Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры

И в этом смысле Господь действительно первый по­кидает нас.

665. “Молитесь, чтобы не впасть в искушение”. Ис­кушение чревато опасностью, а впадают в него люди из-за, того, что не молятся. Et tu conversus confirma fratres tuos [162] . Но до этого conyersus Jesus respexit Petrum [163] . Апостол Петр испрашивает дозволения ударить Малха и ударяет его, не подождав ответа Иисуса Христа, так что Иисус Христос отвечает ему, когда удар уже на­несен.

162

И ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих (лат.).

163

Господь, обратившись, взглянул на Петра (лат.).

666. Праведникам, будут неведомы их добродетели, а грешникам — их великие злодеяния: “Господи! когда мы видели Тебя алчущим и не накормили? или жажду­щим...” и т. д.

Благодать и закон: праведник

667. Закон обязывал к тому, чего он не давал. Бла­годать дает то, к чему она обязывает.

668. Рим. III, 27: “Где же то, чем бы хвалиться? уничтожено. Каким законом? законом дел? Нет, но за­коном веры”. Значит, вера не в нашей власти, как в нашей власти дела закона, и дается она нам совсем иным путем.

669. Закон Господень не уничтожил естества, но многому его научил; милость Господня не уничтожила закон, но преподала ему, как быть милостивым. Вера, воспринятая при крещении, — животворящий источник для христиан и обращенных в христианство.

670. Иоанн VIII: Multi crediderunt in eum. Dicebat ergo Jesus: “Si manseritis... VERE mei discipuli eritis, et VERITAS LIBERABIT VOS”. Respondenmt: “Semen Abrahae sumus, et nemini servimus unquam” [164] .

Велико различие между учениками и учениками истинными. Это различие станет явным, если в ответ на слова, что истина сделает их свободными, они скажут, будто и сейчас свободны и только от их собственной воли зависит, быть или не быть рабами дьявола: такой ответ означает — они ученики, но не истинные ученики.

164

Многие уверовали в Него. Тогда сказал Иисус: “Если вы пребудете... то вы истинно ученики Мои и истина сделает вас свободными”. Ему отвечали: “Мы семя Авраамово и не были рабами никому” (лат.).

671. ...Не творить добрых дел — значит лишить себя Духа Святого, творить злые дела — значит быть отброшенным, отвергнутым Духом Святым, и тогда че­ловек раскаивается, скорбя душой.

Праведный в самомалейших поступках своих движим верой: распекая слуг, он хочет, чтобы эти люди про­никлись Духом Божиим, просит Господа исправить их и надеется на помощь Его не меньше, чем на свои увещания, и молит благословить назидательные речи, им произносимые. И ведет себя так, за что бы ни взялся.

672. Авраам ничего не взял для себя, взял только долю, принадлежащую слугам его; вот так праведный не берет для себя никаких благ мирских, никаких руко­плесканий, берет лишь для вожделений своих, с кото­рыми обходится как истинный хозяин, одному говоря “Пойди!”, другому — “Приди!” Sub te erit appetitus tuus [165] . И подчиненные эти страсти становятся доброде­телями: жадность, зависть, гневливость именует их сво­ими, и они поистине добродетели — снисходительность, сострадание, постоянство, — хотя тоже страсти. Надоб­но, чтобы они служили человеку, как рабы, надобно, не отказывая им в пище, душою эту пищу не воспринимать, ибо, когда страсти становятся хозяевами, они превраща­ются в пороки и напитывают душу своею собственною пищею, и душа воспринимает эту пищу и отравляется.

165

Ты господствуй над вожделением твоим (лат.).

673. Философы освятили пороки, приписав их даже самому Господу Богу; христиане освятили добродетели.

674. Господня благодать всегда пребудет в этом мире, равно как всегда пребудет в нем естество, так что она в каком-то смысле естественна. Точно так же всегда будут существовать и пелагиане, и католики и всегда будет идти борьба, потому что первое рождение сотворило одних, а благодать второго, рождения сотворила других.

