Фрилансер. Битва за будущее

Всё-таки зря на Белочку наговаривают гадости, что она глупая. Ни разу! Может до хитромудрой Фрейи ей далеко, но она отнюдь не ту-тум-войдите, каковой я сам считал её до встречи в Центральном парке. Просто… А зачем ей показывать свой ум? Подскажите? Чтоб сестра ревновала и считала помехой своей власти?

Снова короткий перерыв, на пятнадцать минут. Для вынесения решения. Я думал дольше проволындаются, но нет — быстро управились. Опять включение в трансляцию, члены президиума красиво, как павлины, с победным видом прошли на свои места.

Собственно прения были не долгими — мы озвучили, что мухи должны быть в одной стороне, котлеты в другой, признав, что «редиски», людей насильно удерживаем. Но так мы ж не скрываем, мы их не похищаем, вот они! Как бы да, просим снисхождения «в связи со сложным положением в стране», но ведь правильно говорят в тюрьме: «Не верь, не бойся, не проси». Просим — значит слабые. Слабые — надо нас придавить и всё-всё запретить. Но за спиной обвинителя стоял я. Весь такой красивый, только что убивший двух их коллег всего лишь за отказ посетить сие милое заседание. И ещё много всего натворивший чуть ранее. А за моей спиной проглядывают штыки «Братства», за которыми — сотен тысяч вооружённых ополченцев. Так что нет, не должны сеньоры ошибиться с решением давить в ответ на просьбу, уж кто, но эти люди обязаны иметь феноменальную чуйку.

— Обвинение, суд с пониманием относится к чрезвычайным обстоятельствам, в которых находится наша страна, — стукнул молоточком Рохас. — Однако даже это не повод настолько серьёзно игнорировать закон. И суд… Верховный суд, как высшая инстанция… Обязывает клан Веласкес и лично её высочество принцессу Фрейю отпустить удерживаемых сеньоров. И в двухдневный срок предъявить все обвинения по всем делам, где произошло нарушение закона. И вернуть все средства так называемых «счетов за завтраки, обеды или ужины», подписанные сеньорами во время удержания. — Стук молоточком. — А также возместить, то есть компенсировать им время пребывания в задержании вне законных процедур.

Ожидаемо вообще-то. Но я не сомневался, что они так скажут. Другое дело, будем ли мы их слушаться, но там столько вариантов, столько пересекающихся факторов, что решение не сейчас будем принимать.

— Далее, — продолжил Рохас, снова молоточек. — Касаемо рассматриваемого дела — суд на данный момент не обладает достоверной информацией об условиях содержания сеньора Рубио, и, соответственно, не может вынести решение о том, является ли его задержание и содержание в плену атакой клана Веласкес на клан Рубио, то есть нет понимания, с чем мы имеем дело — национальной безопасностью или клановой войной. А потому я назначаю комиссию из состава членов президиума Верховного суда для того, чтобы они проехали и лично осмотрели условия содержания сеньора, и пообщались с ним, и внесли ясность по данному вопросу. После чего и будет вынесено решение.

— Уважаемый суд! — Это я подался вперёд, подняв руку. Ибо по спине поползли мурашки от того, что придётся ещё на сутки продлить концертную деятельность. Делать больше нечего ждать их! Да, сеньоры обернутся быстро — прямо сегодня (мы ж должны сеньоров отпустить, пока не отпустили и надо), и комиссию, скорее всего, возглавит Паркинсон — всё будет нормально. Но мы не для того здесь собрались, чтоб тормозить.– Уважаемый суд, я не имею права говорить согласно процедуре, но… Прошу слова!

Рохас нахмурился, но понимающе улыбнулся.

— У нас весь процесс уникальный. Именно потому, что идёт в нарушение огромного числа процедур в связи с особой важностью и угрозой национальной безопасности. Говорите, сеньор спецпредставитель.

Отпустило — получилось. Хрыч мог бы и послать… И что бы я ему сделал на самом деле? Да, я много угрожаю, но надо понимать, всему своё время и место, и реально карать его буду только за ОЧЕНЬ серьёзный косяк.

— Уважаемый суд, у нас есть свидетель состояния сеньора Рубио и двоих его коллег. Это нейтрал, представитель клановой аристократии, не связанный как с кланом Веласкес, так и с кланом Рубио. Мы приглашали этого человека для осмотра состояния и условий содержания целенаправленно, и, соответственно, он может дать показания. Правда, удалённо, но мы можем настроить конференц-связь.

— И что это за человек? — Морщина прорезала лоб председателя. Но такое решение он не рассчитывал и был сбит с толку. Погоди, родной, узнав кто это ты вообще сдать назад не сможешь!

— София Монтеро, герцогиня де Сантана, — не моргнул глазом я. — Могу я попробовать установить с нею связь? Готов ли суд услышать её показания в качестве свидетеля?

— Вы вот так просто привлечёте к процессу герцогиню де Сантана? — А вот тут запредельное удивление старикана. — Привлечёте за минуту, без повестки, уведомлений и подготовки?

— А куда она денется? — криво усмехнулся я, но спохватился — меру надо знать и мне. — У нас вопрос национальной безопасности, и любой патриот, а герцогиня определённо патриот Венеры и адекватный человек, должен оказать максимальное содействие процессу. Да, думаю, откликнется.

Небольшое перешептывание судей друг с другом, и кивок мне:

— Сеньор спецпредставитель, суд готов заслушать показания герцогини де Сантана. Если у вас получится — можете настраивать связь.

Снова пауза, но на сей раз небольшая. Я вышел в соседнее помещение, отданное операторам, и вызвал Софи, через свою систему связи, не правительственную. Пока только голос, без изображения.

— Привет, Хуан. — Ответила она почти сразу. — Можешь не объяснять, мы смотрим вас в прямом эфире. У нас куча вопросов, и это не смотря на то, что ты так круто подставился — но то будешь сам решать. Однако, пожалуй, наши вопросы потом. Я готова выступить, соединяй.

Вот и здорово!

— Соединяю.

— Но больше так не делай, пожалуйста. — Сталь в голосе. — «Куда я денусь»… Ни дай бог тебе узнать, мальчик, куда я денусь! Но я с пониманием отношусь к твоей молодости, и невесёлом прошлом. И знаю, как пьянит головокружение от слишком резкой смены статуса и обретённых возможностей вчерашнего гадкого утёнка. Но на будущее…

— Софи, понял! Проникся… — включил реверс я. — Вырвалось само, не контролировал.

— Плохо, что не контролировал. — Хотела добавить что-то ещё, но не стала. И на том спасибо. Да, знаю, политики такого уровня, на какой я претендую, подобных глупых эмоциональных оговорок себе не позволяют.

— Сеньора де Сантана, суд желает убедиться, что вы были в подземелье клана Веласкес и общались с незаконно задержанными, — начал допрос Рохас. Мордашка Софи, сидящей за рабочим столом в роскошном кабинете, смотрела на нас с визора во всю стену. С золотыми канделябрами на столешнице между прочим!

— Сеньор председатель, я не общалась с незаконно удерживаемыми. — При этой фразе стервы я сжал кулаки. — Но вживую видела, как с ними обращаются и в каком они состоянии.

Далее шло краткое описание по существу того, что она видела. И, надо сказать, услышанное на судей впечатление произвело. Рохас сидел и хмурился, в замешательстве, не зная, что предпринять дальше.

— Сеньора де Сантана, — продолжил он, — поясните суду. Вы были там. Вы знали, что это удержание незаконно. Почему вы ничего не предприняли?