«Фукусима»

Я думал тогда, что я однолюб, но, слава Богу, я ошибся, а то жил бы я сейчас с ней, и этой книжки бы не было.

Светлана Васильевна, I love you – до сих пор. Надеюсь, не буду больше об этом писать даже в других книжках, потому что я еду в Белгород. Только она знает, почему я вспомнил про неё.

Свет очей моих

На заправке под Казанью сидела какая-то серьёзная «Гюльчатай».

Я что-то спросил, она ответила, я в ответ: «Ваша искренняя поддержка озарила мою жизнь!». Она расцвела… В итоге я продолжил путь только через два дня.

Вообще, это здорово – уметь отблагодарить человека, знать свой родной язык в совершенстве. Я даже уверен: чтобы оскорблять изысканно, надо много читать книжек. Владение языком нравится женщинам, особенно развратным женщинам, но я не об этом.

Помню, слышал в детстве, как Амаяк Акопян приговаривал: «Свет очей моих, пышная роза моих помыслов!» – я тогда запомнил и использую эту фразу до сих пор.

«О золотистый изумруд ваших глазок! Он светит ярче, чем путеводная звезда!» (это я написал для своего редактора, она прочитает и улыбнётся, надеюсь).

Представьте только, как приятно будет человеку услышать не банальное: «Спасибо, благодарю», а, например: «Ваше заботливое отношение ко мне вызывает восхищение не только во мне!» или «Вы воплощение всего лучшего, что я читал в книгах и сказках!». Кстати, чтение книг, кроме изысканных оскорблений, стимулирует подобные словесные манипуляции, вытекающие, соответственно, в изысканные и не очень рассказы, повести и такие романы, как этот.

У меня есть друг, мы хотели ему подарить на день рождения книгу, но он алкаш, да и книга у него уже тогда была. А у меня не все книги есть, сейчас особенно понимаю, что много книг не успел купить.

Всё, некогда мне тут, еду дальше из Татарстана.

Про бывшую

Был на концерте и слушал там «Биртмана», зашла только одна песня – «Подбухну». Под впечатлением этой песни еду весёлый, счастливый и радостный. Напеваю:

Солнце опять в зените,Летят самолёты в Ригу и Питер.И хочет любви дажеМенеджер по продажам.А где-то умрёт поэтесса,Не дождавшись покупкиИз «Али-экспрессa».Кто-то уронит в речку мячик,Все засмеются, а Таня заплачет.А я подбухну и забуду о тебе,И забуду о тебе, о тебе забуду.Просто подбухну и забуду о тебе,И забуду о тебе, перестану верить в чудо.Расправив мощные спины,Полярники выйдут на белые льдины,И кто-то промолвит: «Алла,Давай всё забудем и начнём сначала».Мир наполняется светом,Кружится эта большая планета.А я закурю и выйду из дома.И даже если о тебе вспомню…А я подбухну и забуду о тебе,И забуду о тебе, о тебе забуду.Просто подбухну и забуду о тебе,И забуду о тебе, перестану верить в чудо.А я подбухну и забуду о тебе,И забуду о тебе, о тебе забуду.Просто подбухну и забуду о тебе,И забуду о тебе, перестану верить в чудо.

Кстати, почему пьяные звонят своим бывшим?

Я, например, звоню только «будущим». А бывшим я передаю пламенный и трезвый привет с пожеланиями идти в «пешее эротическое путешествие». А я подбухну и забуду о тебе, и забуду о тебе!))

Утро на Байкале

Я остановился в какой-то столовой, поел их пельменей. Эти пельмешки размером с блюдце!

Вспоминаю с любовью те пельмешки, особенно «пельмешек» продавщицы. Она ждала принца «на белом коне», а приехал я на белом «бээмвэ». Но тоже сгодился. Она бурятка, и от неё пахло рыбой.

Утро, 8:27

Я вспомнил свой белый Mercedes с номером 827. Он теперь стоит с другим номером. Я с любовью стираю с него пыль и смываю водой листья с огромного капота.

Когда машина работала, этот капот был очень тёплый. На нём несколько раз жарил Лену М. Один раз это было на Валдае. Здорово было, тепло, озеро огромное, тёплое. Лена чистая, юная и красивая.

Но сейчас я поел чужих пельменей и поеду вдоль Байкала дальше на восток.

Тросик

Бурятия. Встал на ремонт. Порвался трос сцепления. Моя Фукусима хоть и собрана из «какашек и веток», из проволоки и синей изоленты, но тросики газа и сцепления нужны правильные.

Я помню, как я их сделал из фирменных тросов. Нужно было только состарить тросы. Я не знал, как это сделать, пытался покрасить, но краска не подошла, тогда я просто обжёг их рубашку-оплётку на костре. Получилось здорово, я так же обжёг рубашку у троса спидометра. Тросы со временем заржавели и выглядят безумно. Безумно, МАКСимально безумно (вспоминайте кино про Безумного Макса).

Пока стоял, подходили люди и спрашивали, просили сфотографироваться. Даже буряты. Удивлялись, наверное, как это можно ехать на таком чудище, а я терпеливо (после пельмешек Гульнары) рассказывал всё.

Думаю, что они все хорошие люди, а я починился и поеду дальше.

Череп

Сейчас приехал на день рождения клуба Череп, это мой друг из Калуги – Сергей А. Он в любую погоду приезжает. Мы с ним знакомы много лет: Череп продал мне «Трансальп». С того «Трансальпа» начались мои путешествия, кстати. Так что Серёга всё видел, всё знает про мои путешествия и не даст соврать.

Сам он тяжело начинал дальние поездки. Он боялся ездить далеко, и не всё у него было хорошо. Я ему говорил: «Ты попробуй проехать хотя бы 500 км». Он отвечал: «Я проезжаю 500 км за день». А я ему говорю: «500 км нужно проехать в один конец. Для начала 500. Потом попробуй проехать 1 000 км в один конец».

Несколько лет я его так пытался настроить, проехать в один конец 1 500 км на своём мотоцикле. Не то что Митрофан, который до Брянска сам не сможет доехать.

У Черепа день рождения 5 сентября, с его «днюхи» осталось много алкоголя, поэтому сегодня буду допивать. С днём рождения, Череп!

8 октября, 81

Еду я и вспомнил о Hells Angels. Это клуб, о котором много читал и вдохновлялся. Ральф Сонни Баргер родился 8 октября. Они гоняли по Калифорнии на мотоциклах, изготовленных в аду.

Что для меня «Ангелы ада»? Это лётчики Второй мировой, это безумные гонки, это драки, наркотики, чисто «белый» клуб, это цифры 81 (h.a.), это череп с крыльями, это краснобелое, это место, «где ничего не произошло». Это Каттнер со своими репортажами про ангелов, это обвинение во всех грехах, это Стуржас, замолкший при появлении всего их клуба, это летящий вдаль ангел… Да я бесконечно много про них знаю, потому что много читал.

Ещё помню фестиваль в одном нашем городе, где и я зашёл на территорию их клуба. Мне разрешил один человек. Сидели с ангелами. Многие старые, в татуировках, в кольцах, говорили по-немецки, потому что приехали члены клуба из Германии. Они рассказывали про переломы, про поездки, про поломки.

Прошло двадцать пять лет! Теперь я сам могу похвастаться переломами и татуировками. Шрамы остаются, даже если воспоминания стираются.

Наслаивается так много всего, что я уже не помню многого и многих, но «Ангелы ада» в моём сердце навсегда, как бы пафосно это ни звучало.