Французский жених, или Рейтинг одиноких мужчин

– И как вам Париж?

– Была в Лувре и в музее Родена. На Эйфелевой башне. Понравилось.

– Но вы же говорили, что уже бывали в Париже.

Черт! Черт! Черт!

Я отодвинула тарелку.

– Я бывала здесь по делам и так никуда и не успела сходить.

– Вы занимаетесь искусством? Я прочитал это на вашей визитке.

– Консультирую. Выступаю экспертом при покупке картин или оценке коллекций.

– И давно вы этим занимаетесь?

– Три года.

– Приличный срок. И как, успешно? Искусство мне всегда казалось такой темной областью… – И он улыбнулся. – Нет, я, конечно, отличу плохую картину от хорошей. Но современные художники мне представляются полной загадкой. Или они слишком хороши для меня. Или я для них… наверное, у меня с ними взаимная нелюбовь.

– Я эксперт по классическому искусству.

– А… это уже лучше!

Ободренная этим «лучше», я вновь взялась за вилку.

– А чем занимаетесь вы?

– Все намного скучнее. Бизнес. Банки. Услуги по страхованию. Сплошная нудятина. И никакой романтики. И еще пишу в газеты на финансовые темы. От случая к случаю.

В его тоне, каким он произнес эти слова, мне послышалась ирония, и я насторожилась.

– В моих занятиях нет особой романтики. Напротив, это очень тщательная и кропотливая работа.

Зазвонил его телефон. Он спокойно взял его и начал разговаривать. Судя по тону, по игривым ноткам в голосе, он беседовал с дамой. Моя эйфория сменилась досадой.

Все ясно: это просто невинный ужин в кафе. Мы поедим и разбежимся в разные стороны. До следующего раза.

Я допила вино торопливыми жадными глотками.

– А следующего раза не будет, – вдруг вырвалось у меня. Я произнесла эти слова вслух!

– Что? – Он прикрыл трубку рукой и повернулся ко мне.

– Ничего. Это я просто так.

– Репетируете роль?

Мне захотелось громко стукнуть вилкой по столу или послать его куда подальше! Во всем, что он делал, ощущался некий вызов, игра на моих измученных нервах. Или я действительно стала истеричкой? Смерть Гени, одиночество (Паша, естественно, не в счет: у него крепкий брак, плюс теща из Волгограда. Она заявляется к нему раз в полгода и устраивает настоящий шмон по всем статьям. После наведения порядка она уезжает домой, а Паша еще с месяц приходит в себя, называя ее «старой сукой» и «стервой номер один».), недавнее нападение и моя дурацкая влюбленность в первого встречного – все это порядком измотало меня.

Выражение «первый встречный» развеселило меня, и я прыснула.

Он бросил на меня непонимающий взгляд, и я смутилась. Ну, все! Мои акции в его глазах опустились ниже плинтуса; терять мне уже нечего.

– Вы слишком долго разговариваете. Не находите, что это неприлично? В конце концов, это вы привели меня сюда, – сказала я громко.

Он покосился на меня с таким выражением на лице, словно на его глазах только что случилось одно из величайших чудес света – внезапно заговорила химера на крыше Нотр-Дама или в Париже приземлилось НЛО. Он пробормотал в трубку, что перезвонит позже, и уставился на меня в упор:

– Вы чем-то недовольны?

– Да. – От одного бокала вина в голове моей шумело. Я пью редко, так что вино сделало свое дело. – Вы разговариваете с какой-то женщиной, а сами привели меня сюда.

– С женщиной? Это мой партнер по бизнесу.

– Ха-ха-ха! Так вы – гей? – меня явно понесло, куда – я понять не могла, как не могла затормозить или остановиться, я словно неслась на санках по обледеневшему склону горы…

– Вы вообще о чем?

– О том самом! Вы – надменный и наглый тип!

– Я вас чем-то обидел?

– Нет. – Я уткнулась в свою тарелку. Винные пары постепенно улетучивались, злость и досада – тоже. Я сидела, как сдувшийся шарик, и казнила себя за свой дурацкий язык.

– А что же тогда такое на вас нашло?

– Ничего, – огрызнулась я. Геня, наверное, пришла бы в ужас от моих манер. Но я ничего не могла с собой поделать. Похоже, кровь древних Ягеллонов куда-то испарилась, как дачный пруд в летнюю жару, и вылезла «хамская кровь» моей мамаши, спутавшейся со вторым помощником театрального режиссера.

«Голос крови, – с мрачным юмором подумала я. – Мне капут! Сейчас он вышвырнет меня из-за стола или вообще по морде съездит. Я бы на его месте поступила только так. Сидит тут эта наглая русская, хамит и обзывает его геем. Я бы такого точно не стерпела!»

– Вам плохо. Вы перевозбудились от Парижа. Это бывает.

– Вы мне еще ее «синдром Стендаля» припишите!

– А что это такое? – заинтересованно спросил он.

– Это такое нервное расстройство: возбудимость, сильное головокружение, галлюцинации, учащенное сердцебиение при виде слишком большого количества произведений искусства.

Он прикрыл глаза и, казалось, погрузился в свои мысли.

– Похоже на вас, – наконец изрек Андре.

– Нет! – сердито сказала я. – У меня просто очень болит голова. Отвезите меня в отель, пожалуйста, – закончила я уже шепотом.

– Вы не доели.

– Не хочу!

– Может быть, кофе?

– Нет! – почти выкрикнула я.

Он пожал плечами. Я тряслась, как в лихорадке, меня знобило. Я не могла простить Андре его равнодушие ко мне, его дружескую снисходительность и это участливое плечо, подставленное так вовремя. Сводил раскисшую русскую дурочку в кафешку, решил утешить женщину, попавшую в переплет неурядиц, самым банальным способом – путем душевных разговоров. И еще эта его манера – словно он все время посмеивается надо мной, не принимает меня всерьез. Я для него – просто легкое развлечение в дождливый парижский вечер.

Мы вышли из кафе и поймали такси.

– Ваш отель?..

Я назвала.

– Вы меня довезете? – с испугом сказала я, подумав, что он собирается уйти.

– Конечно. Разве я могу вас оставить?

И снова – то ли это насмешка, то ли вызов… Я проглотила его фразу, испугавшись вдруг, что он все-таки принял меня за истеричку и решил больше никогда со мной не связываться. Просто надо выполнить джентльменский долг – проводить меня до отеля и помахать ручкой. От этой мысли мне стало так тоскливо, так тошно… А может быть, он проводит меня до двери… И?.. Что дальше?..

И почему меня это так волнует?

До неприличия, до бешеного биения пульса в висках?

Парижский воздух, этот нежный дождь, как некое сладкое ожидание-обещание, разлитое вокруг, повсюду… Вечер не хотел заканчиваться, собирался перейти в ночь: острую, колкую, где живут только сухие губы и холодные пальцы…

Мы сели в такси. Он – спереди, рядом с шофером. Я – сзади. «Он не захотел сесть рядом со мной, – с горечью подумала я. – Отстранился от меня, подчеркнул дистанцию. Сейчас мы приедем, и он уйдет… он уйдет, а я останусь. Вот и все. А что я буду делать одна в этот вечер?» Мысли путались, сминались, как листок бумаги, и сердце билось ровно сильными толчками. А вот дышать я не могла – словно у меня сдавило грудную клетку. Впереди я видела его голову, его профиль, когда он поворачивался к шоферу. И – ни разу! – ко мне. Я чувствовала себя безнадежной идиоткой, раскисшей и никому не нужной. Мне вновь захотелось плакать – тихими безнадежными слезами, но я сдерживалась изо всех сил.