Фронтовые повести

— Потерпи, браток, потерпи. Отстанешь — застрелят немцы! Давай еще немного, давай поднажми!

Жилбек побежал рядом с парнем, придерживая его рюкзак. Парень еле ковылял, беспрестанно охая.

Вскоре Жилбек увидел растерявшегося Павлика. Тот стоял и крутил головой то направо, то налево.

— В чем дело, Павлик?

— Болото, Жора… Нарочно, гады, в болото гонят! — скрипнул зубами Павлик.

Жилбек заглянул в карту — болота на ней не было. Значит оно небольшое, можно обойти.

— Бежим налево, вдоль берега, — приказал Жилбек. — Павлик, помоги парню!

Собачий лай раздавался все ближе. Послышалась стрельба. Предположение Павлика подтвердилось — немцы, создавая побольше шуму, хотели загнать партизан в болото и перестрелять их. Преследователи, не скрывая своих намерений, палили в воздух.

— Быстрее, ребята, быстрее! — подгонял Жилбек, высматривая в траве кочки посуше, потверже.

Он провалился в трясину первым. Сразу по пояс. Попробовал выбраться, отчаянно дрыгал ногами — бесполезно. Трясина быстро засасывала его.

— Тону, ребята! — выкрикнул Жилбек, чувствуя, что груз за спиной вот-вот вдавит его в болотную жижу.

Послышался треск сломанного сука — это Мажит, повиснув всем телом на суку, сломил его и протянул командиру. Пока мешкали, еще один партизан увяз выше колен. Кругом была топкая коварная трясина…

А собачий лай, крики, выстрелы приближались. Положение становилось отчаянным.

Справа за болотом Жилбек увидел небольшую возвышенность. Там было спасение. Но как туда доберешься?

Выручив из беды второго застрявшего, пошли вперед, страхуя друг друга. Парень с больным сердцем задыхался, бледность покрыла его лицо, на лбу выступила испарина. Он уже не стонал, не мог выговорить ни слова, из охрипшей глотки вылетало только прерывистое дыхание.

И вдруг за кустом Жилбек заметил по-лисьему выбегающую, едва приметную темную тропинку с невысокой травой. Жилбек осторожно повернул на нее — твердо!..

— Павлик, веди вперед, вон до того пригорка… Помогите парню развязать рюкзак!

Рюкзак развязали, Жилбек вытащил из него две мины, отцепил саперную лопату, ловкими руками снес податливый дерн, заложил обе мины на тропинке и прикрыл травяным пластом.

Тропинка не подвела. Уже по другую сторону пригорка партизаны в изнеможении повалились на траву. Минут через пятнадцать услышали, как дуплетом, один за другим, прогрохотали два взрыва — преследователи напоролись на «подарки» Жилбека.

Лай собак и выстрелы прекратились — малый заслон сделал большое дело.

Жилбек оглядел своих — ребята грязные, вымазаны липким болотным илом. Сверкают только глаза и зубы. Они оглядели друг друга и, несмотря на усталость, рассмеялись…

И снова шли по компасу. До цели оставалось, судя по карте, немного. Мокрая одежда под ношей терла, терзала, жгла спину каленым железом. День проспали в густом ельнике. С наступлением темноты снова поднялись. Одежда подсохла, покрылась грязной коркой. Умылись из ручья, соскребли засохшую грязь с гимнастерок и сапог. Со стоном, сжимая зубы, напялили на плечи ремни, подняли груз. Боль в намозоленных спинах, усталость прибавляли ненависти, не терпелось поскорее выложить «подарки» фрицам, облегчить и душу свою и тело.

Подтянули ремни и веревки, чтобы груз не болтался, не бил по спине.

— Если подпругу как следует не затянешь, — поучал Мажит, — обязательно коню холку собьешь. А человек не лошадь, у него шкура тонкая.

— Тонкая не тонкая, а лошадь такого перехода не выдержит, — отозвался Павлик.

— Зато от смерти ушли, — заметил Жилбек. — Я как вспомню, что чуть не утонул, мороз по спине дерет. Ногами дрыгаю, дрыгаю, а все без толку.

Двинулись. Слышнее стали паровозные гудки на севере. Понятовка была уже близко.

Днем опять прятались в густом ельнике. Приятно было высвободить натруженные ноги из заскорузлой, будто чугунной, обуви. Парень, который жаловался на сердце, отдышался, улыбался на шутки товарищей.

Вечером выбрались на опушку леса и увидели метрах в ста железнодорожное полотно. Спрятались в высокой траве и с тоской смотрели, как по путям грохотали составы. Проносились зачехленные орудия, танки, в вагонах орали песни солдаты. И все это двигалось на восток, в глубь страны, чтобы убивать и жечь, грабить.

Партизаны молчали, и каждому хотелось в эту минуту заполучить в руки невероятной силы снаряд, от которого брызгами разлетелись бы и дорога, и платформа, и горланящие фрицы. Жилбек в эту минуту подумал о том, что нет у нас еще оружия, равнозначного народной ненависти, и что его личная ненависть к фашистам во сто крат сильнее тех средств, которыми располагали партизаны.

Он хотел дать команду закладывать мины и тол именно здесь Но сейчас, глядя на беспечно громыхающие составы, которые неслись по советской земле, как по своей, он изменил решение.

— Насыпь здесь невысокая, особого ущерба фашистам не принесем, — заговорил Жилбек. — Знаю, что все устали. Но видели, сколько орудий повезли немцы против наших? Видели, сколько фрицев? Предлагаю поискать место с высокой насыпью. Понимаю, все устали, но мы должны еще пройти километра два-три, пока не найдем участок с высокой насыпью. Если половину состава уничтожим взрывом, то другая половина сама рухнет с откоса. Тогда фрицы не соберут костей. Пошли!..

Поторапливались, чтобы заложить тол до восхода луны. Шли по краю леса, не выходя на опушку и не спуская глаз с железной дороги. Вскоре впереди появилась широкая лощина. Насыпь стала подниматься. Вот она достигла приблизительно трехметровой высоты. Участок вполне подходящий. Но перед насыпью в темноте мерцала вода, словно для того и напущенная в ров, чтобы защитить дорогу от партизан.

Павлик положил на землю свою ношу и пошел к воде. Остальные, приготовив автоматы, настороженно всматривались в темноту. Поблизости могла быть вражеская охрана, патруль мог следить за опасным участком. Одинокая фигура Павлика медленно брела по тускло мерцающей воде. Жилбек вслух считал его шаги, чтобы определить расстояние. Вода доходила Павлику до колен.

«Только бы неглубоко… — думал Жилбек. — Только бы помельче… Лишь бы перенести тол. Лишь бы перебраться…»

Вернувшись, Павлик сказал, что, видимо, разлилась какая-то ближняя речушка, ширина ее метров двести, глубина не больше метра.