6. Нравственность

675. Суть христианской веры — Иисус Христос и Адам, суть нравственности — вожделение и милосер­дие.

676. В мире не существует вероучения, более подо­бающего человеку, нежели христианство, потому что оно открывает ему глаза на его двойную способность и об­ретать, и утрачивать благодать Господню из-за двойной опасности, которой он всечасно подвергается, — опас­ности впасть в отчаянье или поддаться гордыне.

677. Горестное наше ничтожество преисполняет нас отчаяньем, гордыня преисполняет самомнением. Вочело­вечение Сына Божия открывает людям глаза на все их безмерное ничтожество всем безмерным величием этой целительной жертвы.

678. Иисус Христос — Бог, к которому прибли­жаются, не испытывая гордыни, пред которым уничи­жаются, не испытывая отчаянья.

679. Уничижение, не отнимающее способности тво­рить добро, святость, не вовсе очищенная от порока.,

680. Некий мой знакомец сказал мне однажды, что, возвращаясь с исповеди, был полон великой радости и уверенности. А другой сказал, что по-прежнему испы­тывал страх. Я же подумал, что из этих двоих получился бы один истинно достойный христианин и что каждому из них недостает чувств, присущих другому. Случаи не­редкий при самых различных обстоятельствах.

681. На свете существует лишь два рода людей: праведники, считающие себя грешниками, и все осталь­ные, то есть грешники, считающие себя праведниками.

682. Мы в долгу перед любым человеком, который говорит нам о каких-то наших недостатках, ибо он уни­чижает нас, открывая глаза на то, каким презрением мы окружены. От презрения он, разумеется, нас не спасает, слишком много у нас всяческих недостатков, зато готовит к делу самоочищения, к попыткам исправить хотя бы один-единственный недостаток.

683. В Священном Писании есть и места, дарующие утешение людям всех сословий, и места, вселяющие страх в людей всех сословий.

Природа словно бы свершает то же самое с помощью двух своих бесконечностей — природной и нравствен­ной, потому что всегда будет существовать верх и низ, люди более способные и менее способные, высокопо­ставленные и обездоленные, дабы принизить нашу гор­дыню и возвысить нашу уничиженность.

684. Удивительное вероучение — христианство. Оно предписывает человеку считать себя существом гнусным, даже омерзительным, и оно же предписывает вынаши­вать желание стать подобным Богу. Когда бы эти пред­писания не уравновешивали друг друга, подобное само­возвышение сделало бы человека нестерпимо тщеслав­ным, а такое самоуничижение — невыносимо жалким.

685. До чего же чужда гордыне вера христианина в то, что он причащается Богу! До чего же чуждо низ­менности убеждение христианина, что он подобен зем­ляному червю!

С достойной безропотностью встречает он жизнь и смерть, блага и злосчастье.

686. В чем различие между неукоснительной послушливостью солдата и монаха-картезианца? Ибо они оба равно послушны приказам, равно зависимы, их жизнь равно наполнена тягостными трудами. Но солдат всегда надеется стать командующим и никогда им не становится, потому что и капитаны, и даже особы царственной крови всегда рабы, всегда зависимы. Тем не менее солдат про­должает надеяться и добиваться своей цели, тогда как монах с самого начала дает обет всегда пребывать в по­виновении. Следовательно, не отличаясь друг от друга в вечно подчиненном своем положении, они отличаются тем, что один всегда питает надежду, а другой никогда ее не питает.

687. Христиане всегда исполнены надежды на то, что им дано бесконечное благо, но в этой надежде рядом с живейшей радостью живет страх, ибо она ни в чем не сходствует с надеждой жаждущего обрести царство зем­ное: даже и обретя его, человек все равно остается под­данным и, значит, чаянья его не сбываются; а вот хрис­тианин жаждет обрести святость, жаждет истребить в се­бе нечестивость, и хоть малая доля его чаянии сбывается.

688. Только истинный христианин по-настоящему счастлив, разумен, добродетелен, достоин любви.