Фронт без линии фронта

подходя к офицеру вплотную.-- Я хотел бы предупредить вас, что человек,

которого вы встретите, вскоре отправится в тыл к русским для выполнения

очень ответственного задания. Кроме того, он фрон-то-вик, -- Клетц

демонстративно подчеркнул это слово.
– - Я прошу вас как следует позаботиться

о нем. Не давайте ему повода для жалоб. Доложите сегодня в четырнадцать

часов.

– - Слушаюсь, господин оберштурмбаннфюрер, -- выдавил Либель.

Клетц с деланной улыбкой смотрел на него в упор, слегка наклонив вперед

лысеющую голову.

Подымаясь по лестнице из подземного бункера, где помещались в то время

служебные и даже жилые комнаты абвера, он развернул телеграмму. В чей

говорилось, что некий капитан Шварцбрук в 12.00 прибывает экспрессом в

Берлин из Дрездена. Либель взглянул на часы. Было уже девять. Правила

конспирации запрещали встречать агентов на вокзале. Нужно снять капитане с

поезда на последней станции перед Берлином.

Либель заправил свой малолитражный фургончик "оппель" и на полной

скорости выехал к станции Зоссен.

Машина миновала пустынные перекрестки, на несколько минут ее задержала

пробка у опрокинувшегося во время ночной бомбежки трамвая. Да, к осени 1944

года жизнь в Берлине все более походила на кошмарный сон. Огромный город

непрерывно вздрагивал от ударов авиации союзников. Уже целые кварталы лежали

в развалинах. Разбитые витрины и окна, словно подслеповатые глаза, глядели

на улицы, некогда щеголявшие чистотой. На одном из углов, над развалинами

Либель увидел полотнище, на котором коричневыми буквами были выведены слова:

"Мы приветствуем первого строителя Германии -- Адольфа Гитлера", -- это

потрудились сотрудники ведомства пропаганды. "Ну что ж, -- подумал Либель,

– - еще полгода, и этот "строитель" превратит Берлин в груду развалин".

... По сторонам загородного шоссе бежали ряды посаженных по линейке

деревьев. Машина прошла через пригородные поселки, мимо чистых домиков под

крутыми черепичными крышами. Раздумывая о своем, Либель едва не налетел на

полосатый шлагбаум с надписью: "Ремонт. Объезд три километра". Дорога

впереди основательно разбита, это снова следы бомбежки. Времени оставалось в

обрез. Либель дал полный газ. Перед мостом через канал снова остановка.

Заградительный отряд.

– - На ту сторону нельзя, господин обер-лейтенант! -- тревожно

отрапортовал молодой ефрейтор из отряда фольксштурма.

По сторонам шоссе уже стояло с десяток машин, скрытых в тени кустов.

Вдали, за каналом, стелился дым, оттуда доносился грохот зенитных батарей:

– - Какого черта!
– - Либель с досадой ударил кулаком по баранке.
– - Кто

у вас тут старший, позовите!

Юнец куда-то исчез и вскоре появился со стариком в форме фельдфебеля.

Только что созданные той осенью отряды фольксштурма состояли из призывников

семнадцати и шестидесяти лет. Старик, внимательно прищурив дальнозоркие

глаза, долго разглядывал удостоверение Либеля.

– - Абвер! Он из абвера!
– - зашептались стоявшие рядом мальчишки в

солдатской форме.

Наконец старик уразумел, в чем дело, и лихо взял под козырек.

– - Но ведь там, должен вам доложить, господин обер-лейтенант, как вы

сами слышите, налет авиации... На станцию Зоссен... Это весьма опасно!

Либель усмехнулся.

– - На фронте еще опаснее, фельдфебель!

Шлагбаум поднялся, и обер-лейтенант на полном ходу повел машину через

мост. Еще с насыпи он увидел подымавшееся за дымным облаком пламя. Горела

станция, а в полутора километрах от нее (Либель отлично определял на глаз

расстояние), сбавляя скорость, подходил дрезденский экспресс. Свернув с

шоссе, обер-лейтенант повел машину по какой-то лужайке прямо навстречу

поезду. И в этот момент послышался свист бомбы, раздался взрыв. Либель

остановил машину и выскочил из кабины.

Основная часть самолетов -- это были американские тяжелые

бомбардировщики--уже прошла на Берлин. Но два самолета отстали и теперь

атаковали станцию Зоссен и подходящий поезд. Крупнокалиберные пули грохнули

по крышам вагонов.

Оттуда в панике выпрыгивали люди. Обер-лейтенант, не видя и не слыша

ничего вокруг, кинулся к четвертому вагону. С трудом он пробился сквозь

встречную толпу и втиснулся в купе. На диване сидел высокий загорелый

человек в мундире капитана вермахта, одной рукой он прижимал к щеке носовой

платок, другой держал большой черный портфель. Стекло в окне было разбито.

– - "Циклон"!
– - сказал полушепотом Либель, автоматически подымая руку в

приветствии.

Человек поднялся, не отнимая руки от лица.

– - Возьмите мой чемодан, -- сказал он.
– - Портфель я понесу сам, в нем

документы. О черт, как это некстати! Меня огрело осколком стекла.

Посмотрите, что там? Он отнял руку.

– - Пустяк, -- сказал Либель.
– - Вам наложат шов. Немного рассечена

щека. Идемте!

Взяв одной рукой чемодан, другой поддерживая капитана, Либель помог ему

выбраться из вагона.

Они почти сбежали по насыпи и направились к машине. Американские

самопеты разворачивались невдалеке на второй заход.

Обер-лейтенант помог высокому Шварцбруку влезть в фургон "оппеля".

– - Что, не нашлось другой машины?
– - спросил капитан, втискиваясь в

кузов.

– - Инструкция требует, господин капитан, чтобы машина была закрытой и

чтобы вас никто не видел. Мы поедем по городу,--ответил Либель. -- Прошу

вас, быстрее, самолеты возвращаются.

– - Да, они теперь не отвяжутся. Штурмовать пассажирский поезд, -- это