«Французы полезные и вредные». Надзор за иностранцами в России при Николае I
Шрифт:
Иностранные паспорта с русской визой у въехавшего в Россию иностранца отбирали и хранили до 1827 года в губернских правлениях, а после 1827 года – в III Отделении, куда их отсылали вместе с еженедельными ведомостями о прибывших; иностранцы получали свои паспорта назад только перед отъездом на родину. Взамен паспорта иностранцу выдавали «вид» или «билет» для следования по империи или на жительство в том или ином населенном пункте. Некоторые перемены в порядке хранения иностранных паспортов произошли в 1832 и 1844 годах (о чем будет рассказано чуть ниже), окончательно же правило об обязательной регистрации паспортов в III Отделении было отменено только в 1860 году, через пять лет после смерти Николая I.
В обеих столицах: Москве и Петербурге – действовал особый порядок выдачи иностранцам документов на пребывание в России. В Москве этим занималось Иностранное отделение при Канцелярии военного генерал-губернатора, в Петербурге – аналогичное Иностранное отделение, а с декабря 1838 года – Иностранное отделение Адресной экспедиции, состоящей при Петербургской управе благочиния. Однако те иностранцы, которые прибыли по морю или по суше в Петербург, не могли отправиться в Адресную экспедицию напрямую. Сначала они должны были побывать в III Отделении и получить «контрмарки», которые остаются
О некоторых этапах бюрократической процедуры, которой подвергались приезжие иностранцы, дают представление документы француза Антуана-Луи Париса (Paris), прибывшего в Петербург в 1828 году, но имевшего конечной целью путешествия Москву. В главе пятой мы подробнее расскажем о судьбе этого француза в России, сейчас же нас интересует только «бумажная» сторона вопроса. Итак, в деле Луи Париса, сохранившемся в архиве III Отделения, присутствует «билет»:
Цена 50 копеек
Главного командира Кронштадтского порта и военного губернатора
Иностранный стол
Сентября 4 дня 1828
Исходящий № 652
Заграничного пашпорта, выданного 17/29 апреля 1828 года за № 178
Приметы:
Лета 26
Рост большой
Волосы, брови темно-русые
Глаза карие
Нос, рот умеренный
Подбородок круглый
Лицо смугловатое
Особенных примет не имеет
Подпись предъявителя L. Paris
Дан на свободный проезд в Москву, прибывшей [так!] к Кронштадтскому порту сентября 2-го дня из Руана, на французском судне Констанция, под управлением шкипера Жана Бицета, с пашпортом, засвидетельствованным Российским в Париже посольством секретарем Лабенским, французскому подданному помещику Антону Л. Пари, которого по тракту на заставах пропускать без задержания; по прибытии туда имеет он явиться немедленно к тамошнему начальству для получения другого вида на все время его там пребывания или на следование в другое место.
Главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор Рожнов [подпись]
На обороте обозначены этапы прохождения этого «билета» по инстанциям:
1828-го года сентября 10-го дня сей билет в 2-й части 1-го квартала явлен и в книгу под № 14 записан и выдан обратно сего же числа для предъявления в Иностранное отделение, получения установленного вида на жительство, а в случае непредъявления с виновного взыскан будет узаконенный штраф.
1828 года сентября 10-го дня сей билет в Иностранном отделении, при канцелярии г. санкт-петербургского военного генерал-губернатора состоящем, явлен, в книгу под № 243 записан и предъявителю для дальнейшего следования в Москву обратно выдан.
Правитель отделения [подпись]
Как видно из указания на цену, у всех бюрократических процедур имелась и финансовая сторона: виды для жительства и для проезда из одного места в другое с 1827 года выдавались иностранцам на гербовых листах ценою 50 копеек, а с 1842 года – «на гербовой бумаге высшего достоинства» ценою 2 рубля серебром. Выдавались они на полгода или на год, а по истечении срока нужно было подавать губернатору прошение о новом документе, за который снова платить ту же сумму. Иностранцы, проживавшие в обеих столицах, должны были ежегодно платить за «билет на жительство» особый «адресный сбор». Впрочем, это касалось только тех иностранцев, которые приехали выполнять какие-либо работы, – от учителей, не состоящих в государственной службе, гувернеров и гувернанток (первый, самый дорогой разряд) до «поваренков» и чернорабочих обоего пола (последний, самый дешевый); иностранцы дворянского происхождения, имеющие чины и не намеренные служить либо поступающие на государственную службу, от уплаты адресного сбора освобождались. Кстати, такой же сбор обязаны были платить за получение «билетов на жительство» и российские подданные, приехавшие на заработки в столицу, и эта повинность вызывала среди населения такую ненависть, что управляющий III Отделением М.Я. фон Фок 30 июля 1826 года предупреждал Бенкендорфа: «общее и сильное желание населения всех классов столицы» заключается в упразднении адресной конторы, «заставляющей столь многих стонать».
