Франсуа Рабле. Его жизнь и литературная деятельность

Странно должны были звучать эти слова среди войн, взаимных грабежей и насилий, раздиравших в то время Европу! Светские и духовные сановники, папы и короли, христиане и мусульмане мечтают о завоеваниях, о ратных подвигах, проливают целые потоки крови своих и не своих подданных, разоряют целые страны, нарушают клятвы и договоры для присвоения себе чужих земель, и только из сравнительно небольшой кучки мыслителей-гуманистов раздаются голоса, призывающие к миру, к взаимной любви, отрицающие войну ради каких бы то ни было целей. Во время пленения Франциска I Эразм Роттердамский писал Карлу V: «Если бы я был Цезарем, я обратился бы к королю Франции с такими словами: „Брат мой, недобрый гений зажег между нами эту войну. Мы сражались не ради самозащиты, а ради усиления своей власти. Ты показал себя мужественным воином; счастье улыбнулось мне — и из короля ты стал моим пленником. Что случилось с тобой, могло случиться и со мной, твое несчастие напоминает нам, что мы люди; мы испытали, сколько вреда такая борьба приносит каждому из нас. Примемся же лучше за борьбу другого рода. Я даю тебе жизнь, возвращаю свободу; ты был моим врагом, я принимаю тебя, как друга; забудем все прошлые обиды. Возвратись на родину свободный и без выкупа; сохрани свои владения, будь мне добрым соседом и постараемся отныне соперничать в искренности, услужливости, дружелюбии; будем соперничать не в том, чтобы приобрести больше власти, а в том, чтобы лучше управлять своим государством“».

Совершенно по этой же программе поступают с побежденными и герои Рабле. Гаргантюа не только отпускает всех пленных без выкупа, но еще снабжает их на дорогу деньгами, он не присоединяет завоеванных земель к своим владениям, но — так как Пикрошоль скрылся неизвестно куда — отдает их сыну его, учредив на время его малолетства опеку над ним и над государством из представителей древних княжеских фамилий и из ученых людей, во главе которых должен стоять Понократ как главный воспитатель королевича и блюститель интересов его государства. Одних только неразумных советников Пикрошоля наказывает он и наказывает тем, что делает их наборщиками в своей типографии.

Грангузье щедро награждает всех участников похода; одному только воинственному монаху, брату Жану, он не знает, какую дать награду. Он предлагает ему несколько аббатств, но тот отказывается иметь дело с монахами и просит позволения устроить новое аббатство по своему вкусу. Ему отводят большой участок земли на берегах Луары, и там возводит он свой Телем (свободное желание, воля). Эта своеобразная обитель должна во всех отношениях представлять самый резкий контраст с существующими монастырями: она не обнесена стенами, в ней не слышно колокольного звона, в нее принимаются лица обоего пола, женщины от 10–15, мужчины от 12–18 лет, выход из нее вполне свободный, никаких иноческих обетов она не допускает, ее членам разрешается брак, владение собственностью и самая неограниченная свобода. Рабле с мельчайшими подробностями, с видимою любовью описывает здание Телема с его башнями, залами, библиотеками и картинною галереей, фонтанами, театром, бассейном для плавания, со всеми приспособлениями комфортабельной и роскошной жизни. В Телеме 9332 квартиры по 6 комнат в каждой. Над входною дверью его надпись в стихах отгоняет от него ханжей, святош, кляузников, неправедных судей, корыстных дельцов, скряг, ростовщиков, ревнивцев, всех недовольных ворчунов и приглашает вступить в него благородных рыцарей, веселых и любезных; благородных дам, цветущих красотою, скромностью и разумом; проповедников Св. Евангелия, которые тут найдут убежище от врагов истинного слова Божия.

