Франт. Дилогия
Шрифт:
Сейчас на ней были темно бордовые просторные, как принято носить у активных женщин, шаровары, что лишь при широком шаге давали понять, что это вовсе не юбка по недоразумению заправленная в сапоги.
Сапоги впрочем, Виолет оставила свои. Уж больно удобные они были. Не смогла заставить себя переобуться в тот ужас, что ей предложили из дюжины пар ее размера. Да и Кохатанская замша высшей выделки, когда припорошена дорожной пылью не так и бросается в глаза.
Высокий пояс шаровар был стянут модным нынче внешним корсетом, чего девушка не понимала, но раз надо, то надо. Да и темно фиолетовый цвет помог смириться с этой глупостью. Просторная же беленая сорочка с отложным воротом, была вполне уместна к визуально тонкой талии от корсета, да и шедшие в комплекте с ним декоративные
Но вишенкой на торт был изумрудного цвета огроменный берет с фазаньим пером, за который ее сиятельство была готова задушить ее светлость, ибо: «Ой, какая прелесть. Без этого никак! Мы теперь обе будем как сестрички». Тьху.
Сама-то ее светлость вырядилась в охотничий костюм под этот самый берет, и ее узенькая курточка и бриджи в тон головному убору выглядели вполне органично, но к облачению Виолет эта архаика ну никак не лепилась.
Завершал же картину нового образа Зеленовежской ее ненаглядный Молниеносный, как она ласково звала свой верный меч, что висел сейчас на поясе.
С виду это была помесь какого-нибудь Земного кавалерийского палаша 19го века и более ранней шпаги, века так 17го. Ибо строй и длина клинка были от первого, а элементы эфеса от второго. Понятное дело, без чашки, дуг и прочего, так как не сдержало бы это всё клинок с жилой, не защитило бы кисть. Хотя, заблокировать или даже сломать удачно пойманный клинок противника, при должном мастерстве оператора, некоторая вероятность присутствовала. Однако мода — она такая мода, поэтому небольшое архаичное перекрестье было тем максимумом, что возможно встретить в оружии этого мира.
— Ой, смотри корова! Ого у нее... это, а что это? — прокричала из какого-то сарая неугомонная Розин.
— Это вымя. Оттуда молоко, — безэмоционально просветила лукавую девчонку, уже привыкшая к ее выкрутасам телохранительница и чаяниями матушки лучшая подруга, так и не поддавшись на хитрость, целью которой было заманить ее в укромное место.
Виолетта не знала кого ей больше ненавидеть девчонку с деформацией или мать-интриганку, уши которой торчат из всего этого безобразия. Она конечно любя и исключительно из лучших побуждений создала все условия, чтобы хотя бы у ее дочери произошло то, чего мать так и не сумела добиться. Хотя зачем это ей — Виолетту похоже забыли спросить.
Нет, магички иногда крутили шуры-муры между собой, ибо тот мужской контингент, что вокруг, не выдерживал просто никакой критики. Но Виолет была совершенно равнодушна к подобным утехам, ибо фантазии о каком-нибудь суровом необузданном дикаре, что накручивает ее волосы на свой сильный кулак и не церемонится с ней, вызывали в ее сердечке гораздо больший отклик, чем шалости с какой-нибудь прилипчивой розоволосой дурочкой. Хотя, судя по тому, как Розин облизывалась на того гадкого мальчишку, что создал столько проблем, графиня уже ни в чем не была уверена.
Нет, так-то он ничего, правда мелковат, но всё равно, это же не повод наследнице Дома бросаться на первого встречного дикаря, да еще и из-за такой глупости. Мало ли, что там эта шарлатанка из бродячего балагана ей нагадала в Зеленолужье. Тем более, этот уже третий. За неделю. Хотя похоже, на этот раз всё куда серьезней.
Вздохнув, ее сиятельство направилась к сараю, из которого ее светлость так и не выбралась. Знать, опять будет липнуть.
ГЛАВА 7
Любимая оранжерея главы Зеленого Дома.
— Ну что, Любушка? Чем порадуешь? Смотрю ты сама не своя. Спала ли? — поприветствовав графиню Зеленовежскую, проявила заботу ее светлость княгиня Зеленодальская, что на этот раз подстригала огромный розовый куст.
