Французский шелк

— В общем, да. Идея была такова.

— Я не верю тебе, Кассиди. Ты всегда обвиняешь меня во лжи. Теперь я думаю, что лжешь ты.

Он фыркнул и удрученно покачал головой.

— Что? Что произошло в те полчаса, которые ты отсутствовала?

— Я вернулась к здравому смыслу, — пробормотала она, отворачиваясь.

Он взял ее за подбородок и вновь повернул к себе лицом.

— Не говори загадками.

— Хорошо, буду откровенна. — Она убрала с подбородка его пальцы. — Кое-что из того, что сказала Ясмин, заставило меня задуматься.

— О чем?

— О сладких речах.

— Ты опять за свое?

Вопрос Ясмин о том, как Кассиди возник в ее постели, словно отрезвил Клэр после сладостного дурмана влюбленности, вернул ее в холодную реальность. Испытывая необыкновенный душевный трепет, она тем не менее с нарочитой враждебностью в голосе спросила:

— Почему ты спал со мной?

— Неужели не понятно, Клэр?

— Нет.

— Мы хотели друг друга, — ответил он.

— Но ты же спровоцировал это.

— Ты тоже была не против.

— Нет, ты не пришел ко мне, размахивая удостоверением или с огромной папкой, полной служебных бумаг, ты не угрожал разоблачением. Ты повел себя гораздо умнее, зная, что я не признаю власть и всячески сопротивляюсь ее служителям. Ты подошел с другой стороны: как мужчина к женщине. Ты сыграл на моей ревности. Да, по какой-то необъяснимой причине я вчера вдруг приревновала тебя к Ясмин. А ты воспользовался этим, возбужденный эротической атмосферой, царящей на наших съемках. Ясмин как раз говорила о том, что повела себя глупо, — продолжала Клэр. — Я утешила ее, сказав, что время от времени с каждым из нас это случается, когда мы теряем рассудок по воле влечения плоти. И вот тогда-то мне вдруг стало ясно, какой же я сама оказалась дурой. Ты затащил меня в постель, надеясь, что к утру убийца уже будет в твоих руках. Может, ты рассчитывал еще до рассвета услышать мое признание?

— О, ради всего святого! — Выслушав ее с еле сдерживаемым раздражением, Кассиди резким движением взъерошил волосы, потом, уперев руки в бока, спросил:

— И когда же именно, в какой момент предполагалось твое признание, Клэр? Во время прелюдии? Или оргазма, когда должен был раздаться твой крик «Я виновна!»? А, нет же, я понял. Наверное, я надеялся, что ты признаешься во сне, уже после того, как мы трахнемся. Я прав?

— Это не смешно.

— Это уж точно, на этот раз ты совершенно права! — закричал он.

— Если тебе так хотелось поймать убийцу, зачем было опускаться до такой дешевой уловки? Почему ты сразу не арестовал меня?

— А тебе не приходило в голову, в каком положении я оказался, зажатый между долгом и чувством к тебе? Недели меня это мучает. Прошлой ночью я хотел тебя, а не твоего обвинения.

— Лжешь.

Он приблизился к ней, злой и раздраженный.

— Если ты думаешь, что я спал с тобой из-за этого дела, в таком случае должен сказать тебе, что ты забываешь гораздо быстрее, чем кончаешь.

Раздался резкий звук пощечины — ладонь Клэр тяжело опустилась на его щетинистую щеку.

— Убирайся с глаз моих.

Он схватил ее за руку и притянул к себе. Глаза его горели гневом. На какое-то мгновение Клэр даже подумала, что он может возвратить ей пощечину. Он выдавил сквозь зубы:

— С удовольствием, мисс Лоран. Уже в дверях балкона он обернулся:

— Знаешь, что на самом деле тебя так разозлило, Клэр? Ты бесишься, потому что была со мной настоящей. Злишься, потому что отключила тормоза, а еще потому, что тебе чертовски понравилось все, чем мы занимались. Да, понравилось — от первого поцелуя до последнего вздоха. И ты — единственная, кто лжет сейчас, причем лжет самой себе.

— Что ты хочешь услышать? — выпалила она. — Что ты потрясающий любовник? Что ж, я скажу. Это было чертовски приятно. Ты знаешь все точки, которые нужно нажать, знаешь, когда быть страстным и агрессивным, а когда — нежным и мягким.

— Спасибо.

— Это не комплимент. Такая искусная техника, вероятно, шлифовалась годами. Сколько других таких же подследственных из числа женского пола вы уложили, а? Это так у вас подсчитываются очки? Не когда вы отправляете своих клиентов за решетку или отпускаете на волю, а когда удается их трахнуть?

— Послушай, — сквозь сжатые зубы процедил он, — мне никогда не приходилось задницей добиваться обвинений.

— Неужели?

— Да. Я никогда не прибегал к разного рода уловкам. Мне это не требуется — я слишком хорошо знаю свое дело.

— Ну, если уж вы такой профессионал, мистер Кассиди, тогда занимайтесь своим делом и катитесь к черту из моей спальни!

Глава 21

— Выглядишь потрясающе. — Джошуа Уайлд влетел в больничную палату к Ариэль, толкая перед собой кресло-каталку. Дежурная сиделка предупредила его, что Ариэль одета и ждет, когда ее вывезут во двор, где уже толпились вездесущие репортеры, жаждущие запечатлеть ее на выходе из больницы и задать вопросы по поводу столь драматического события, происшедшего с ней на днях.

— Ваш экипаж подан, мадам. Ариэль щелкнула замком на чемодане.

— Что, эта телега необходима?

— Таковы правила. Кроме всего прочего, в этом есть нечто библейское.

Ариэль нахмурилась.

Джош отнесся невозмутимо к столь мрачному расположению духа, в котором пребывала мачеха. В это утро он выглядел особенно привлекательным и каким-то одухотворенным. Как всегда, был со вкусом одет, волосы хорошо уложены и блестели, одна прядь свисала над бровями. Но в его походке чувствовался несвойственный ему азарт. Словно последние несколько дней отдыха вдохнули в него свежие силы.

Ариэль, хотя все еще и была в траурных черных одеждах, выглядела потрясающе, и не только для пациентки, покидающей стены больницы. Специально был приглашен парикмахер, который вымыл и уложил феном ее длинные платиновые волосы. Ариэль сама сделала макияж, намеренно не замаскировав слабые тени под большими голубыми глазами. Это должно было напомнить публике, какие страдания перенесла ее любимица.

Ариэль не особенно обрадовалась появлению Джоша и вовсе не собиралась разделять его восторг.

— Скалишься, как дурак. По какому поводу?

— Да так, без повода, — довольно ответил он. — Просто счастлив.

— Пока я тут томилась, ты, наверное, целыми днями торчал за роялем.

— Практически не вылезал. — Он извлек из корзины с фруктами банан, очистил его и со смаком надкусил. — И не сыграл ни одной молитвы.

— Опять один классический мусор, — пробормотала она, бросая последний взгляд на свое отражение в зеркальце пудреницы. — Я даже рада, что меня в тот момент не было рядом.