Костюм телемитов и телемиток описан Рабле также с самою тщательною аккуратностью: в знак симпатии, существующей в обители между мужчинами и женщинами, они обыкновенно одеваются в платья одного и того же цвета. Каждый день прислужники сообщают мужчинам, какой цвет выбрали дамы, и они подчиняются их вкусу. Время свое телемиты проводят совершенно свободно, не стесняясь никакими правилами. Они пьют, едят, спят, гуляют и занимаются когда и сколько хотят. «Но так как всё это люди свободные, образованные, хорошо воспитанные, — рассуждает Рабле, — то они инстинктивно стремятся к добродетельным поступкам и избегают порока». Они проводят время в чтении, в приятных беседах, в занятиях науками, искусствами, рукоделиями, в скромных играх и прогулках. Между мужчинами и женщинами неизбежно возникает любовь, которая кончается браком, и телемиты, по каким-либо причинам оставившие обитель, до конца жизни сохраняют те привычки взаимной любви и дружелюбия, которые приобрели там.

Телем нельзя ставить на одну доску с «Утопией» Мора и с разными фаланстерами, воплощавшими мечту о социальном переустройстве общества. Рабле не обусловливает существование своей обители никакими политическими или экономическими реформами. Пусть на тронах сидят неограниченные монархи, только бы они были добродушны, как Грангузье, и добродетельны, как Гаргантюа; пусть вилланы в поте лица зарабатывают свой хлеб, это не мешает телемитам наслаждаться жизнью, это даже необходимо для полноты их наслаждения; они должны быть избавлены от всех мелочных, материальных забот, — для этого просвещенный монарх создает им роскошную обстановку, а толпы слуг заботятся об их комфорте. Их роль — беспрепятственно развивать в себе человеческую личность, личность совершенную в нравственном, умственном и физическом отношениях, создать породу новых людей, свободных от пороков и предрассудков своих современников.

Космополитическая община гуманистов, «Respublica Literarum», могла бы легко осуществить этот идеал: все члены ее проникнуты любовью к человечеству и стремлением к саморазвитию, но, к сожалению, их мало, они слабы в материальном отношении, им приходится тратить свои силы на борьбу с бедностью, несправедливостью и враждою людей, им приходится отдавать свое время на недостойный их труд. Не будь этого, создайся обстановка, в которой свободно могли бы развиваться все их способности, они силою своего ума и нравственного величия вывели бы человечество на путь преуспевания. Гуманисты в это верили, и Рабле вполне разделял их веру, создавая свой Телем.

Рабле писал свой роман без определенного плана: подвернулся ему случайно подходящий материал в виде народной легенды, и он положил его в основу первой части; во второй являются уже совершенно новые лица, и она лишь внешним образом связана с первою. Эта вторая книга, появившаяся очень скоро после первой и озаглавленная «Пантагрюэль, король дипсодов, его действия и удивительные подвиги, сочинение покойного М. Алкофрибаса, добывателя квинтэссенции», значительно слабее своей предшественницы, хотя и в ней мы находим целые страницы едкой сатиры на существующие порядки.

Пантагрюэль, сын Гаргантюа, очень похож на отца, такой же великан и силач, свершает такие же подвиги и точно так же разделяет идеи гуманистов. Книга начинается родословною героя, в которой многие, между прочим и Вольтер, видели явное кощунство. Пантагрюэлю не пришлось в детстве подвергаться отупляющему влиянию схоластического обучения. Гаргантюа всеми силами стремился сделать из него всесторонне образованного человека. «В настоящее время, — писал он сыну (и в этих словах отражается оптимизм гуманистов), — все научные дисциплины восстановлены, древние языки введены в общее употребление: греческий, без которого человеку стыдно считаться ученым; еврейский, халдейский, латинский. У всех в руках красивые, вновь исправленные книги, благодаря книгопечатанию, изобретенному в мое время божественным внушением в противоположность огнестрельному оружию, изобретенному с помощью дьявола. Весь свет наполнен учеными людьми, сведущими наставниками, большими книжными магазинами, и мне кажется, ни во времена Платона, ни во времена Цицерона не было таких удобств для приобретения знаний, как теперь. Нынешние разбойники, палачи, авантюристы и конюхи ученее, чем были доктора и проповедники в мое время». Вследствие этого он советует сыну основательно изучить языки греческий, латинский, еврейский, халдейский и арабский; «либеральные искусства»: геометрию, арифметику и музыку; астрономию, но не занимаясь при этом астрологией; гражданское право, зоологию, ботанику; медицину по сочинениям врачей греческих, арабских, латинских, по талмуду и каббале; анатомию и, наконец, теологию, читая по-гречески Новый Завет и Послания апостолов, а по-еврейски — Ветхий Завет.

