Фронтмен

«Что это было? — подумал я, — И что за намеки про яйца?» Однако элементарная предосторожность заставила меня набрать номер дона Альберто и сообщить ему о неожиданном звонке из России.

— Срочно выйди из номера и найди себе укрытие подальше от лифта и лестницы… — выдал убедительный совет дон Альберто, — спрячься побыстрее и не вздумай укладывать вещи. Я еду.

В момент, когда я набирал номер сейфа, чтобы прихватить с собой хотя бы документы, мои преследователи, разделившись в гостиничном вестибюле, уже следовали на мой этаж. Один на лифте, другой — по лестнице. Скоро они сошлись у закрытой двери номера 242 и постучались. Испуганный голос горничной, которую бандиты заставили воспользоваться служебным магнитным ключом, я услышал из-за угла длинного коридора. Они вошли в номер, оглушив колумбийскую гастарбайтершу прикладом пистолета по голове, но никого не обнаружили. Разбросанные шмотки и пустой сейф не произвели на незваных визитеров никакого впечатления. Нутром они чувствовали, что я где-то рядом. Виброзвонок мобильного с характерным сигналом смс-сообщения удивил Шрама. «Его предупредили несколько минут назад. Он не мог далеко уйти». Этот текст был набран рукой Гараева. «Папа» держал руку на пульсе.

— Он где-то здесь. Давай вниз к лобби, а я прочешу рестораны и пул. В любом случае встречаемся у того мостика, над автострадой! — скомандовал Шрам.

— Он мог перебежать на другую сторону улицы, туда, где этот огромный театр… — вспомнил Аслан.

— Хорошо, дуй туда, — согласился старший. Аслан устремился к лифту. Шрам на мгновение задержался, посмотрел на лежащую без сознания горничную, немного подумал и хладнокровно выпустил в нее пулю. Выйдя из номера, он захлопнул за собой дверь и устремился к пулу.

Я действительно бежал по мостику над автострадой в сторону грандиозного, почти монументального сооружения в стиле модерн, воздвигнутого сравнительно недавно театра имени Тересы Карреньо. Там можно было затеряться в толпе… А потом поймать такси и довериться дону Альберто.

Людей здесь, во дворике с его многочисленными кафе и офисами, оказалось не так уж много. Тогда я решил пересечь это открытое пространство как можно скорее и ускорил шаг, перейдя на трусцу, чтобы не привлечь лишнее внимание спринтерской резвостью. Но тут меня кто-то одернул вопросом на английском языке:

— You remember me? We together flew in plane. [24]

Я остановился. Ну, конечно же, это была она, колумбийская красавица по имени Тиана, встречу с которой я бы с удовольствием растянул на вечность. Однако сейчас были не те обстоятельства.

— How do you do? [25] — все же забыв на мгновение о погоне, поинтересовался я.

— No changes. My money yet with the bank, in "Mercantil bank". But patience of investors already burst. [26]

24

You remember me? We together flew in plane. — Помнишь меня? Мы вместе летели в самолете (англ.)

25

How do you do? — Как дела? (англ.)

26

No changes. My money yet with the bank, in " Mercantil bank". But patience of investors already burst. — Никаких изменений. Мои деньги все еще в банке. Но терпение вкладчиков вот-вот лопнет (англ.)

Когда я решил с ней попрощаться, меня окликнули уже по-русски, но с явным северо-кавказским акцентом:

— Далеко собрался?

Я не имел ни малейшего представления о маршруте своего незапланированного передвижения, поэтому изобразил удивление от услышанной русской речи:

— Ух ты! Русские в Каракасе!

— Я чеченец, — поправил меня не оценивший мою восторженность человек с ястребиным взглядом. — Давай, иди за мной. И эту курочку прихвати с собой. А то, как бы с ней чего не вышло…

— Она-то тут причем? — испугался я за девушку.

— Шрам разберется. Он поднаторел в общении с женщинами и старухами, — как-то отстраненно буркнул чеченец, но позволил удостовериться нам обоим, что не шутит, показав ствол с глушителем.

