили отдельную палату с душем и туалетом. Ребята принесли телевизор, видик, притащили кучу книг, кипу журналов. Даже установили тренажер для ног. Но это все не то.

Одиночество его угнетало. Поэтому он был рад визиту Давыда. Пусть он такой же браток, как и Охрим. Но все-таки живая душа.

Возможно, это чудовище убивало людей, насиловало беззащитных девчонок. Но ведь это всего лишь гипотеза. А реально Давыд стоит перед ним. Вместо цветов коробка с игровой приставкой и неизменный в таких случаях пакет с харчами. Гипотетически Глеб должен презирать этого бандита, но реально он рад его видеть.

– Ну, здоров, братан! – Давыд положил на койку коробку с приставкой и крепко пожал ему руку. – Как дела?

– А как в прокуратуре. Только вместо дела история болезни. И та же неволя...

– Да уж не говори, тоска здесь, – согласился Давыд.

Он присел на стул, перевел дух.

– Я тут это, братва меня послала. Да и сам я хотел заглянуть... Это, в общем, тут такой расклад. На тебя братья Аникеевы наехали.

– Да знаю... Из-за Шепеля.

– Ты его точно не мочил? – испытующе посмотрел на Глеба браток.

– Нет.

– Тогда, если такое дело, расклад такой. Какая-то хрень подставить тебя хочет. Мы это, в кабаке были, ну, это, где Шепеля загасили, ага. Это, с халдеями, ну, в смысле с официантами, перетерли. Короче, говорят, вроде после вас в сортир какой-то мужик входил. Такой крепенький чертила на вид. Может, это он Шепелю шею скрутил, а?

– Не знаю, мне про этого чертилу не докладывали.

– Так это потому, что следак тебе тупой попался. Хотя в принципе нормальный мужик. Он сейчас Охрима на признанку крутит...

– Я в курсе.

– И Аникеевы в курсе. Грихан башку тебе оторвать грозился.

– Как бы сам без башки не остался.

Конечно же, Глеб думал о возможной мести со стороны аникеевских братков. И если честно, ему становилось не по себе от этих мыслей.

– Да ты, базара нет, конкретно этих чертей раскидал, – весело осклабился Давыд. – Уважаю, даже не вопрос. И пацаны наши тоже тебя зауважали, я те отвечаю. Это, сам Понтон тебе привет шлет. Слышь, он спрашивает, может, тебе телку подогнать, а? Так это без проблем...

– Спасибо Понтону. Но я уж как-нибудь без телки перетопчусь.

Глебу вовсе не хотелось получать проститутку в презент от бандитского авторитета. А потом, у него вчера была Сонька. Она целую неделю пролежала в больнице, но уже выписалась. И сейчас свежа, как огурчик. А у него у самого свежий огурчик. Если верить той же Соньке...

– Ну, смотри, как знаешь. Наше дело предложить, твое отказаться. Короче, это, Понтон просил передать, что с Аникеевыми все улажено. Ты ж знаешь, Понтон с вашим Кормильцевым вась-вась. В общем, мы это, предъяву аникеевским бросили. Типа, за тебя подписались. Ну, это, на стрелу забились, разбор был. Но все путем, Грихан сказал, что претензий к тебе не имеет. Так что живи.

– Ты говорил, что какая-то хрень подставить меня хотела, – напомнил Глеб.

– А, ну да, – кивнул Давыд. – Есть такое дело... Только никто не знает, кто эта падла...

– А кто такой Капрал, ты знаешь?

– Капрал?! – Давыд крепко задумался. – А, Капрал... Есть такой отморозок. Вообще полный беспредел. Он тут надысь такой шухер навел. Кучу авторитетных людей положил. Потом, правда, куда-то поисчез...

– Как думаешь, ему нужен был Тульевск?

– А, да-да, было такое дело. Капрал на Аникеевых наезжал. Только непонятно, зачем ему это было нужно. Грихан крепко стоит. Его так просто не сдвинешь. Да и Тульевск далеко от Москвы...

– Капрал считает, что братья Аникеевы – слабаки, – сказал Глеб. – И меня в пример привел. Мол, не спросили с меня за Шепеля, значит, слабаки...

– Да? Я о таком базаре не слышал. Но в принципе так могло быть. В наших джунглях оно как дал слабину – жди наезда. Только я не пойму, что тут такого, если Грихан с тебя за Шепеля не спросил. Ты ж не из пацанов. А потом, ты человек известный, за тебя спрос особый. Аникеевых менты вот прессуют, только успевай поворачиваться. Не, не обязан он был с тебя спрашивать. А Капрал, значит, на тебя показал. Слушай, а может, это он под тебя яму роет?

Глеб сам подводил Давыда к этому выводу.

– Зачем? – спросил он.

– Ну, может, у вас рамсы какие-то неразведенные?

– Да я и знать не знаю этого Капрала.

– Может, он тебя знает?

Только один человек мог слепо ненавидеть Глеба. Только он мог мстить ему. Это Демьян... Но этого подонка давно нет. Его убили в тюрьме. Головатый лично показывал ему копию свидетельства о смерти Демьяна Красновского.

– Не знаю, что я мог сделать плохого этому Капралу. Да, может, он даже не думал меня подставлять, – пожал плечами Глеб.

– Оно верно. Базар беспонтовый, – кивнул Давыд. – Тем более что никто не знает, кто такой Капрал. Не было его, а тут на тебе, нарисовался. И такая мясня началась... А команда под ним крутая, без вопросов. Чисто киллеры. Любого влет сделают. С ним никто связываться не хочет. Боятся. А теперь он на дно ушел. И никто его не ищет. Это, не буди лиха, пока тихо... Слышь, затянулся базар, да? Порожняки пошли... Это, ты насчет Аникеевых будь спок. Не тронут тебя, это заметано... Но ты и сам к ним не лезь.