Предстояла иностранцам и еще одна трата:
При выдаче каждому иностранцу билета на жительство или на дальнейшее следование снабжается он печатным на каком-либо из иностранных языков листком ‹…› содержащим в себе краткое изложение правил о видах и паспортах, для руководства по ним и ответственности в случае неисполнения оных. За каждый такой листок взыскивается с иностранца, получившего оный, по двадцати пяти копеек ассигнациями; деньги же, за оные вырученные, пересылаются, по истечении каждой трети года, в Министерство внутренних дел (статьи 353–354 Устава о паспортах из издания 1836 года; в Уставе 1857 года издания бенефициаром названо III Отделение).
Что касается III Отделения, то о посещении его приезжим французом сохранилось живописное свидетельство Анри Мериме, дальнего родственника знаменитого автора «Кармен» Проспера Мериме. Он побывал в России в 1839–1840 годах и описал это путешествие в книге «Один год в России» (журнальный вариант 1844, отд. изд. 1847), где говорится:
Во всех других странах посещение полиции – вещь весьма неприятная и опасная для репутации. Полиция обыкновенно обитает в каком-нибудь грязном притоне, в имеющем дурную славу квартале, и если вас туда вызывают, вы крадетесь тайком, сгорая от стыда, как будто направляетесь к гадалке, а то и к кому-нибудь похуже. У дверей вы сталкиваетесь с мрачными мужчинами и улыбчивыми женщинами. ‹…› В Санкт-Петербурге все иначе. Полиция обитает в ярко освещенном дворце, прислуживают ей юные офицеры, носящие славные имена. Она ведет роскошную и тревожную жизнь любимой жены султана, на которую капризный повелитель обрушивает то нежные ласки, то страшный гнев и которая вечно трепещет, но вечно надеется на новые милости ‹…›, поэтому когда однажды утром вам сообщают, что она желает вас видеть, вы усаживаетесь в сани и летите стремглав, волнуясь, точно перед первым свиданием. Лакей бесшумно открывает вам двери и проводит по мягкому ковру в будуар, где ожидает вас сама полиция. Она с улыбкой протягивает вам руку, угощает сигаретой и принимается болтать с вами о Франции и России, о литературе, о турецком и мерилендском табаке, о Тальони – и за полчаса этой прелестной и непринужденной беседы выпытывает у вас все, что ей требуется. Это инквизиция в розовом пеньюаре, пытка с пристрастием в благоуханных перчатках. Узнав, что вы намерены провести в Россию целую зиму, полиция замечает вам, что русская зима – тяжелое испытание для людей слабогрудых, и рисует устрашающую картину здешних морозов, а затем противопоставляет ей Францию с ее мягким климатом и трогает ваше сердце напоминанием об отечестве и домашнем очаге. Если вы настаиваете, она избирает иную тактику – самоуничижение: она опасается, что петербургские удовольствия покажутся весьма пресными тому, кто совсем недавно вкушал пряные радости парижской жизни. Вы человек воспитанный и, разумеется, возражаете против подобной скромности.
Говоря о полиции, Анри Мериме имеет в виду, разумеется, не обычную, городскую полицию Санкт-Петербурга, а полицию высшую, точнее сказать, ее главу графа Бенкендорфа (в главе одиннадцатой мы вторично встретимся с Мериме на полях одной шпионской истории и узнаем, какие еще темы он обсуждал с главноначальствующим III Отделением).
