Фрося. Часть 7

– Ефросинья Станиславовна, так только это нам и надо, чтобы вы связали нас с вашим хорошим деловым партнёром, а тем более, вашим другом, потому что ваши рекомендации откроют для нас широкие перспективы.

Фрося поднялась на ноги, давая понять, что их разговор подходит к концу.

– Николай Анатольевич, я не могу своему деловому партнёру, а тем более, другу, рекомендовать, совершенно незнакомого человека, в надёжности которого у меня нет никакой уверенности.

Во время всего разговора Фроси и её друга, Таня стояла рядом с плотно стиснутыми губами, кидая на свою бывшую свекровь огненные стрелы из по-прежнему красивых зелёных глаз, из которых исчезли любовь и тепло к дорогому некогда человеку. Мужчина несколько раз попеременно зло посмотрел на Фросю и Таню, сухо раскланялся и покинул квартиру.

глава 29

Таня, проводив своего дорогого гостя, явно раздражённая вернулась в зал.

По ней хорошо было видно, что она буквально кипела от ярости, гнев был готов вырваться наружу огнедышащей лавой в любую секунду и все, сидящие за столом, в предчувствии словесного взрыва как-то непроизвольно съёжились. Таня в полной тишине налила себе почти полный бокал водки и в несколько глотков его осушила, запила шипучей минеральной водой и мрачно уставилась в тарелку. Молодёжь, стараясь быть незаметной, вылезла из-за стола и без шума удалилась в комнату, которую до сих пор называли детской, где теперь полновластным хозяином был Сёмка. За столом остались сидеть только двое - Фрося и Таня, расположившиеся по разные стороны бывшего пиршества. Официантки быстро заканчивали убирать посуду и вскоре скрылись на кухне. Фрося понимала, серьёзного разговора им не миновать, хотя особого толку в нём не видела - ей не в чем было оправдываться перед невесткой, она была уверена в правильности своих решительных действий, не способствующих партнёрству с протеже Тани. Нет, не пойдёт она на встречу в бизнесе Таниному любовнику, даже из горячих родственных побуждений. Тут же поймала себя на мысли - а родственных чувств то и нет, при этом, уже с двух сторон. Тревожное молчание затягивалось, насыщая атмосферу в комнате звоном натянутых нервов. Наконец, Таня подняла голову и посмотрела тяжёлым мутным взглядом на Фросю:

– Скажи, тебе было тяжело, хотя бы что-нибудь пообещать Нику? Конечно, свою жизнь устроила, а на меня тебе наплевать. Тебе до одного места, что твой сыночек поломал мне всю жизнь, оставил куковать с тремя детьми, почти без средств к существованию. А тебе только этого и надо было, ты, воспользовавшись моим состоянием, управляла мной словно марионеткой, дёргала за ниточки, а я дурища шла за тобой, как будто сама не могла со всем справиться, мамочка Фрося мне сопельки вытирала.

Она пьяно засмеялась.

– Глянь, великая Ефросинья Станиславовна, не пропала без нянечки, тебе и в твоей паршивой Америке такой жизни не снилось, какой я сегодня живу. Ага, смотришь и обзавидовалась - ты же была крутааая!

Она икнула.

– Ты, по сравнению со мной не крутая была, а убогонькая - ездила на жигулёнке, ковырялась на даче и торговала на толкучке. Ха-ха- ха, торгашка несчастная, тюремная дрянь, продажная шкура!

Фрося резко поднялась из-за стола.

– Закрой рот, дети слушают твою мерзость. Мне не в чем перед тобой оправдываться, как и перед своими детьми и внуками. Иди проспись, может ещё не совсем совесть продала, а завтра тебе будет стыдно за гадкие слова, в которых и на йоту нет правды, а одни искажённые факты, но это пусть останется на твоей совести, нас это уже не касается. Я не задержусь в твоём доме ни на одну минутку и прощаться завтра с тобой не хочу, Лучше бы мы похоронили себя друг для друга, чем впали в временную амнезию. Хоть это и трудно, но я хотела бы тебя забыть навсегда.

– А я тебя уже давно забыла, как и твоего ненаглядного сыночка, пусть он перевернётся в своём гробу или где он там находится.

Фрося вначале побелела, в висках яростно затикал пульс, но на смену смертельной бледности, краска вдруг бурно прилила к лицу.

– Да, я в своё время жутко ошиблась, надо было до конца завершить твой курс лечения у психиатра.

– Заткнись, старая колода, уже одной ногой в могиле, а всё ещё выпендриваешься, что, хочешь показать свой сильный характер и волю?

И вдруг сквозь стиснутые губы прошипела:

– Слышишь, не отпущу я своего сына к тебе, сдыхай там потихоньку в одиночестве.

Некогда обожаемая невестка старалась, как можно больней ударить словами по бывшей любимой свекрови. Пьяные слёзы текли по Таниному искажённому злобой лицу, и Фрося сорвалась.

– Танечка, могу тебя успокоить, я не одинокая - у меня есть муж, а в Майами в моём доме сейчас живёт вторая жена моего Семёна и трое его детей.

Слёзы мгновенно высохли на лице у молодой женщины, хмель куда-то отступил, глаза широко раскрылись, губы мелко задрожали.

– А он где? Он где? А Он где?

От шёпота она перешла на крик:

– Где он ГДЕ?

В зал на крик вбежали дети. Сёмка тут же встал между разъярённой матерью и растерявшейся от своих нечаянно сорвавшихся слов бабушкой:

– Мама, как тебе не стыдно, что ты вытворяешь, мало того, что она наша гостья, так ведь ещё и пожилой человек.

– Гостья? Пожилой человек? А ты знаешь, что её выродок, твой героический папаша все эти годы скрывался от нас и никакого ему не было дела, что у него сыночек подрастает. Он, сволочина, завёл себе другую бабу и нажил с ней ещё троих детей.

– Да, мне бабушка рассказала.

– Ты, знал, ты, знал, ты, знал... мерзкий предатель, ничтожество, я тебе такую Америку устрою, что забудешь, как это слово пишется!

– Вот напугала, исполнится мне восемнадцать лет и без тебя уеду, никогда не останусь рядом с тобой. Я знаю, что ты меня ненавидишь за то, что я похож на своего отца.

Ситуация из скандальной переходила в критическую, которую из всех присутствующих могла разрулить только Фрося, что она незамедлительно и сделала.

– Так, давайте не будем пугать ребёнка дикими криками и сами все успокоимся, никакой трагедии не произошло, две бабы выпустили слегка пар, а Сёмочка очень близко к сердцу взял наш острый спор. Алесик, завези меня, пожалуйста, в гостиницу, завтра днём у меня самолёт, кто захочет, может меня проводить.

И она не оглядываясь пошла в прихожую. Вслед за Фросей на выход потянулись все остальные, включая и Семёна. Взявшись уже за свой чемодан, Фрося оглядела всех одевающихся в прихожей: