Фотограф

После того столкновения с мужчиной в магазине для взрослых мне позвонила секретарь фотографа. Крайняя занятость, срочные дела – она скороговоркой объясняла причины переноса даты фотосессии с утра субботы на вечер пятницы. Я пришла и…

Щеки запылали вновь. Там даже запах стоял какой-то особенный. Тревожный. Опасный. Или скорее – если признаваться самой себе – возбуждающий. Хотелось и исчезнуть оттуда, и остаться. Да, остаться – мне пришлось зажмурить глаза, чтобы мысленно признаться себе в этом.

Тот мужчина пригласил меня и указал на свой… Я сглотнула. Конечно, я не могла остаться. Не хотела. Не имела желания. Это было слишком противно – без разбора раздвигать… раздвигать свои ноги перед всеми подряд. Хотя те девушки и выглядели довольными… Я не понимала, как это могло нравится. Может быть, их профессия была той самой, древнейшей? Возможно ли, что я и правда ошиблась адресом и случайно пришла не в фотостудию, а в… в дом увеселений?

Да, наверняка этим всё и объяснялось.

Только удивительное совпадение, что там был тот мужчина. Мне запомнился тоннель в его ухе. Это было так… так раскованно. И мелированные волосы с небольшой челкой, из-под которой он смотрел на меня своими голубыми глазами каким-то особенно наглым взглядом. В нем чувствовалась свобода, которой не было внутри меня – ни капли не было. И мне бы хотелось стать хотя бы немного такой же как он. Разумеется, никакого тоннеля в ухе и никакого мелирования, но возможно челка? Или прическа короче сантиметра на три, например.

Изменило бы это меня?

Я вздохнула. Что-то мне подсказывало, что прической моему делу не помочь. И уж конечно этим не разбудить мою чувственность, не превратиться из бревна в неутомимую любовницу.

И, естественно, снова за тем… за той большой серой штукой я не пойду. Во второй раз мне не найти столько смелости, не пересилить себя, не заставить себя произносить все эти слова, стоя в окружении… в окружении разных вещей, назначение половины из которых я даже не знала, но чувствовала их развратно-пошлую суть.

Не говоря уже о фотосессии. Прийти туда вновь и, возможно, вновь стать свидетельницей, как люди… с таким бесстыдством… с таким развратом… Я подавила судорожный вздох от воспоминаний.

Похоже, быть мне бревном.

Егор

Я не был бы профессиональным фотографом, если бы на следующий день после во всех смыслах изматывающей фотосессии не смог бы проснуться рано. Вечером я почти не пил – как и другие присутствующие – и, хотя остался ночевать в своей спальне при студии, чувствовал себя вполне хорошо. В постели рядом тихо спала птичка – та, которая делала сногсшибательные минеты. Она в очередной раз доказала своё мастерство, и я был доволен своим выбором цыпочки на ночь.

Приняв душ, я оделся в спортивный костюм и быстрым шагом отправился в центральный парк. По субботам мы с братьями бегали – это было нашей многолетней традицией, прерванной лишь однажды, когда командос – старший брат – не на шутку увлёкся одной сексуальной любительницей матросов (1). Черт знает, как ему удалось приручить ее (потому что он любил подчинять, а она была слишком свободолюбива), но тем не менее эти двое уже пару лет были вместе, периодически доводя друг друга до белого каления.

Мой младший братиш – Никитос – ничем подобным похвастаться пока не мог. Как собственно и я сам. Но жизнь была хороша в своём разнообразии, и лично я от души наслаждался таким положением дел.

Когда я пришёл на место встречи, то увидел привычную картину. Командос разминался, делая уж очень резкие выпады в стороны с сосредоточенным лицом, а Никитос сидел, развалившись на скамейке, и попивал воду из запотевшей от жары бутылки.

– Все в сборе? – вместо приветствия проговорил старший. – Тогда побежали.

– Что, даже без обнимашек, братиш? – хмыкнул я, удивляясь его торопливости.

– Заткнись, – бросил командос и побежал.

– Лучше не доставай его сегодня, – посоветовал младший, вставая со скамейки.

– А что с ним?

– Да черт его знает. Может опять со своей стриптизершей поссорился.

Я ухмыльнулся. Никитос как всегда с видимым удовольствием называл жену командоса стриптизершей – разумеется, не в присутствии самого командоса. Кажется, в тайне он надеялся, что она и впрямь была настоящей стриптизершей, а не то что бы Костяныч просто дал ей такое прозвище за ее склонность к излишнему оголению.

Старшего брата я догнал через минуту и сразу спросил:

– Какие-то проблемы?

– Заткнись, – снова ответил он.

Ничего необычного, в этом был весь командос, и я продолжал наседать.

– Проблемы в школе?

– Нет.

– Значит точно дело в стриптизерше.

Командос без предупреждения круто повернулся ко мне и зарядил кулаком в мою скулу. Я даже толком увернуться не успел.

– Эй-эй, полегче! – рассмеялся я. – Мог бы просто сказать “да”!

– Не смей называть ее так! – прорычал он. – Особенно теперь! Когда она… Да пошёл ты нахрен!

Командос прервал сам себя и, припечатав меня злым взглядом, вновь побежал вперёд.

– Когда она – что? – кинул я ему в догонку, но увидел лишь взмах руки и средний палец.

Я снова ухмыльнулся. Как бы командос ни старался, но я всегда умел докапываться до сути, пусть даже выведя его из себя. Любительница матросов встряла в очередную порцию проблем, и я решил узнать подробности у неё самой. В конце концов, я мог бы ей помочь, кто знает.

Оставшаяся тренировка прошла под болтовню Никитоса. В учебе он пошёл по стопам наших родителей, и теперь работал в дипломатической службе, горя желанием перевестись в посольство куда-нибудь в Латинской Америке.

– Держу пари, там самые горячие птички мира, – поддел его я.

– Вряд ли там будет кто-то, горячее стриптизерши, – задумчиво пробормотал он, но тут же одернул себя. – И вообще я там нормально работать собираюсь! А не как ты…

– Братиш, у меня самая нормальная работа в мире, – насмешливо заверил его я. – Смотришь на красивых птичек, трахаешь их и получаешь за это деньги!

– Это потому что ты всегда только членом своим и думаешь, – парировал мелкий.

– Завидуешь мне, да? – ухмыльнулся я.

– Как попадёшь в КВД (2), так сам себе и будешь завидовать, – отбил он, посмеиваясь.

Так препираясь и перебрасываясь колкостями, мы пробежали за мрачным командосом весь наш маршрут, и только в самом конце пробежки я внезапно вспомнил – на сегодняшнее утро была запланирована фотосессия! Стоило поторопиться, чтобы не опоздать. Так что до своей студии я мчался в два раза быстрее, чем на пробежке, и прибежал весь взмокший.

– Клиент уже на месте? – спросил я Снежану, пытаясь отдышаться.