Фрэнк Синатра простудился и другие истории

Гэй уехал учиться в университет Алабамы на журналиста; стал спортивным редактором кампусной газеты The Crimson White и завел колонку «Sports Gay-zing». После университета перебрался в Нью-Йорк и нахрапом устроился мальчиком на побегушках в «The New York Times». Газета привела его в восторг: огромный улей из нескольких сотен курящих и стучащих по печатным машинкам журналистов, суета, шум, разговоры и лифты – гораздо быстрее, чем в Hunter College. В 21 год он опубликовал свой первый текст в газете: зарисовку про коллегу, который отвечал за отбор и трансляцию заголовков на здании редакции. Вскоре Тализа забрали в армию и отправили на военную базу Форт-Нокс в Кентукки. В танковых войсках быстро поняли, что в строю от него не будет никакого толка и перевели в армейскую газету «Внутри танковой башни» («Inside Turret»). Вскоре он завел собственную колонку – «Секреты Форт-Нокса». Через два года, вернувшись со службы, он восстановился в The New York Times как спортивный журналист и написал сотни текстов – про одного только боксера Флойда Паттерсона опубликовал 38 коротких зарисовок.

Но чрезмерная скрупулезность и нежелание работать в новостном темпе привели к тому, что Тализа в «The New York Times» переводили из отдела в отдел, пока он на год не застрял в ссылке в отделе некрологов – там ему не давали писать больше нескольких абзацев. Для Тализа это была настоящая пытка: он хотел делать крупную журналистскую прозу, рассказывать истории, которые живут годы, десятилетия, а не день, как обычная новость, говорить про людей, которые обделены вниманием прессы, а не бежать за инфоповодами – ведь все новости сводятся к тому, что кто-то что-то сказал и кто-то как-то на это отреагировал. Или просто умер.

Несмотря на страсть рассказывать истории, писать ему всегда было невыносимо сложно. Гэй сравнивает работу над текстами с попыткой вывести камень из почки (очень больно) или поездкой за рулем грузовика, в ночи, на большой скорости, без включенных фар (сбиваешься с пути, проваливаешься в кювет, следующие десять лет торчишь там грязный и воняешь). Но для Тализа как католика ничто, не оплаченное страданием, ценности не представляет.

После армии он поселился в многоквартирном четырехэтажном доме на Лексингтон-Авеню, в трех минутах ходьбы от Центрального парка. В 1959 году женился на книжной издательнице Нэн Тализ (в девичестве – Эйхерн), с которой они до сих пор вместе. Постепенно Тализы целиком выкупили весь дом и живут в нем и по сей день. Здесь же, в просторной гостиной, я познакомился с Тализом в апреле 2014 года, во время моей первой поездки в США. Я тогда еще работал журналистом, писал большие истории в издания, которых сейчас уже нет, и читал немногочисленные очерки Тализа, доступные тогда в интернете. Когда я с удивлением осознал, что Гэй еще жив и продолжает работать, то нашел его e-mail, написал письмо и предложил встретиться – ни на что особенно не рассчитывая. Он мгновенно ответил – сказал, что неважно себя чувствует из-за легкого кишечного гриппа, поэтому может только пригласить в гости на час.

Никогда я не чувствовал себя глупее, чем когда стоял под дверью у Тализов с тремя картонными стаканчиками кофе в капхолдере – надо ведь было что-то принести, но что нести незнакомым людям, никогда не поймешь. Тализ открыл дверь – как всегда в костюме с иголочки – задержал на стаканах снисходительно-непонимающий взгляд, спросил, что это такое, и велел оставить презент где-нибудь в углу, чтобы никогда к нему не притронуться. Мы уселись в кресла, Тализ достал из внутреннего кармана ручку и стопку узких картонных карточек, которые он вырезает из плечиков для рубашек из химчистки, и стал записывать туда мои ответы на пулеметную очередь вопросов. Кто я? Откуда я? Чем я занимаюсь? Сколько я зарабатываю? Кто оплачивает мое жилье в Москве? Я живу один или с родителями, или с близким человеком? Мы вместе оплачиваем жилье? Как зовут родителей? Чем они занимаются? Сколько у меня братьев и сестер? Чем они занимаются? Они живут одни? Они сами оплачивают свое жилье? Я что, Боб Дилан? Нет? А почему я одеваюсь, как Боб Дилан? Почему я в кедах?! Где мой костюм? У меня есть костюм? У меня должен быть костюм, если я хочу быть журналистом и рассказывать истории. Дорогой костюм – пропуск в мир историй. Часовая встреча переросла в ужин в одном из соседних ресторанов (каждый день Тализы обязательно ходят пропустить пару коктейлей и посмотреть на людей), ужин – в дружбу и десятилетнюю переписку.

