Фрида
Шрифт:
– Моргана оказалась хорошим политиком. В магической Мексике дела идут очень даже неплохо, я думаю, она и в Англии навела бы порядки, если бы не ее путь к власти. Альфаро, правда, все еще не снял с нее того ограничивающего заклятия – она не может аппарировать и пользоваться портключами, и я счастлива этому. Мы даже начали разговаривать недавно. Струпьяр уехал в прошлом месяце – пишет, что в поселении оборотней гораздо веселее, чем в нашем тухлом городишке. Я ему давно говорила, он все не верил! А Эдмонд, помните, я вам про него рассказывала, недавно помолвился. В июле поеду на свадьбу…
Они тоже поведали немало интересных подробностей из школьной жизни. Гермиона взахлеб рассказывала о новых заклинаниях,
– А Снейп, представляешь, такой говорит: бобовые стручки только ослабят эффект! Он же не знал, что мы туда яд мантикоры добавили… - весело рассказывала девушка.
Снейп… Он вернулся на пост преподавателя Зельеварения после лета. Об этом писал Блез, и это было единственным упоминанием о нем в письмах и разговорах, когда мы встречались в августе и январе. Все мои друзья старались избегать этой темы, и теперь Гермиона осеклась, опасливо глянув на меня, хотя я и ничем не показала, что я чем-то задета.
– Все в порядке, - я улыбнулась и предложила: - Ну что, пойдем веселиться?
Мы отлично провели вечер, танцуя и смеясь. Я не думала, что соскучилась и по другим приятелям – особенно Дину и Симусу, которые даже на выпускном не оставляли своих взрывоопасных шуток, запустив фейерверк прямо в зале. Я также перекинулась парой слов с Дамблдором и другими профессорами, среди которых теперь был Ремус Люпин – он преподавал Защиту от Темных Искусств, на что весело сказал, что теперь этот предмет утратил актуальность. Макгонагалл, с которой мы не очень ладили, пока я здесь училась, тоже, казалось, была рада меня видеть, расспрашивая об успехах в трансфигурации. Среди них не было только Снейпа, которого я с замиранием сердца боялась увидеть весь вечер.
Было около трех часов, когда мы возвращались в гостиные. Драко, как обычно, отправился провожать Гермиону (и, если я ничего не путаю, не должен был вернуться – ведь девушка была старостой, и ей полагалась собственная спальня), и мы с Блезом шли вдвоем, довольно смеясь над всякой ерундой. До гостиной оставалось еще несколько коридоров, когда Блез остановился и, улыбаясь, посмотрел на меня.
– Ты ведь не сбежишь на этот раз так же, как год назад?
– О чем ты? – я действительно не совсем понимала.
– Я видел, как ты весь вечер высматривала его.
– Ничего подобного, - я нахмурилась и попыталась унять волнение, которое вдруг зародилось где-то в груди.
– Фрида, - укоризненно сказал Блез. – Хватит упрямиться. Иди и поговори с ним.
– Его там даже не было, - почему-то тихо ответила я. Черт. Целый год прошел, а я все еще не могу контролировать себя, когда речь заходит о Снейпе.
– Он в замке. Найди его.
– Не хочу, - нахмурилась я.
– Хочешь. Не капризничай, - мягко втолковывал мне Блез.
Я кусала губы. Ну, зачем он заставляет меня это делать.
– Ты понимаешь, что одним отрицанием ты ничего не решишь? Пойди и выслушай его, а затем уже принимай решение, - он развернул меня в обратном направлении и подтолкнул в спину. – Иди.
И я пошла.
– Мисс Берк, - прокомментировал мое появление Снейп, которого я нашла в одном из подземных коридоров смотрящим в иллюзорное окно. Он не повернулся при моем появлении, и я имела счастье лицезреть его спину.
– Мистер Снейп, - ответила я в той же манере. – Еще не спите, в такой час?
– В выпускной всегда неспокойно. Жду, когда какой-нибудь гриффиндорец взорвет очередную петарду.
Я нервно хмыкнула.
– Почему же тогда вас не было в зале? Там петарды взрывались каждую минуту.
