Фрагменты

Тем не менее в этой комнате фотографий не было вообще. Это означало один из двух возможных вариантов. Первый заключался в том, что мужчина или женщина, работавшие в этом кабинете, могли не иметь семьи или любить ее не настолько сильно, чтобы выставлять на своем рабочем месте фотографии. Вторая версия была более заманчивой: возможно, тот, кто забирал оборудование, прихватил с собой и фотографии.

И наиболее вероятная причина этому была в следующем: тот, кто забрал фотографии, и тот, кто работал в этом кабинете, были одним лицом.

Кира взглянула на дверь, где было написано: «Афа Дему», а ниже жирным шрифтом значилось: «ИТ». Что это было за «оно [4] », кличка?

Если и кличка, то не самая милая, но о культуре старого мира Кира знала, мягко говоря, мало. Она осмотрела остальные двери; каждая из них была подписана подобным образом — именем и понятием — хотя большинство понятий были длиннее: «Операции», «Продажи», «Рынок».

Это были должности? Отделы? Только «ИТ» было написано заглавными буквами, так что, возможно, это была аббревиатура, но Кира не знала, что она обозначала. Инновации... и тестирование?

4

IT (англ.) — сокр. information technology — информационные технологии; местоимения

Кира покачала головой. Это не лаборатория, значит, Афа Дему не был ученым. Чем он здесь занимался? Это он вернулся забрать свое оборудование? Была ли его работа настолько важной или настолько опасной, что оборудование забрал кто-то другой?

Ограбление было неслучайным — никто бы не стал бы пешком подниматься на двадцать второй этаж за парой компьютеров, когда их было в достаточном количестве на нижних уровнях.

Кто бы ни забрал эти, у него была на это причина: вероятно, в память компьютеров было заложено нечто важное.

Но кто это был? Афа Дему? Кто-то из Ист-Мидоу? Партиал?

Или кто-то еще?

Глава 3

— Заседание суда объявляется открытым.

Маркус стоял в самом конце зала и вытягивал шею в попытках что-либо разглядеть за толпой людей, заполнивших комнату. Он достаточно хорошо мог видеть сенаторов — Хобба, Кесслер и Товара, а также нового члена Сената, хотя имени этого мужчины Маркус не знал. Все сенаторы сидели на сцене за длинным столом, но двоих обвиняемых Маркусу видно не было. Зал Сената, который обычно использовался для подобного рода мероприятий, был разрушен во время атаки Голоса два месяца назад, ещё до того, как Кира нашла лекарство от РМ и Голос воссоединился с остальным сообществом.

Вместо зала Сената сейчас использовался актовый зал Старшей школы Ист-Мидоу — школа уже несколько месяцев как закрылась, так почему бы и нет? «Конечно, — думал Маркус, — здание — это меньшее, что поменялось с тех времён. Бывший ранее лидером Голоса человек теперь заседает в Сенате, а двое экс-сенаторов находятся под следствием.» Маркус стоял на цыпочках, но зал был заполнен до отказа, мест на всех не хватило и многим людям пришлось стоять. Казалось, каждый житель Ист-Мидоу пришёл посмотреть на вынесение приговора Уейсту и Деларосе.

— Меня сейчас вырвет, — сказала Изольда, схватив Маркуса за руку. Тот опустился с носков на всю стопу и улыбнулся при виде утреннего недомогания Изольды. Его улыбка тут же сменилась болезненной гримасой, когда девушка сильнее сжала руки и ее ногти впились ему в кожу. — Прекрати смеяться надо мной, — прорычала она.

— Я не смеялся.

— Я беременна, — сказала Изольда. — И обладаю суперспособностями. Я носом чую, о чем ты думаешь.

— Носом?

— Мои суперспособности весьма ограниченны, — сказала она. — А теперь серьезно, мне нужен свежий воздух, а иначе в этой комнате станет даже более гадко, чем сейчас.

— Хочешь выйти на улицу?

Изольда покачала головой, закрыла глаза и стала медленно дышать. По ней еще не было заметно ее положения, но токсикоз у нее был просто ужасный — вместо того, чтобы набирать вес, она его сбрасывала, потому что ее организм не принимал еду. Сестра Харди грозилась положить ее в госпиталь, если это вскоре не изменится. Изольда взяла недельный отпуск, чтобы отдохнуть и расслабиться, и это ей немного помогало, но девушка слишком интересовалась политикой, чтобы пропустить такое слушание, как сегодня. Маркус оглянулся на заднюю часть аудитории, увидел возле открытой двери стул и потянул к нему Изольду.

— Простите, сэр, — тихо сказал он. — Вы не позволите моей подруге присесть на этот стул?

Мужчина на нём даже не сидел, просто стоял перед стулом, но на Маркуса он взглянул раздраженно.

— Кто не успел, тот опоздал, — низким голосом сказал он. — А теперь помолчите, чтобы я мог послушать.

— Она ждет ребенка, — сказал Маркус и довольно кивнул, когда манеры поведения мужчины изменились буквально за пару секунд.

— Что же вы сразу не сказали? — Мужчина шагнул в сторону, предлагая стул Изольде, и пошел поискать себе другого места. «Работает безотказно», — подумал Маркус. Даже после отмены Акта Надежды, который объявлял беременность обязательной, с девушками и женщинами в положении все еще обращались как с чем-то священным. Теперь, когда Кира нашла лекарство от РМ и появилась надежда, что младенцы смогут жить дольше, чем пару дней, подобное отношение стало еще более часто встречаться. Изольда, обмахивая лицо, присела, а Маркус встал за ее спиной, где он не заступал ей поток воздуха. Он снова поднял глаза и посмотрел в переднюю часть комнаты.

— ... это как раз то, что мы пытаемся пресекать, — говорил Сенатор Товар.

— Вы не можете говорить об этом всерьез, — произнес новый сенатор, и Маркус сосредоточился, чтобы получше его слышать. — Вы были лидером Голоса, — сказал новоназначенный Товару. — Вы угрожали начать, а если взглянуть с определенной точки зрения, то и начали, гражданскую войну.

— То, что насилие порой — необходимость, не значит, что оно — благо, — произнес Товар.

— Мы сражались, чтобы предупредить злодеяния, а не чтобы наказывать...

— Смертная казнь, по своей сути, и есть предупредительная мера, — сказал сенатор. Маркус моргнул — он и не знал, что в случаях Деларосы и Уейста рассматривалась казнь. Когда на свете остается только тридцать шесть тысяч человек, ты не станешь казнить их налево и направо, будь они преступниками или нет. Новый сенатор жестом указал на пленников. — Когда эти двое умрут за свои преступления, в таком небольшом обществе, как наше, это отразится на каждом, и подобные преступления вряд ли повторятся.

— Они совершили эти преступления, используя свою власть как сенаторов, — сказал Товар.

— На ком именно, вы хотите, чтобы отразился приговор?

— На каждом, кто считает человеческую жизнь не более чем фишкой на покерном столе, — произнес мужчина, и Маркус почувствовал, как в комнате возросло напряжение. Новый сенатор холодно уставился на Товара, и даже в задних рядах комнаты Маркусу был понятен угрожающий подтекст: этот мужчина казнил бы Товара вместе с Деларосой и Уейстом, если бы мог.