Каждый раз, когда я приезжаю в Нью-Йорк, обязательно вижусь с Тализом, обсуждаю журналистику и выслушиваю комментарии про свой внешний вид. Идея опубликовать его работы на русском появилась у меня почти сразу после знакомства, название и сцены для этого предисловия я записал в декабре 2014 года, во время третьей поездки в Штаты, когда Тализ пригласил меня посетить с ним лекцию в Hunter College, к работе над книгой за эти годы приложило руку под два десятка человек. Но бесконечных сложностей и препон, с которыми столкнулась эта затея, хватило бы на отдельный текст. Скажу лишь, что каждый раз, как я говорил себе, что хочу напечатать книгу, немедленно случалась какая-нибудь катастрофа – так, все очерки были целиком переведены еще в 2019 году, прямо накануне пандемии, но выходят только сейчас, в издательстве Individuum, которое взялось вместе со мной довести этот многолетний проект до конца, за что мы с Тализом невероятно признательны.

Все эти годы Тализ продолжает работать и каждый день соблюдает строгую дисциплину. Просыпается в спальне на третьем этаже, не произносит ни слова и не здоровается с Нэн, молча поднимается в гардеробную на четвертом этаже, надевает свежую хрустящую сорочку, костюм-тройку, галстук, запонки, выходит из дома и спускается по ступенькам в свой подвал – бывший винный погреб, который он называет Бункер. В продолговатом Бункере больше метров, чем в обычной квартире на Манхэттене, нет окон, зато есть маленькая ванная, кухонька, несколько диванов, два огромных письменных стола, печатная машинка, гигантский и древний монитор Apple, стулья и шкафы, забитые коробками под потолок – архив Тализа. Писатель переодевается в удобный кашемировый свитер и шарф или шейный платок и делает себе легкий завтрак – апельсиновый сок, кофе, маффины. Осматривает свой архив: в каждой коробке – коллекция папок с фотографиями, материалами, результатами ресерча, выдержками и вырезками из книг и статей, планами текстов и детальными заметками о всех прошедших днях. Каждый вечер перед сном Тализ просматривает записи на картонных карточках, если в этот день вел их, или вспоминает все, что с ним случилось, и записывает все на печатной машинке: с кем он виделся и говорил, где, когда и во сколько, сколько стоил ужин, кто во что был одет, что он подумал и приметил, как звали людей вокруг, кто что делал, какая была погода, адреса, детали, нюансы, как прошло интервью (если оно было), что герой говорил, а о чем умолчал. И подшивает наборные записи в архив. Дни организованы в недели, месяцы, годы. Он может в любой момент вернуться в прошлое и детально описать увиденное несколько десятилетий назад. Каждая коробка заклеена фотографиями, картинками, журнальными и газетными полосами – это тематический коллаж, который Тализ вырезает, когда думает над историей и тем, как он будет сшивать воедино ткань текста. Он проводит в Бункере добрую часть дня, выбирается домой на обед, а вечером – без исключений – светский выход в ресторан. В Бункере Тализ написал все свои главные тексты – журнальные очерки, на которые он переключился с газетной работы, и книги.

