Фрилансер. Сверх

— Значит, на жирафов всем плевать? — исподлобья вместо «здрасте» зыркнул он.

— Я же предлагал вам решить этот вопрос самостоятельно, — весело парировал я. Но был осторожен — ибо реально хотел его унизить, но не настолько, чтобы он обиделся и затаил зло. — Вы сами захотели много пафоса и понтов. Это вообще-то рабочая процедура — федеральный министр украл полтора миллиарда, переведя не туда, куда надо. И так шесть раз, просто другие платежи не по линии минобороны. Взять, допросить, наказать — я б всё подписал. Да что я — я вообще там не нужен, Фрейя бы подписала всё вплоть до расстрела! Но вы сами не захотели ссориться ни с Сантьяго, ни с Сантана. Остаться чистеньким, свалив дерьмо на несмышлёного юношу. Да-да, понимаю, с этого юноши нет спроса, особенно сейчас, вы и правда чистенький и незапятнанный в отношении них. Но в этом случае, сеньор, сами понимаете, несмышлёныш не может не показать зубы, и вам — особенно.

— Ты тот ещё шлюхин сын, — расплылся будущий тесть в понимающей довольной улыбке, — но мне нравится твой подход. Хорошо, будем считать, я не обиделся. Выходить из помещения там хоть будет можно?

— Туалеты огорожены вместе с залами. Но они общие, для всех. Дальше них — пока нет, потерпите немного. Персонально вас охраняет Даниела, если совсем из ряда вон — решу вопрос, передайте через неё. Сбегать, как понимаете, не в ваших интересах.

— Ведите, — величественно бросил он.

— Командор, тут эта твоя дамочка бузит! — доложились помощники. — Из приглашённых, особых…

И я поспешил к гримёркам, которые отдали гостям нашего фестиваля. Их немного, но без них никуда.

— Что это вообще такое? Что за организованность? Хуан, как там тебя! Мне это надоело, закрывайте свою лавочку, или начинайте прямо сейчас!

— Можно с этого места подробнее? — попросил я, глядя на шипящую и матерящуюся валькирию лет сорока пяти в сексуальном строгом деловом костюме с юбкой до колена. Это самый важный сегодняшний гость, Маргарита Паркинсон, подруга её высочества Лисы Алисы. Я уже проклял всё за такой подгон — она как бы нужна, поднимает статус трибунала, но до чего же требовательная сеньора! К моменту, как я подъехал, уже была тут, ходила у крыльца дворца недовольная, словно гарпия. И сразу высказала, что у неё время, она не намерена ждать. Это было час назад, но, чувствую, её работа начнётся не прямо сейчас.

— Хуан как тебя там! Мы здесь уже чёрти сколько времени, а вы ещё не начали! Может для тебя это станет секретом, но у меня дела. Я настоятельно рекомендую тебе закругляться с организационными мероприятиями, я имею в виду массовку, и начинать процесс. Иначе я развернусь и уйду.

— Не уйдёшь, — покачал я головой. — На тебя рассчитывали. На тебя всё завязано. Это твоя работа. Если бы ты не согласилась — нашли бы другого, а сейчас уже искать поздно.

— Хуан, ты не понимаешь! — немного повысила она голос, но в рамках. — Я — член президиума верховного суда! А не какая-то шмара вокзальная. Ты меня ясно понимаешь? И если я сказала, что уйду — я уйду! Моё время дорого! И мы не договаривались смотреть и слушать весь этот беспредел. А у вас ещё ничего не готово, не так ли? И когда будет готово вы и сами не знаете.

— Сеньора Паркинсон, — попробовал я решить дело миром, — вы — член Верховного Суда, это верно заметили. И именно поэтому остаётесь. Это ваша обязанность, как верховного судьи — следить за правильностью трактования закона и его применением. Данное дело политическое, и…

— Мальчик, мне ПЛЕВАТЬ! — фыркнула она в лицо. — Я подписывалась помочь, но не подписывалась на дерьмо! Если через десять минут мы не начнём — я ухожу, и делайте что хотите, собирайте трибунал из кого хотите.

Тяжёлый случай. Сеньора мне сразу не понравилась, но держалась. Но пока идёт набивка зала сотрудниками различных министерств, а там есть весьма высокопоставленные особы (чтоб увидеть лица можно просто стоять в коридоре, гостей никто не удерживает и никуда ходить не запрещает), накрутила себя, в чём до этого сомневалась, и сорвалась. Вот прямо сейчас срывается, ибо вижу, окончательное решение ею ещё не принято.