— Не до того сейчас. Я только из Зеленополья, — немного раздраженно ответила ее сиятельство, присев на плетенное
садовое кресло и подвинув к себе чайник с ароматным заваром.— Эка тебя занесло? Что ж заставило в кои-то веки Зеленоград покинуть? Хотя дело вижу важное, раз с докладом вчера не была у меня, — отложив ножницы, подсела к собеседнице и также взялась за чашку «серая мышка».
— Всё так, Розали. Всё так. Девочек я вернула. Закончились их каникулы. Опасно. Но по порядку. Вчера мне доставили торговца Робса, того что в Предлесье подорожные диким справляет, ну и пригляд ведет за всем. Толковый малый. Так вот, мальчишка этот, ну ряженный дикарь который, так вовсе и не ряженный оказался, а самый что ни на есть натуральный. Герд Франт, будучи сиротой, еще по малолетству попал в Пустоши и жил там все эти годы, пока наставник его не покинул сей бренный мир. Вот тогда-то, он собрал вещички да и подался в цивилизацию. Тот пистоль, которым он Шрама упокоил, ну того душегуба Зеленопольского, так у самого Робса-то и выменял на ружье свое. Хлопушка эта, у торговца с незапамятных времен висела. Больше для красоты, — прервалась на мгновение ее сиятельство, чтобы откусить ягодного пирога, что так любила ее светлость, невероятно раздражая всех поклонниц изысканных пирожных.
— Но это всё не случайность, раз ты девочек вернула, — несколько механически произнесла задумчивая княгиня.
— А вот тут, Розали, самое интересное и начинается. Наставником-то у Франта был некий Ронд Патир, более известный как Шариф Мазурт. Да-да, тот самый. Но и это еще не всё. Я чего в Зеленополье-то сорвалась? Когда уже с Робсом заканчивала, оттуда курьер примчал с докладом. Шрам-то не просто так полез к дикарю. Он вовсе и не к дикарю-то и полез. Яд у него на теле обнаружили. Сложный, неизвестный. Трактирщик, каналья, как надавили, так сразу и сдал всех и вся. Яд тот, из двух половинок составляется. Одну часть эта крыса в вино девочкам должна была подлить, а вторую, ту которая опасным-то его и делает, сам Шрам должен был добавить. Как понимаешь, никакие охранители это паскудство не выявят. Охранитель-то Виолеткин и ножичек у дикаря просигналил, и покрупнее что-то в торбе, да даже потайной клинок у Шрама в трости, а вот ни яд этот, ни пистоль Франта ему не по силам оказался. Вот и проворонила бы она реальную опасность, как пить дать. Умирали бы они долго и страшно, а с трактиром этим никто бы и не связал. В общем, как узнала я, так в Зеленопольский уезд и помчала. А там, почитай половину лихих людишек Зеленого угла уже вырезали. Кто-то хвосты рубал. Да так, что вся шваль тамошняя по углам забилась и сидит, дрожит, носа не кажет. Если бы не случай с трактирщиком, и не нюх одного из наших, то и не поняли бы мы что случилось и чем обернуться могло. В общем, впустую всё, знатно там зачистили. Не знаем мы чьих это рук дело, — потупившись, повинилась глава безопасности Зелёного Дома.
— Выходит, милая, мальчик нам службу сослужил и дочек наших спас? Занятно-занятно. Мазурт, говоришь? А сколько ж дней, как этот Франт Пустоши-то покинул? — невероятно ласково спросила ее светлость, отставляя чашку.
— Не исправника в том вина, — вздохнув ответила Зеленовежская. — Он, как дикий покинул Пустоши, так всё сразу в докладе и отписал. И про Мазурта, и про кончину его, и про воспитанника. Тут у нас самих ленивый кот звелся, точнее кошка, мышей уже не ловит. С ней я разобралась.
— Значит всего лишь ленивая кошка? Не крыса? Точно? — слегка наклонив голову набок излишне ровным голосом уточнила княгиня.
— Исключено. Сама спрашивала. Крепко, спрашивала. Ты знаешь, как могу, — уверенно настаивала собеседница.
— Ну хоть тут хорошо, — неопределенным тоном озвучила свое мнение ее светлость, на что ее сиятельство нервно передернула плечами. — Ладно, Любушка, ступай. Подумать мне надо. А ты поспи пока.
****
Вот мы наконец и в Зеленорощинске. Да, от своего, точнее Гердова, первоначального плана рвануть из Зеленополья в губернский Зеленодар пришлось отказаться по известным причинам и выбираться из города вместе со странствующими артистками. Искорки же, держали свой путь в провинциальный Зеленорощинск. Ну и я с ними.