Фосфорные орлы. Сборник рассказов
Шрифт:
Одна рука у Анатолия была в гипсе.
– 37.4. Нормально, завтра вас переведут в общую палату. Его благодарите, – доктор указал на небольшую иконку Сергия Радонежского, прислоненную к стене на прикроватной тумбочке. – Вылетела из бардачка, ребята на «скорой» нам передали.
Потянулись длинные больничные дни. Хвостик каждый день общался с родными, перечитывал Гоголя и писал посты в социальных сетях.
Однажды дверь распахнулась и в палату бочком зашел какой-то мужчина в пиджаке и кремовых брюках. В руках он держал пакет.
– Привет, моряк! Не потонул, слава богу, – у порога стоял Петр. Свежий,
– Ого, а ты как тут? – удивился Хвостик.
– Ну я же нашел тебя во «ВКонтакте», разве не видел, что я тебя лайкал? – Петр присел на край кровати, пакет поставил в ноги. – Ну, смотрю, ты в больнице. Ехать недалеко, решил навестить, молока вон тебе привез от Володьки. Медсестра разрешила. Можно тебе молока?
– Да не знаю. Можно наверно, спасибо, – ответил Хвостик.
Он был рад, что этот случайный, практически незнакомый человек, как-то промежду прочим, случайно, стал его другом.
Петр разлил молоко. Хвостик привстал, свободной от гипса рукой взял кружку, сделал глоток.
– Я читал твои заметки. Знал, что ты в больнице. Думаю, подожду еще чуток, может, и поеду, навещу. А потом про себя думаю, а чего ждать-то, вдруг его к тому времени уже выпишут. Взял, молока в бидон налил, на автобус сел и поехал. Сколько можно ждать-то, – сказал Петр.
– Правильно, нечего ждать.
– Вот и я про то же. От тебя, кстати, к дочке поеду, давно ее не видел. А потом, может быть, и к жене. Хахаль-то ее помер еще лет 10 назад. Дети рассказывали. Говорили, она одна живет и меня ждет-поджидает, что вернусь, а сама звонить боится.
– Дождется значит, – сказал Хвостик.
– Дождется, – ответил Петр и просветлел.
В открытое окно палаты залетел мотылек, несколько секунд кружил под потолком и сел на плафон. Август подходил к концу.
Зинина кукла
В ту ночь Зинаида долго не могла уснуть: пьяный, густой запах шафрана почему-то не успокаивал, а будоражил ум, гладил его против шерсти. В голову лезла всякая чепуха: обрывки фраз, картины уходящего за горизонт леса, парашютные стропы, стянутые в тугие белобрысые косы, маленькие, как муравьи, люди и домики.
Сознание опытной парашютистки ворочалось и зудело. Так часто бывало перед первой сотней прыжков – оно и понятно, страшно. Однако над ее головой полосатый купол раскрывался уже 3,5 тысячи раз. Если сложить минуты, которые в свободном падении провела «королева воздуха», чемпионка СССР по парашютному спорту, мировая рекордсменка Зинаида Курицына, то набежит несколько суток. Как путь на поезде из Рязани в узбекскую Фергану, куда Зина приехала на сборы.
Было жарко: южная горячая ночь просачивалась в номер через открытую форточку и распыляла липкое чувство тревоги.
«Закрою, пожалуй. Все равно и так и так духота. Может, хоть запах уйдет», – подумала Зина, скинула тонкую простыню и потянулась к окну.
Это помогло. Вскоре 30-летняя чемпионка провалилась в нервный, поверхностный сон. Приснилось, будто она, как обычно перед прыжком, проверяет парашют. Он лежал на столе, его освещали лучи заходящего солнца. Парашют почему-то был очень маленьким, словно игрушечным. Во сне Зина понимала, что в самом деле готовит его для игрушки, своей любимицы Марины – огромной куклы размером с девочку-пятилетку. Отец
Зины привез ее под новый 1953-й год из Москвы. «В «Детском мире» купил! Том самом», – весело сказал папа, протискиваясь в прихожую.Зина на всю жизнь запомнила этот момент – улыбчивый отец, пахнущей снегом, «Казбеком» и мокрым тулупом, большая коробка с Мариной и ощущение такой сумасшедшей, надрывной радости, что пришлось с силой сжимать кулачки.
В тот день Марина стала лучшей подружкой Зины. Она была как живая и молчаливо выслушивала девичьи секреты чуть ли не до тринадцатилетия своей хозяйки. Потом игрушка поистрепалась, потемнела лицом и, наконец, отправилась сначала в темный зев антресолей, а потом куда-то исчезла, не выдержав переездов.
«Ушла Маринка», – однажды грустно сказала Зина, перебирая старый хлам, собранный по сусекам и кладовым.
А вот во сне Марина сидела рядом, на детском стульчике, расписанном под хохлому. Нарядная, свежая, будто только с магазинной полки, в невесомом голубеньком платье, пластиковых туфельках, гольфах. На голове белел аккуратно повязанный бант.
«Как же она прыгать-то будет? В таком-то платье. Нужен костюм, а где его взять?», – подумала во сне Зина, но решила заняться этим позднее, когда убедится, что парашют в порядке, а значит Мариночка в безопасности.
Она внимательно, наметанным глазом осмотрела каждую деталь парашюта, каждую потрогала, подергала, затянула. Все крошечное, но очень искусно, ювелирно сделанное. Маленький узел контровки петли звена к кольцу на ранце, маленький фал гибкой шпильки, маленькая лента-завязка…
«Какой ладный парашютик, как настоящий», – улыбнулась Зина, подхватила его за лямки, обернулась, чтобы передать Марине, но вдруг обнаружила себя в самолете.
Она летела над землей, в своем малиновом комбинезоне, локон волос выбился из-под шлема и неприятно лез в глаза. Дверь АН-24 раскрыта, под крылом золотилось пшеничное поле.
«Зина, держи!», – перекрикивая ветер, прокричал тренер и протянул девушке тот самый крошечный парашютик.
«Это же для куклы!» – успела крикнуть девушка, балансируя у края выхода.
«501, 502, 503, 504, кольцо!»
Марина полетела вниз, зажимая в руках парашютик.
«Что с ним делать?! Он же маленький!» – с ужасом подумала спортсменка и стала вертеть его в разные стороны. Страх нарастал и сковывал мысли. Зина дернула колечко – почему-то обручальное. Раз! Два! Три! Не поддается. Дернула еще сильнее, еще, еще, и в итоге оно оказалось между большим и указательным пальцами.
«Должен же быть запасной! Где он?», – закричала Зина, глотая воздух. Девушка смотрела в разные стороны, искала выход, надеялась на чудо, ждала, что вот-вот из этого кукольного парашютика выпорхнет белый купол, и она почувствует знакомый рывок. Но парашютик «молчал».
А тем временем земля становилась все ближе и ближе, однако внизу раскинулось уже не золотое поле, а родной двор в подмосковном Егорьевске, где родилась и выросла Зина. Она видела его с высоты птичьего полета.
«Вот бы у меня были крылья», – печально подумала девушка и, кажется, смирилась со своей участью. Зина постаралась расслабиться, как учили в аэроклубе, выпустила из рук бессмысленный парашютик, но через мгновение пришла в себя от жуткого грохота. На все лады грянул гимн Советского Союза!