Фрейя

заснули на миг. Мишка очнулся от тихого шёпота:

– Миша. Миш.

На кровати сидела нагая Оля. В лунном свете, её фантастические глаза

отливали каким то колдовским цветом. Молочно белая нагота была

похожа на белоснежный каррарский мрамор.

– Что, Оленька?

– А почему ты меня каким то чужим именем называл? Толи Феней,

толи как-то так.

– Фрейя.

– А кто это?

– Была такая богиня у древних викингов. Богиня любви и жизни. С

такого же цвета волосами и глазами, как у тебя. А когда она плакала, из

глаз её катились золотые слёзы. И ещё она со своими подругами,

валькириями, уносила павших войнов с поля боя, в Валгаллу, рай

викингов.

– А я смотрела фильм про викингов. Точно, ты немного похож на них.

Такой же дикий. В эти две ночи, во всяком случае.

– Угу. А в Европе, в средние века, всех рыжих женщин, особенно с

зелёными глазами, сжигали на кострах. Их считали ведьмами, причём

их потрясающая темпераментность, считалась подтверждением их

ведьмовства.

Похихикав, вновь отдались страсти. Вскоре уснули.

Под самое утро, Мишка проснулся от деликатного покашливания за

дверью. Набросив халат, вышел во двор. Под магнолией стоял батоно

Давид. Какой-то слегка посеревший.

– Прости, сынок, отрываю я вас от вашего счастья. Машина за тобой

приехала. Полковник там, из безопасности. Говорит лететь вам надо. За

девушку не беспокойся, я посижу, подожду когда проснётся, всё объясню.

До самого её отъезда, как за родной дочкой послежу.

– Спасибо, батоно Давид. Только не говори ей ничего. Скажи, что

авария на шахте случилась, меня вызвали. А где та шахта, ты не знаешь.

Не нужно обнадёживать. Кто знает, как оно будет.

Транспортным бортом перепрыгнул в Ташкент. Оттуда на вертушке

МИ8, в просторечье,- "Мишка", в Курган-Тюбе, на базу подскока.

– Хе! Мишка на "Мишке", каламбур однако.- Хмыкнул Мишка, летя

над горами Памира.

Командир встретил деловито, приобнял, и сказал:

– Раскачиваться некогда, экипируйся, получай всё необходимое, по

готовности,- доложи.

Утром снова в вертушку, и уже за Речку. Оторвавшись километров на

пятнадцать, от точки выброса, командир скучковал вокруг себя ребят.

– Братишки, знаете сами, я никогда в панику не вдаюсь. Но сегодня

позвоночник аж мёрзнет. Какую то жопу чует. Очень прошу, не

расслабляйтесь. Задача вроде обычная, в одном из кишлаков несколько

духовских командиров на совет собрались. Охрана небольшая, стволов

30ть. Не доверяют они друг другу. Но западло в том, что в 5ти

километрах ещё 2 кишлака. И хоть разведка говорит что они

пустые, моя жопа орёт, что это не так. Если там духи есть, то начав

зачищать основной кишлак, мы уйти не успеваем. Тогда хана. Но

работать надо.

Уже подползая к рубежу броска, Мишка был уверен, что сегодня

празднует бал пушистый северный зверёк. Так и получилось. Группа

попала в классическую огневую засаду. По ним работало с полдюжины

миномётов, по пристрелянным рубежам, и несколько безоткаток.

Последнее что он запомнил,- ослепляющая вспышка...

– Голова болит. Сильно. Глаза режет, хоть и закрыты. Первым делом

осмотреться. Приоткрыл на миллиметр глаз. Белый потолок. Уже легче.

У духов такой цивилизации нет. Открыл оба глаза. Больничная палата.

Типичная. Совковая. Совсем хорошо. Значит парни прорвались и его

уволокли. Хотя у нас такого не принято. Но я не в претензии. Поднять

руку. Что-то звякнуло, и руку держит. Скосил глаз. Наручник. Обычный,

ментовский.

Распахнулась дверь. Вошли несколько человек в белых халатах, среди

них Батя. Полковник Сорокин, руководитель центра спецопераций.

– Очнулся, махновец?- Неласково полюбопытствовал незнакомец в

очках, с золотой оправой.

– Батя, а какого он хрена? Сними браслеты, я ему его очки в харю

вобью.

– Замолчи. Навбивался уже. А вам, товарищ майор, не мешало бы

представляться, прежде чем начинать разговор с подследственным.

– Бать. С какого хрена я подследственный?! Где командир? Что с

группой? Что это за хрен? И снимите, блядь, с меня эти херовы