Темноволосой Тиане, труженице публичного дома «Ди Анджело», не пришлось ничего объяснять. На родине она уже привыкла к экстравагантным выходкам колумбийских партизан, которые утверждают, что не торгуют кокаином, умудряясь обменивать его на оружие. Верно, они же не торгуют, а меняются…

И здесь, в Каракасе, повсюду были дерзкие «чиканос» из гетто, а на улицах постреливали друг в друга городские партизаны-активисты из «Тупамарос» и конкурирующей «Бандера Рохос». Возможно, поэтому Тиана не оказывала сопротивления и не кричала, взывая о помощи случайных прохожих. Такое поведение могло оказаться контрпродуктивным, подтолкнув террористов к насильственным действиям. Она понятия не имела о «мюнхенском синдроме», но вела себя на редкость спокойно.

Тиана и впрямь не испытывала страха. Она восприняла свое пленение как очередное приключение. Однажды в ее родной Колумбии партизаны выкрали женщину-кандидата в президенты. Ее бойфрэнд рассказывал, что в плену мадам не знает нужды. Да, она до сих пор в заложницах. Но зато стала звездой…

Красивые девушки везде одинаковые. Сначала они думают о карьере и удовольствии, и только потом о безопасности… Конечно же, я не имею ввиду, безопасный секс.

— Я взял его, — сообщил кавказец своему напарнику по мобильнику, приказав нам следовать к проезжей части, — И давай без глупостей, а то пришью обоих.

Спустя несколько минут мы с Тианой расположились на заднем сидении «Линкольна-Навигатора», за рулем которого сидел мордоворот с рубцом на пол-лица. Джип уносил нас на предельной скорости. В глазах засвербило от мелькающих рекламных постеров и дорожных знаков. Уже стемнело. Внедорожник двигался в направлении западной части Каракаса, пренебрегая светофорами.

— Давай сразу о деле. Ты знаешь, зачем мы приехали? — не стал тянуть кота за хвост бугай с отметиной, — Правильно, за деньгами. Где деньги, которые ты украл? Только хорошенько подумай, прежде чем ответишь на мой вопрос. От этого ответа целиком и полностью зависит твоя жизнь и судьба твоей подружки.

Я был не расстрелян сразу только из-за того, что являлся единственной ниточкой, которая могла привести к миллионам Гараева. Откуда им знать, что я не имею ни малейшего представления, где теперь эти чертовы деньги. Валико забрал эту тайну с собой в могилу. Если хотят что-то узнать — пусть отправляются туда же!

— Деньги в «Меркантил банке»… — осенило меня в присутствии очаровательного, но обманутого вкладчика, — Они в депозитарии. — Солгав таким образом, я рассчитывал еще хоть какое-то время оставаться живым и невредимым.

— Меркантил банк… — закивала Тиана словно в подтверждение моих слов.

— Утром ты отдашь нам деньги! — бросил Шрам, не оборачиваясь, словно плюнул через плечо, — И останешься жив. Вторая фраза прозвучала неубедительно и больше походила на приговор.

Застенки, в которых оказались я и колумбийка, были мрачнее ночи и находились в неосвещенной части «барриас», где лаяли голодные псы и ревели мотоциклисты. Собаки и байкеры угомонились почти одновременно, но только под утро.

Стресс не давал уснуть, а теснота кушетки не позволяла сосредоточиться. Соседка по неудобному лежбищу взывала к мужскому подвигу всем своим сногсшибательным видом, но страх перед завтрашним днем убивал робкие поползновения хотя бы на несколько минут превратиться в мачо. Еще и этот бесноватый и монотонный гангста-рэп с вкраплениями реггетона. Владельцы сданной на ночь лачуги без удобств и водопровода не собирались обделять себя еще и в меломанских удовольствиях. Всю ночь напролет они отмечали какой-то праздник на верхнем этаже скворечника, наспех оборудованного под жилище. Как поведала Тиана, неприхотливые хозяева хижины были фанатами групп «Vagos y Maleantes» и «Area 23».