— Вы не сделаете этого, — попробовал давить мирно я, без перекоса. А вдруг услышит!

— Посмотрим. — Не услышала.

Отошёл. Продышался, собрался с мыслями. Отвлекли сообщением, что оба режиссёра, наконец, на месте, и работники сцены готовы. Надо идти на сцену за кулисы — смотреть что там и как.

— Оставь возле неё пару девочек, и если вдруг навострит лыжи — дайте знать, — тихо сказал Сюзанне. — Не хочу рисковать, но и стеснять её тоже не вариант.

— Поняла. Сделаю.

— Ну что, девчонки, что конкретно требуется? — А это уже диалог за кулисами.

— Вот здесь крюки, вот так. Зацепить за лебёдки, — давала техзадание работнику сцены Маркиза. — Он должен повиснуть вот так, над землёй, а руки и ноги вот так, в стороны, косым крестом. Можно это организовать?

— Можно. Но если только прицепить эти два крюка к следующей раме. А две нижние — нет, никак. Некуда цеплять.

— Подумайте, что у вас есть? Ноги должны смотреть в стороны…

— Перфоратор есть? — встрял я. — Засверлитесь прямо тут, в пол. Прям сейчас. И к ним стропы с крюками.

— Но это порча имущества! Неприемлемо! — возмутился работник. — Я здесь как раз чтобы избежать варварства.

— Это вечеринка по поводу косяка министерства финансов, — похлопал я его по плечу. — Подсчитаете ущерб, стоимость ремонта, обоснуете и дадите в оплату. Я скажу оплатить. Вместе с арендной платой за зал. Всё понятно? — для острастки сверкнул глазами.

— Д-да, юный сеньор! Разумеется, юный сеньор. Всё подсчитаем. Вы же тут главный, да?

— Да….

— … Хуан, она уходит. Вот сучка, бежит, что хрен догонишь, а она на каблуках! — голос одной из девочек Сюзанны по третьей, почти самой важной оперативной линии.

— Парни, у входа, кто там? — активировал я общую линию.

— Кедр — Сто семьдесят шестой. Моя группа у главного входа.

— Дамочка, серый строгий костюм, чёрные шпильки… Юбка… Волосы чёрные, лет сорок пять. Вид как у заправской мегеры, — подробно описал я её. — Отзывается на сеньору Паркинсон. Задержать.

Вот так тебе, сучка! Построить меня решила?

— … Пустите меня! Пустите! Да пусти, дуболом эдакий, иначе пожалеешь, что на свет родился!

Это примерный перевод на литературный того монолога, что я услышал, подойдя к выходу из дворца. Парни сеньору скрутили и держали на весу, зафиксировав руки, а её телохрана, с которым она прибыла, и секретаршу — девочку лет тридцати в менее строгом и шикарном костюме, просто положили мордой в пол руки за голову, держа у затылка винтовки Гаусса.

— Хуан как тебя там! Быстро скажи им отпустить, сучьи вы выродки! — попробовала наскочить она на меня, что в её положении смотрелось комично.

— Поставьте её на ноги. Но придерживайте.

Парни поставили. Спутников же сеньоры освобождать не спешили.

— Сеньора Паркинсон, как это называется? — усмехнулся я ей.

— Называется что? — нахально сощурились её глаза.

— Ваша попытка скрыться не прощаясь.

— Почему не прощаясь? — Наигранно удивлённые глаза. — Я сказала тебе, придурок, я ухожу! Меня не устраивает такое отношение! Меня не устраивает такая мотивация! Алиса попросила посодействовать по дружбе, я сдуру согласилась, и что тут? Тут даже буфет не работает!

— Ты. Внесена. В список судей, — медленно и доходчиво проговорил я. — На сегодняшнее заседание трибунала. Вычеркнуть тебя невозможно. Ты знаешь это. Но бежишь. При этом рассматривается дело государственного преступника, а значит…

— Ну, не такой уж он и государственный, и совершенно не преступник! — фыркнула она. — ПОКА ЕГО ТАКОВЫМ НЕ ПРИЗНАЛИ! МЫ не признали!

— Чего ты выпендриваешься? Чего хочешь? — взглянул на неё самым ТАКИМ своим взглядом, от которого теряют равновесие, конечно, не все, но многие. Она смутилась лишь на долю секунды. Подумала и спокойно ответила: