Фрагментарное копыто неподкованной собаки
Шрифт:
– Я смогу сохранить инкогнито?
– Мы не интересуемся, кем на самом деле являются наши пациенты. Главное чтобы они перечислили на счет фирмы залоговую сумму.
– Мне действительно нужна помощь.
– Я счастлив, что могу помочь одной из самых красивых женщин планеты.
– Видите ли, дело в том, что...
Линда подошла к владельцу витатрона вплотную, коснулась тонкими нежными пальцами рукава пиджака. И посмотрела в глаза тем особым взглядом, каким женщина смотрит на мужчину, от которого многое зависит в ее жизни и которому за это многое она готова отдать самое дорогое, что у нее
И Шпак мгновенно понял это.
– Что вы испытываете некоторые финансовые затруднения, - помог он телеведущей начать говорить о главном.
– Они временные. Я уверена, контракт будет продлен.
– Но сеанс вам нужен уже сейчас.
– Мы могли бы поужинать сегодня вместе, - улыбнулась Линда той улыбкой, после которой мужчины обычно начинали выполнять все ее просьбы..
– К сожалению, я сегодня не смогу. И завтра тоже!
– предупредил Шпак следующее предложение своей собеседницы.
– Видите ли... Когда мне хочется острых ощущений, я занимаю один из саркофагов и получаю их.
– Вы продолжаете рекламировать свой витатрон?
– нахмурила черные, почти прямые брови Линда.
– Меня привлекает это больше, чем секс, - сказал мужчина, глядя женщине прямо в глаза.
– И не одного меня.
– Но почему? Ведь все, насколько я поняла, сводится к тому же - сексу. Ну, часто заканчивающемуся смертью, - брезгливо повела она плечиками, укутанными тончайшим, почти невесомым и почти невидимым шарфиком.
– Вы поняли совершенно неправильно. Не к сексу, а к любви. Дистанция между ними - огромного размера. А люди, пережившие свою смерть, начинают совершенно иначе относиться к своей жизни.
– Мне впервые приходится уговаривать мужчину. Я даже не знаю, как должна себя вести.
– А никак. И уговаривать меня не нужно. Витатрон - удовольствие дорогое. И продается оно - только за деньги.
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Да она же страшнее атомной войны! У тебя на нее и не встанет!
– У меня на всех встает. Так на что спорим?
– На ящик пива.
– Шара не канает. Она наверняка еще девочка. Из-за ящика пива возиться... Спорим на твой мотоцикл!
– А ты что на кон поставишь?
– Свой компьютер с виртуалкой.
– Заметано! Только давай оговорим сроки. Месяца тебе хватит?
– Вполне.
Кир протягивает вперед правую ладонь, я хлопаю сверху своею. И только потом начинаю сомневаться: а вдруг Супникова не согласится?
– Вот это, я понимаю, спор!
– восхищается Шурик Колесников.
– Да... Похоже, скоро Кир получит то, о чем и не мечтал, - сомневается в моем успехе Витька Пасько.
– Посмотрим, - цежу я сквозь зубы и смачно сплевываю на пол школьного сортира.
В тот же день я иду за Супниковой, сопровождаемой парой подружек, до тех пор, пока она не остается одна.
– Ксюха, привет!
– немедленно догоняю я ее и бесцеремонно забираю полиэтиленовый пакет с учебниками и тетрадками.
– О! Ты что, решил меня проводить?
– не верит она собственному счастью. Еще бы! У Супниковой тонкие кривые ноги и грудь плоская, как доска, хотя все ее сверстницы давно уже примеряют лифчики. Примеряют, но не носят - нынче они не в моде. Во всяком
– Ага!
– улыбаюсь я улыбкой дебила.
– Мне в компьютерный салон надо зайти, нам как раз по пути.
– А я уж решила, что ты с Ягуповой рассорился, - разочарованно говорит Супникова и замолкает.
– Еще нет, но собираюсь.
– Почему?
– Больно много о себе воображает.
– Мне бы такие ноги, как у нее... Я бы тоже воображала, - раскатывает губу Ксюха.
– У тебя тоже ноги красивые, - беззастенчиво вру я.
– Правда?
– приостанавливается Супникова и заглядывает мне в глаза.
– В натуре! Только ты, наверное, еще не девушка?
– красноречиво смотрю я на то место, где у нее должны быть сиськи.
– Давно уже девушка. А груди у меня тоже есть, только еще маленькие. Мама сказала, они у меня вырастут позже. И целоваться я умею, двоюродный брат научил, - бесхитростно сообщает Ксюха.
– Может, он тебя и всему остальному научил?
– хмыкаю я.
– Нет. Остального он и сам не умеет.
– Хочешь, научу?
– столь же бесхитростно предлагаю я.
– А ты умеешь?
– не верит Супникова.
– Спроси у Ягуповой.
– Не буду. Я и так знаю, что умеешь, - опускает глаза Ксюха и чуть заметно краснеет.
– От кого?
– Девчонки в туалете болтали.
– А что еще обо мне говорят?
– Что ты умеешь делать это классно.
– Хочешь попробовать?
– Нет. Мама ругать будет.
– Она не узнает.
– Жена директора - и не узнает? Да я только подумаю о том, чтобы покурить перед уроками, а она уже мне пальцем грозит и говорит: "Не делай того, что ты собралась делать!" - строгим противным голосом передразнивает Ксюха родную мать.
– Жаль. Мы бы классно провели время.
– Мне тоже жаль. Ты куда?
– спохватывается Супникова, обнаружив, что я остановился и протягиваю ей пакет с учебниками.
– В салон, дискеты покупать.
– Ты всегда так быстро сдаешься?
– Нет. Первый раз. Другие не боялись, что их отругает мама.
– Я тоже не боюсь.
– Не понял?
– Проводи меня завтра после уроков, только от самой школы.
Ага, вот в чем фишка: Супникова хочет, чтобы все видели, с кем она теперь встречается. Да не теперь, а первый раз в жизни. Самая, пожалуй, некрасивая девчонка - с первым плейбоем лицея! Ну и влип... А ведь придется ее провожать, никуда не денешься. Иначе не видать мне ни мотоцикла Кирилла, ни собственной виртуалки - как своих ушей.
Две недели я провожаю Супникову из школы чуть не каждый день. А в выходные еще и гуляю с нею по нашему "Бродвею" - проспекту Гагарина. И старательно отвожу глаза, встречая знакомых. Но с некоторыми все-таки приходится разговаривать. Супникова, правда, большей частью молчит, но мне от этого не легче. А вечером приходится ее еще и целовать, да не раз и не два.
У меня от этих поцелуев уже скулы сводит.
Правда, я стараюсь побыстрее залезть ей под блузку или под юбку. Но под блузкой у нее ничего интересного нет, а бедра она сводит так плотно, что делать мне там в общем-то нечего. Приходится снова целоваться.