Отступление: о французской паспортной системе
Злоязычный англичанин Чарлз-Фредерик Хеннингсен, автор книги «Разоблачительные сведения о России, или Император Николай и его империя в 1844 году», рассуждая о важности паспорта в России, сравнил этот документ с цепью каторжника, которая своим звоном напоминает о рабстве. Может показаться, что пристальное наблюдение за иностранцами и собственными подданными с помощью паспортов, билетов и видов вели только российские власти. Между тем французские власти в первой половине XIX века, несмотря на все революционные преобразования, также не пренебрегали этими средствами надзора.
Французское слово passeport, от которого произошел русский «паспорт», в прошлом означало не совсем то, что мы подразумеваем под ним сегодня. В XVII–XVIII веках этим словом обозначали пропуска, которые выдавались жителям Французского королевства для проезда по территории Франции или выезда за границу, а иностранцам – для въезда во Францию.
Великая французская революция поначалу отменила паспорта-пропуска как «покушающиеся на индивидуальную свободу». Но эта свобода интересовала деятелей революции с каждым днем все меньше, вдобавок из-за отсутствия паспортов страну наводнили дезертиры, нищие и чужестранцы, которые беспрепятственно передвигались по ее территории. В результате 1 февраля 1792 года Национальное собрание выпустило декрет о том, что всем гражданам, желающим отправиться в путешествие по Франции или выехать за ее пределы, необходимо обзавестись паспортом с обозначением конечного пункта; тем, кто путешествовал без паспорта или отклонялся от маршрута, грозил арест.
Декрет 2 октября 1795 года утвердил порядок выдачи внутренних паспортов: в провинции эта обязанность была возложена на мэров, а в Париже – на префекта полиции. Начиная с 1810 года внутренний паспорт стоил 2 франка. Он состоял из двух идентичных частей; одну получал владелец паспорта, а другая (корешок) оставалась в мэрии на случай дальнейших полицейских расследований. В паспорте указывались фамилия и имя владельца, место рождения, место проживания и пункт назначения, а также приметы (12 пунктов, не считая особых примет); те же сведения повторялись и в корешке, который подписывали владелец паспорта и два свидетеля (предполагалось, что эти двое должны хорошо знать человека, которому мэр выписывает паспорт, однако в реальности «соискатели» нередко за небольшую плату нанимали себе на соседней улице свидетелей, которых видели впервые в жизни). В паспорте отмечали пункт, куда направляется его владелец, и по прибытии туда приезжий был обязан завизировать свой документ в тамошней мэрии; если он отправлялся дальше, в паспорт следовало внести этот новый пункт назначения. Паспорт был действителен в течение года. Для поездок внутри родного кантона (а с 1816 года – внутри родного департамента) паспорт не требовался. Прежде чем выдать паспорт, мэр должен был убедиться, что его будущий владелец не имеет никаких конфликтов с законом. Префекты призывали мэров не выдавать паспортов для поездок в Париж «кому попало». Рабочему, чтобы получить паспорт, требовалась еще и своего рода «характеристика» от хозяина; в ней владелец мануфактуры или другого предприятия заверял, что данный рабочий заслуживает выдачи паспорта для поездки туда-то на такой-то срок; характеристики эти сохранялись в мэрии вместе с корешками. Рабочие вместо паспорта могли предъявлять трудовую книжку (livret d’ouvrier), в которую мэр заносил последнее место работы владельца книжки, а также то место, на которое он намерен перейти; людям без паспорта или трудовой книжки грозил арест за бродяжничество. Власти использовали паспорта для того, чтобы избежать наплыва безработных и неимущих в большие города и прежде всего в столицу; когда там начинались волнения, министр внутренних дел немедленно предписывал префектам приостановить выдачу паспортов для поездок в Париж.
Любимая женщина власти – высшая полиция
О паспортах для выезда за границу, стоивших 10 франков, и процедуре их получения (в департаментах – у префектов, а в столице – у префекта полиции) уже было рассказано выше (см. с. 21–22).
Наконец, существовала еще третья категория паспортов: неимущим их выдавали бесплатно и даже выплачивали небольшое вспомоществование за каждое лье, но с обязательством как можно скорее добраться до пункта назначения, в точности следуя маршруту, прописанному в паспорте самым подробным образом. Владелец такого паспорта должен был визировать его в каждом из обозначенных в маршруте городов.