Фришка

В сложных ситуациях я обычно дерусь очень аккуратно, предпочитая обороняться и действуя на контратаках. Лешка Кирпичников, который Кусимир, говорит, что я сражаюсь очень механистично, меня можно на этом подловить. Для фехтовальщика его уровня это, в принципе, верно, но таких среди противников не осталось. Тем не менее их семь, я один, а слабаков в Дружине не держат. Четыре щитоносца, два алебардщика и арбалетчик.

В реальности тяжелый латник практически неуязвим для атаки холодным оружием. Здесь, несмотря на соблюдение большинства законов физики, все же игра. И главное отличие заключается в том, что в жизни никто не стал бы таскать с собой огромный двухпудовый топор. Мы измеряли: хороший удар такой дурой равен трети, а то и половине удара молота копра, которым сваи забивают. Автомобиль пополам разрубить можно.

В «Фришке» есть немало пассивных скиллов на субъективное облегчение брони и оружия, на увеличение их прочности и много на что еще. Как правило, при отсутствии подавляющего преимущества в саппорте у одной из сторон, бой происходит примерно на тех же условиях, что в реальности. У ребят из Дружины отличные бонусы на броню, у меня — на ее пробивание.

Имитировав нападение на целящегося в меня арбалетчика, я на самом деле напал на прикрывающего его бойца со щитом. В состоянии Последнего Боя стрелок мне существенного вреда нанести не может, разве что попадет в сустав или в глаз. Тяжелый болт вонзился мне в шею, точно под ухом. Не очень-то и больно, кстати. Зато мой удар для бойца, ожидавшего попытки закрыться от выстрела, оказался внезапным. Не убил, но лишил правой руки, глубоко пробил бок и отшвырнул на несколько шагов. Можно считать, минус один, но больше такой номер не пройдет.

Наибольшую опасность для меня представляют бойцы с алебардами. Как, собственно, всегда и для всех: первая линия принимает на себя нападающих, вторая бьет им по башке длинными и тяжелыми предметами.

Изо всех сил засадил по ближайшему бойцу. Попал в щит, естественно. Тот дрогнул и слегка присел, но не упал и даже не отступил. Отбил наручем мгновенно последовавший удар алебардой от его напарника. Никакого дебафа на руку! Хорошая штука этот Последний Бой, жаль, что одноразовая. Проигнорировав мечника, толкнул алебардиста и вырвался из окружения. В спину прилетела чувствительная плюха, но доспех выдержал.

Сдерживая град ударов, я не давал взять себя в кольцо, шаг за шагом отступая к Дендру. Сумел перебить ногу еще одному щитовику, за что поплатился отрубленным мизинцем и сорванным наручем на левой руке. Совсем туго стало, когда к нападающим присоединился арбалетчик, вооружившийся двуручником Любомура.

Вторую рану получил, когда на меня, закрывшись щитом, живым тараном рванул однорукий. Не лучшая идея с его стороны. Пинком слегка сбив ему щит, влепил наискосок, нанеся симметричную рану с другой стороны, и снова не убил. Остальные под это дело попробовали помочь ему задавить меня массой. В очередной раз проигнорировав удары мечников, почти развалил пополам одного алебардщика, но от второго полностью уклониться не сумел, и он от души приложил меня, разрубив грудь вместе с кирасой. Без сомнения, смертельная рана, но не в ближайшие двести секунд. Главное, что не отрубил ничего. Больно, конечно, но я давно привык к этому, и из колеи меня выбивают только ранения в глаза или пах. Первое — давняя фобия, второе, думаю, всем без пояснений понятно.

Через разрез, прямо в сердце, проткнув меня насквозь, вошел меч. Довернув корпус, я своим телом вырвал его из рук резвого владельца и слегка добавил ему древком, одновременно занося оружие над Светозаром. Тот достал мой бок молотом, но такой удар и в обычном состоянии не произвел бы на меня впечатления. Секира обрушилась на массивный шлем псевдогнома, и тот рухнул на землю. Оглушенный, но живой и относительно невредимый. «Никого не убью, но сдохну последним» отшучивался он в ответ на подначки о собственной бесполезности в бою. Сто процентов у него какая-то уникальная абилка на крепость башни.

— Подводи к нам и тридцать секунд держи их как можно ближе к Дендру, — натужно просипел в говорилке ЧерепОк.

