Французская баллада

Засыплют брызгами дожди.

В плену наскучивших квартир

Борьба с заплатками картин.

В них нет тебя, я здесь один.

Дневник

Катили волны день вчерашний,

Я окунулась в лето Ваше.

Дремали там под ветром дюны,

И были Вы мальчишкой юным.

Сараи поднимались криво,

Мелькая в зарослях крапивы.

Среди обилья троп окольных

Резвился босоногий школьник.

Девчонка с ясными глазами

Смотрела долго взором лани,

Занозой сердце будоража

И расцветая флёрдоранжем.

В лазури развевалось платье,

Не смели о любви сказать ей.

Но свежесть первых поцелуев

Бодрила, как дожди в июле.

В саду висящие качели,

Скрипя, на зиму опустели.

Осенним днём чернели волны

И уезжали Вы из дома.

Меж двух страниц таится память

О том, что в прошлом не исправить:

Кленовый лист, стишок несмелый –

Лист дневника последний, белый…

***

Кудряшки, шляпа-канотье,

Парфюм «Скандал» Жан-Поль Готье,

«Кафе де Флор», отец-рантье

И брат-гимнаст.

Кюлоты, блузка цвета брют.

Гарсоны кофе подольют,

Раскроет кто-то парашют –

Не даст упасть.

Пон-Нёф, балетки, красный зонт,

Дождит очередной сезон

Под колокольный гулкий звон

И чаек визг.

Поклонник дерзок и шутлив.

Скучает в сумке детектив.

Бесцельно глядя в объектив,

Проходит жизнь.

***

Поздний час в кафе парижском,

Моцарелла и вино.

Вдруг – нежданная записка

Из прошедшего давно.

Появление героя,

Словно синема-сюжет,

Но сдавалась я без боя,

Не противилась уже.

Нас захлёстывала нежность,

Превращаясь в водопад

Чувств прекрасных и безбрежных,

Как и много лет назад.

Крылья мельниц трепетали,

И звучал мотив любви.

Мы кружились, вспоминали

Годы юные свои.

А луна спешила дальше,

Звёздной дымкой нас маня.

Пусть мы стали много старше,

Но в душе ручьи звенят.

Пусть мы стали осторожней

И размереннее жить,

Юность – прошлое, и всё же

Невозможно не любить.

Двадцать пять лет

Шесть тридцать. Кофе и омлет.

Смех мамы, баритон отца.

В те двадцать пять счастливых лет

У жизни не было конца.

К вершинам авиабилет.

Карьера. Ужины в бистро.

И двадцать пять безумных лет

Промчались поездом в метро.

Клико, дор-блю и шевроле.

И слишком рано на покой.

Но двадцать пять ушедших лет

Осели на висках мукой.

Курорты, Альпы и шале.

Швейцары около дверей.

Ей двадцать пять прекрасных лет.

Мне не признаться в чувствах к ней.

Кюре

Зловещий сон. О чём? О чём?

Откроет церковь на заре

Латунным вековым ключом

Старик-кюре.

Гортанных звуков странный строй,

Алтарь как будто бы поник.

Два террориста, возглас «Ой»,

Кюре-старик.

Все тщетно, бытие есть тлен,

Но дух не сломлен на одре.

Поднялся медленно с колен

Старик-кюре.

Заложники дрожат в углу,

Клокочет в горле жуткий крик.

Раскинул руки на полу

Кюре-старик.

***

Спадали листья, землю пудрил снег,

Жизнь с каждым годом набирала скорость.

В речах чужих мне слышался Ваш голос

И с каждым днем отчётливей, ясней.

Но наши траектории планет

Всегда существовали параллельно.

И в этой ограниченной Вселенной

Мы не могли столкнуться много лет.

Мне так хотелось с Вами разделить

Закрытость комнат, где дремало счастье,

Порывы ветра, непроглядность чащи,

Восхода кромку в золотой дали.

Как красные шары среди зимы,

Проулками пустынного квартала

Нелепо Вы и я в тиши летали,

Пока не стали общим словом «мы».

***

Войдите, все двери открыты!

Вдвоём у окна постоим.

Я в Вашу попала орбиту:

Исчезла опора Земли.