Фришка

Чего он только ни орал. И про то, что мы не так воюем, и заставили его класс взять неправильный, и что не защитили его от моба. Потом вдруг начал наезжать на меня. Что из-за моего влияния клан ведет себя как бандиты, и вообще именно из-за таких уродов русских ненавидит все игровое сообщество.

Мне этот тип не понравился, еще когда начал вякать про грабеж агрономов. Это хорошо, что он насчет русскоязычных игроков выпендривается. У нас довольно патриотичный клан. И еще лучше, что меня ранили, не придется самому действовать.

— Захар, убей его, — приказал я. Патологоанатом все еще ковырялся у меня в глазнице.

Маговоин вздрогнул, но глупость вроде «почему я» не спросил. Да потому, что ты его руководитель, пусть номинально. Потому, что ты в авторитете, считаешься хорошим дружелюбным парнем. Если приказать Мстиссаву или Кусимиру — они просто выполнят, и это немного расколет клан. А если даже ты согласишься убить своего, значит так точно надо было. И ты согласишься.

— Убей его, — повторил я. — А потом я кикну его из клана.

Вздохнув, Захар нехотя сделал шаг вперед.

— Да вы что, совсем охренели? — взвизгнул Человеколюб и попятился.

Захар быстро сократил дистанцию и один ударом снес голову жреца.

«Человеколюб убит Захером».

Я уже нашел нужную функцию в интерфейсе.

«Человеколюб исключен из клана Вектором».

— За каким хером был убит Человеколюб? — поинтересовались в клановом чате.

Вроде и рофлят, а вопрос важный. Я все еще чужой в их сообществе и буду таковым оставаться довольно долго.

— Показал, что на самом деле он говно, — написал Кусимир. — Не дружите с ним больше.

Вот чей авторитет в клане непоколебим. Вроде и раздолбай Леха, а есть в нем стальной стержень, и это очень заметно. Впрочем, без стержня чемпионами мира не становятся. Особенно трижды.

Фистандантилус зажег магический свет. Гораздо хуже, чем с молитвой клирика Люмена.

Цицерон скинул ссылку на отрезок с монологом Человеколюба. Ролик заканчивался перед тем, как я приказал убить его. Умный дед, все правильно понимает.

— Да и хрен с ним. Забыли, — лутая мобов, проворчал Мстиссав. — Бой без потерь выиграли, вот это хорошо.

— Ага. Еще один такой бой без потерь, и мы голыми останемся. — Показал напрочь затупленный и погнутый в двух местах двуручник Любомур. — Двадцать три процента. У всех щитов прочность от десяти до сорока.

— Погоди, ты прочку предметов видишь? — удивился Мырлин.

— Ну да, — в свою очередь удивился Славка. — А вы нет, что ли?

— Этот тюлень не знает свойства собственного уника, — фыркнул Кусимир.

— Сам тюлень, — вскинулся Любомур. — Знаю. Вот: «Проведя самый длинный в мире поединок, вы, как никто другой, знаете важность экономии сил для продолжения боя. Отныне вам видны показатели усталости и энергии противников.» Нет там ничего про прочность.

— Другого уника, Слав, — подсказал Захар.

— Какого? — не понял тот. — А, правда. Еще один есть, а я и не знал. Вот:

«Совершено деяние Мастер-ломастер.

Условие получения: нанести более 100 000 эхп повреждений экипировке.

Уровень деяния: уникальное.

Повреждений нанесено: 133 486 эхп.

Получено достижение Мастер Металлолома (уникальное).

Прочность ваших предметов повышена на 50%.

Вы портите экипировку противника на 50% эффективнее.

Вы видите прочность оружия и доспехов».

— Ты реально мастер металлолома, — расхохотался Кусимир. — Народ, вы в курсе, что этот крендель четвертый меч за два дня доламывает? Валя говорит, что не понимает, как эти ломы можно было довести до такого состояния.

— Пятый, — поправил Мстиссав. — У него сейчас трофейный.

— Слав, а сколько у тебя ударов нанесено? — спросил Жирополк.

— Э-э-э… Тысяча четыреста сорок два. А что?

— А у меня — шестьдесят один. И полторы тысячи повреждений предметам экипировки, — задумчиво произнес Жирополк.

— Здесь более важный показатель есть — количество повреждений противнику. Причем там можно раскрыть и посмотреть кому сколько, — сказал Захар.

— У меня шесть пятьсот, — сразу сказал Любомур.

— Три сто, — огласил свой показатель Жирополк.

— Вот и все ясно. Долбославик хреначит по доспехам, а нормальные люди — по противнику, — подытожил Кусимир.

— Это потому, что меча нормального нет. Правильный двуруч доспехи проламывает и прорубает, а эта хрень только мнет, — даже обиделся Любомур. Выбросив испорченное оружие, он подобрал себе наиболее целый из драугровских клинков.

Пусть болтают, пока лутают. Разведчики сами, без указаний, встали и наблюдают в обе стороны, так что в плане безопасности все нормально. А меня вот что беспокоит…

— Слав, ты сказал, у нас прочность низкая, в следующем бою все поломаем, — спросил я. — Это серьезно так? Возможно, нам надо возвращаться в город, потому что бессмысленно гробить всех нас я не собираюсь.

Любомур задумался.

— Если с драуграми драться так же еще раз — то да. А если отступать и ждать пока их пацаны сожгут — то и не поломаем ничего.

Теперь задумался уже я. Впрочем, все понятно. Неизвестно, что ждет впереди. Сколько драугров или кого похуже там будет. Смысла идти туда со сломанными пушками нет.

Нагломорд тем временем отломал от доспехов драугра нагрудник и, взяв его за ремни, предложил:

— Можно вместо щитов использовать. Не очень удобно, но у нас не лучше. Зато прочные.

Я покачал головой.

— Нет, ребят, собираемся и уходим. Шестерых драугров из шестнадцати убил Человеколюб. Сейчас его с нами нет. С освещением тоже не очень. Слишком высоки шансы просто сдохнуть.

— Не надо уходить, — раздался из темноты со стороны входа высокий и звенящий, но явно мужской голос. — Я помогу с мертвыми стражами.