Он помолчал
перед тем, как ответить.– Я покинул зал, чтобы не обременять вас. Вам тошно в моем обществе, я помню.
Нет, это ни к чему не приведет. И то, как сжимается у меня все внутри при его словах, явно не к добру.
– Благодарю за заботу, очень тронута.
– Не думал, что буду иметь честь видеть вас еще раз, - Снейп сохранял отстраненный тон, как и я. Вот только я сильно сомневалась, что продержусь долго.
– Признаться, я тоже. И, думаю, нет смысла затягивать нашу встречу. Всего хорошего, - я хотела уйти, но он, наконец, обернулся ко мне. Лицо не было таким же бесстрастным, как голос, наверное, поэтому он скрывал его.
– Ты даже не попрощалась тогда.
Все. Вся моя холодность рухнула, как особняк Морганы год назад. Я скрестила руки на груди и вздернула подбородок.
– Объяснить, почему? Ты надел на меня Оковы Триша и отдал на милость Моргане. А потом напал на меня, защищая ее, помогая ей сбежать, - выпалила я почти на одном дыхании. Все это сидело во мне очень долго, перевариваясь в жгучей смеси обиды и унижения.
Черные глаза глядели с непонятным для меня выражением. Что-то такое я уже видела в них, когда он сидел со мной тогда в Больничном Крыле, уговаривал не совершать запрещенных ритуалов и помогал вызволить друзей из Малфой-мэнора. Что-то неуловимое, чего не должно было там быть и что приводило меня в смятение.
– Я только не хотел, чтобы ты убила собственную мать. Ты бы…
Ах, вот оно, объяснение. Я его перебила:
– Никогда себе этого не простила? Она мне даже не мать.
Не говоря уже о том, что я и не собиралась ее убивать.
– Ты утверждала обратное, - он прищурился.
– Я соврала, - мы сверлили друг друга взглядами.
– Ты очень много врешь.
Я фыркнула и пошла от него прочь. Я знала, что не должна этого делать. Что это снова пошатнет все точки опоры в моей душе. А их там и так осталось не очень много.
– Фрида, стой, - окликнул он меня, и я почему-то послушно остановилась. – Я еще не все сказал.
Его лицо было сосредоточено, и он несколько раз открывал рот, чтобы начать, но потом передумывал. Я видела, что он взволнован, а он почему-то даже не пытался это скрыть, как делал всегда.
– Осталось еще что-то? Разве теперь тебе не надо напиваться, чтобы сказать очередную гадость?
Не знаю, откуда столько горечи в моих словах.
– Нет, - серьезно ответил он и добавил: – Я тоже люблю тебя.
Я отпрянула от него, с трудом вдыхая воздух. Он спятил. Или спятила я. А он тем временем продолжал, говоря все быстрее, как будто слова копились в нем уже давно и теперь наконец нашли выход:
– Я отрицал это так долго, как только мог, но все без толку. Я полагал, это какое-то помешательство, возможно, это помешательство и есть, потому что я не мог думать ни о чем, кроме тебя. Я так боялся этих чувств, что ты во мне вызывала, что пытался оттолкнуть тебя множество раз, заставлял ненавидеть и презирать меня, а потом снова терял голову. Ты не представляешь, что со мной было, когда ты едва не погибла в Выручай-Комнате, и потом, когда я видел, как Темный Лорд убил тебя. Я не понимал, как тебе пришло в голову пойти на такой риск, чтобы спасти меня. Я не мог допустить мысли, что ты… испытываешь ко мне что-то. Я ведь едва не рассказал тебе обо всем этом, когда ты явилась в замок в марте, истощенная, измученная, с какими-то новыми совершенно ненормальными идеями, и пришла ко мне в комнаты. А потом… ты знаешь, что я чуть не умер сам, когда ты убила себя осколком у меня на глазах? Каждую секунду, что бы я ни делал, я хотел только защитить тебя. Я знаю, что не имею права говорить тебе все это, и никогда бы не посмел этого сделать, если бы был уверен, что увижу тебя еще хоть раз.