У пня, теперь потемневшего и покрытого черной слизью, оказался ровно за сто секунд до окончания эффекта Последнего Боя. В целом, я довольно успешно оборонялся от своих противников, вот только времени на затягивание боя у меня нет. На удивление, здоровенная секира оказалась очень даже удобным оружием для защиты, чего я от нее никак не ожидал. Конечно, каким бы умелым ты ни был, пятеро опытных противников — это все равно слишком много, и я получал пусть не влияющие на мою боеспособность, но раны.

Здесь меня попытался забодать лишенный обеих рук боец. Гвозди бы делать из этих людей! Я не стал тратить время на его убийство и подножкой отправил падать себе за спину. В этот момент трансформация Дендра завершилась, пень ожил, превратившись в нечто, именуемое «Проклятый одержимый малый энт».

— У меня минута в трансформе, потом сдохну, — надсаженным дрожащим голосом сообщил друид.

В осклизлой коре разошлись трещины, открыв пылающие глаза и здоровенное дупло пасти. Туда-то и угодил неудачливый калека. Хрясь! И деревянные челюсти сжали бедолагу поперек туловища, не перекусив, но раздавив внутри расплющенного доспеха. Одновременно с этим из-под земли прямо под ногами моих противников взметнулись толстые корневища. В облике то ли упыря, то ли вампира вскочил и набросился на ближайшего противника ЧерепОк.

Двое бойцов «Дружины» упали, сбитые хлещущими корнями Дендра, и я не преминул добить их. Третьего, успевшего обезглавить некроманта, убил ударом в спину. Еще одного удачно приложил друид, своим самым здоровым корнем вбив ему шлем в плечи.

Остался один Светозар и пятьдесят секунд. Я обрушил на него град ударов и даже сумел хорошо так повредить его вездесущий щит, и заодно не дал ему возможности среагировать на Дендра. Энт хоть и назывался малым, но пасть у него размером с двустворчатый шкаф. Светозар поместился туда без проблем, наружу осталась торчать только упрямая голова и правая рука, из которой я небрежно выбил молот.

Тридцать секунд.

— Этого ты хотел, Светозар? Ты понимаешь, что с уничтожением клана твой клуб распадется? Что даже если ты создашь клан заново, не наберешь и четверти от нынешнего состава? Ты вообще в курсе, что такое ответственность перед людьми?

— Заткнись и добивай! — с ненавистью выкрикнул он.

Двадцать.

— Совесть мучает, Светозар? Я знаю, что мучает. Сотни людей потратили тысячи часов, пролили ведра пота, терпели боль. Ты подвел всех. А ведь ты хороший мужик, правильный. Отличный кланлидер. Даже твое упрямство можно записать в плюсы. Только вот эти твои моральные заморочки… Это не честь, это гордыня. Ты же ведешь свой бизнес, знаешь, что руководитель не может оставаться во всем белом. Если он правильный руководитель и не снимает с себя ответственность. Ты понимаешь, что я тогда все сделал на благо клана?

— Какая теперь разница, Вектор? — вздохнул он.

Я сделал шаг вперед, обхватил его затылок и прижал его лоб к своему.

Десять секунд.

— Сохраним клан, Светозар. Я дам тебе выиграть. Вернем все как прежде. Я вернусь, ребята вернутся. Просто пообещай в спорных ситуациях подчиняться моему мнению. Откажись от своей гордыни ради них. Парни заслуживают этого. Согласен?

Что мне всегда нравилось в Светозаре — это решительность.

— Да.

Я отпустил его, отступил, успел произнести:

— Ты пообещал.

И исчез.

ГЛАВА 1

В среде сотрудников холдинга «Спорт и здоровье» порядки были довольно демократическими. Его основатель и владелец, Андрей Петрович Рукавицын, за десятилетия работы сумел построить действующую модель эффективного предприятия с комфортной дружеской атмосферой. Следствием этого было то, что он сейчас находился в своем кабинете головного офиса холдинга. Раз в две недели четыре часа Андрей Петрович выделял на прием сотрудников по личным вопросам. Записаться на посещение мог любой его работник, вплоть до последней уборщицы спортзала в каком-нибудь райцентре. Впрочем, являться к нему без действительно веской причины считалось дурным тоном среди подчиненных, и очередей в приемной Рукавицына не наблюдалось.