В 1964 году он опубликовал нон-фикшн роман «Мост» («The Bridge») – историю строительства одного из крупнейших в мире висячих мостов, Веррацано-Нарроус, соединяющий Бруклин и Статен-Айленд. В 1995-м ушел из «The New York Times» и так и остается до сих пор фрилансером. Еще в 1966 году, когда ему было 34 года, Тализ опубликовал в Esquire три своих самых известных портретных очерка. «Молчаливый сезон героя» – про Джо Ди Маджо, великого бейсболиста и бывшего мужа Мэрилин Монро (не вошел в этот сборник). «Господин Плохие новости», который Тализ называет своим лучшим текстом, – про автора некрологов Алдена Уитмена; это его единственная работа, которая прежде была опубликована на русском языке – в номере российского журнала Esquire (был такой), посвященном его 10-летию, при моем участии. Наконец, «Фрэнк Синатра простудился» – профайл, для которого Тализ поговорил с двумя сотнями людей, но так и не смог обмолвиться даже словом с самим певцом.

В этом сборнике есть подробный рассказ Тализа о работе над материалом про Синатру, но он не упоминает, что вообще-то не хотел про него писать – он и так был большой звездой, про которую пресса говорила каждый день. Но спорить с редактором, бывшим морпехом, Гэй не стал и отправился в командировку в Лос-Анджелес. Сегодня он заверяет, что секрет его прославленного текста прост: он смог увидеть во влиятельной суперзвезде, окруженной несметной свитой, обычного уставшего человека, у которого есть свои неудачи и слабости.

Не считая сборников эссе и профайлов, Гэй Тализ написал девять книг; в это издание вошли выдержки из большей их части, так что у читателя есть возможность как следует познакомиться с Тализом. Очерки «Царство, сила и слава The New York Times» и «Оплот в новой башне» взяты из «Царства и силы» («The Kingdom and the Power», 1969), книги об истории и влиянии знаменитой газеты. Из бестселлера «Чти отца своего» («Honor Thy Father», 1971), посвященного жизни, будням и бизнесу бруклинского мафиозного клана Бонанно – текст «Похищение Джо Бонанно». Из скандальной «Жены твоего соседа» («Thy Neighbor’s Wife», 1981) – очерк про владельца порно-Диснейленда Гарольда Рубина, «Дело фантазии». «Храбрые портняжки из Маиды» рассказывают смешную историю из жизни отца Тализа до эмиграции, когда он и его коллеги-портные смогли избежать смерти от рук мафиозо, которому Тализ-старший случайно испортил костюм; подробнее свои корни Тализ изучал в книге «К сыновьям» («Unto the sons», 1992). Из «Жизни писателя» («A Writer’s Life», 2006) в настоящее издание вошел неопубликованный профайл «Ее незабитый пенальти» про китайскую футболистку Ли Ин.

В 2016 году Тализ опубликовал «Мотель вуайериста» («The Voyeur’s Motel») – книгу про Джеральда Фуса, владельца мотеля, который 30 лет подглядывал, как его постояльцы занимаются сексом, и тщательно фиксировал свои наблюдения в журнале. На Netflix в том же 2016-м вышел документальный фильм «Voyeur» – команда несколько лет снимала Тализа и Фуса на последних этапах подготовки книги; публикация, однако, закончилась скандалом – журналисты The Washington Post подловили героя на вранье и подтасовке фактов. Тализ, хоть и упоминал не раз в «Мотеле вуайериста», что его герой – рассказчик не самый надежный, даже думал отказаться от продвижения книги, но не стал. А вот Стивен Спилберг и Сэм Мендес от планов снять экранизацию все-таки отказались.

В сентябре 2023 года Тализ выпустил новую книгу – «Бартлби и я: размышления старого писца» («Bartleby and Me: Reflections of an Old Scrivener»); в него, помимо очерков прошлых лет, вошла новая история, которая занимала его сознание последние 17 лет – история доктора Николаса Барты. Барта, уроженец Румынии, бежал от коммунистического режима, который отнял у его семьи дом, добился успеха в Америке и купил себе четырехэтажное здание на Манхеттене – в соседнем квартале от Тализа. В 2006 году Барта взорвал себя вместе с домом, чтобы здание не досталось бывшей жене. Все эти годы Тализ собирал по крохам историю Барты, наблюдал за образовавшимся пустырем и людьми вокруг. Я даже смог немного помочь Тализу с ресерчем для этого текста: новыми владельцами земельного участка оказались выходцы из России, обвиненные в крупномасштабной коррупции и мошенничестве.