Пантагрюэль посещает разные университеты Франции, слушает лекции в Пуатье, Тулузе, Монпелье, Орлеане и, наконец, в Париже. В Париже он осматривает славившуюся в то время библиотеку аббатства Св. Виктора. Автор дает длинный перечень удивительных богословских книг, находящихся там.

Чтобы испытать свои знания, Пантагрюэль ведет диспуты с докторами Сорбонны, с учеными врачами, юристами, финансистами и разбивает всех их самым блистательным образом. Слава о его необыкновенной учености распространилась по всему городу, так что, встречаясь с ним на улице, даже простые женщины говорили: «Это он». Желая воспользоваться его знаниями, суд поручил ему разобрать одно запутанное дело о наследстве, тянувшееся много лет, разорившее обе тяжущиеся стороны, и для решения которого собраны были все французские парламенты, приглашены даже иностранные юристы. Изложение этого процесса и всех его перипетий дает Рабле повод изощрить свое остроумие над крючкотворством и запутанностью французского судопроизводства. Тяжущиеся излагают дело в длинных речах, представляющих набор бессмысленных фраз, и Пантагрюэль оглашает свое решение совершенно в такой же речи, которая приводит в восторг присутствующих, так как они не понимают в ней ни одного слова.

В Париже Пантагрюэль встречает новое лицо, которому предположено играть большую роль в дальнейшем развитии романа. Это лицо — Панург, тип, заимствованный из народно-литературного предания, умный шут, изворотливый пройдоха, всегда веселый, всегда себе на уме, всегда готовый на всякую проделку, чтобы услужить другу, отомстить врагу или удовлетворить свои животные инстинкты. Он привязывается к Пантагрюэлю, так как это первый человек, который по-человечески отнесся к нему, и они становятся неразлучными.

Книга кончается подобно первой — войною, войною с королем дипсодов, Анархом, весьма похожим на Пикрошоля. Пантагрюэль и его сподвижники показывают такие же чудеса силы, храбрости и ловкости, как прежде Гаргантюа с товарищами, и точно так же завоевывают всю неприятельскую страну. Пантагрюэль переселяет в нее часть своих прежних подданных, которым стало слишком тесно жить на родине, а короля дипсодов предоставляет в распоряжение Панурга, который решает сделать его продавцом уксуса. Такое странное превращение явилось вследствие рассказа Эпистемона, одного из сподвижников Пантагрюэля. Во время сражения неприятели отрубили голову Эпистемону, и пока Панург не приклеил ее снова на прежнее место и не залечил целебным пластырем, убитый успел побывать в гостях у Люцифера и погулять по Елисейским полям. Там он встретил многих знаменитых людей и оказалось, что на том свете все они занимали очень низкие должности. Так, Александр Великий чинил старые сапоги, Ксеркс продавал горчицу, Демосфен работал в винограднике, Цицерон раздувал огонь, Траян ловил лягушек, папа Юлий продавал пирожки, а папа Александр истреблял крыс. Чтобы приготовить бедного Анарха к той незавидной роли, какую ему придется играть в будущем, Панург одевает его в простое платье, женит, устраивает ему скромное хозяйство и заставляет его приготовлять уксус. «Я хочу, чтобы он стал порядочным человеком», — рассуждает Панург.